Глава 95

Марк

На праздновании моего двадцати трёхлетия мы с друзьями отправились в самый элитный ночной клуб России. Знаменитый "Soho Rooms" разделён на несколько самостоятельных пространств. Бар, ресторан, терраса с бассейном, танцпол со сценой, балкон с садом. Каждое пространство выполняет свою функцию. Ресторан на втором этаже, разделён на два зала – место для гурманов и эстетов с благородным интерьером. Терраса и сад в разное время дня выполняют разные функции. Днём– отличное место для отдыха на воздухе над шумным городом, а ночью последний этаж клуба превращается в тропическую виллу с бассейном, где каждый вечер проходит пляжная вечеринка. Танцпол ночного клуба Сохо – само воплощение эстетичности, стиля и роскоши. Огромный зал, удобные диванчики, лучшее оборудование – атмосфера для настоящих тусовщиков.

Мы расположились в зоне VIP за столиком и заказали по парочке напитков.

Алекс драматично встал на ноги и поднял стакан коньяка над головой.

— Ну, что, поднимем бокалы за нашего именинника!

Я хватаю стакан и встаю. Карлос и Вилл делают то же самое.

Каждый из них высказал свои поздравления При упоминании пройденных этапов вместе, я с благодарностью смотрел на друзей. При упоминании смешных и даже постыдных случаев, нам всем было сложно сдержать смех и улыбку.

Я всегда буду благодарен парням за то, что они появились в моей жизни. Без их поддержки, пинков под зад, посылов на три буквы и грубых комментариев, я бы многое сделал иначе. Только благодаря им, я находил верный путь и продолжал делать то, что делало меня счастливым.

На танцполе, по непонятным для меня причинам, парни стали отбирать у меня напиток, не предоставляя возможности напиться и заказать что-либо.

— В чём дело? — обращаюсь я к Алексу, когда тот в очередной раз отнимает у меня стакан с коричневой жидкостью,— что случилось с "бухать до отключки"?

Мои крики сливаются с громкой музыкой, но главное, что Алекс услышал, что я процитировал его слова, которые он грациозно произнёс вчера, при рассказе о том, как пройдёт празднование моего дня рождения.

— Ещё не время!— крикнул в ответ он и загадочная ухмылка проскочила перед моими глазами.

Я решаю поддаться под ритм музыки, но это не кажется таким уж и интересным занятием, будучи почти трезвым. Мне нравится алкоголь. Нравится то, как он расслабляет и посиделки с друзьями становятся красочнее, но, быть трезвым в свой день рождения очень грустное зрелище.

Два часа в клубе пролетели с молниеносной скоростью и, когда Алекс отошёл в сторону, чтобы поговорить по телефону, я быстро опустошил стакан с креплёной жидкостью.


Каждая клеточка тела так и требует расслабления.

— Пора!

Вилл хлопает меня по плечу и кивает в сторону Алекса, стоящего возле барной стойки и смотрящего на нас.

Я встречаюсь взглядом с Карлосом и на его лице красуется широченная улыбка. Вилл и Алекс выглядят загадочно, как будто они держат в себе что-то такое, что вот-вот заставит их взорваться.

Не успев перевести дыхание, парни уже направляли меня в неизвестном направлении, оставляя танцпол позади. Рука Алекса лежала у меня на плече, а на лице читалась таинственность.

Мы поднимаемся по лестнице на второй этаж, туда, где находится ресторан. Подойдя к стеклянной двойной двери, я нахмурился. Возле двери стоит мой телохранитель Арсений. Я определённо чувствую себя странно, ведь отчётливо помню, что сказал всем своим телохранителям. Я дал им выходной, поэтому встретить Сеню в его выходной, да ещё и в клубе, неожиданно и странно. За дверью темно и складывается такое впечатление, что ресторан закрыт. Здесь хорошая звукоизоляция, ибо музыка, исходящая из клуба, слышится очень отдалённо.

— Знаешь, дружище...— начинает Алекс, смотря мне прямо в глаза,— твой день рождения мы всегда праздновали вместе, во всяком случае, последние несколько лет так точно. В прошлом году Вилл прилетел в Калифорнию, приостановив съёмку фильма в Японии, чтобы полным составом отпраздновать твой день рождения. Мы с Карлосом гостили у его семьи в Италии, но пропустить твой день мы не могли, поэтому мы были рядом. Твоё двадцатиоднолетие мы отпраздновали в Шанхае, куда тебе приспичило двумя днями ранее...

Я усмехаюсь, вспоминая свои прошлые два дня рождения.

— А двадцатилетие, ты помнишь, как мы провели?

Карлос с Виллом начинают смеяться.

— Мы попали в обезьянник!— выпалил Карлос.

Моя жизнь последние несколько лет никогда не была спокойной и скучной. Я старался ловить кайф, когда у меня была возможность, а когда её не было, я создавал её собственноручно.

— Ты для нас сделал очень многое и меньшее, что мы могли бы сделать сделать для тебя, так это просто продолжать быть рядом, несмотря ни на что. Даже, когда ты ведёшь себя как мудак!— говорит Вилл и я ухмыляюсь.

— Чувак, ты тоже нас всегда поддерживал...— начинает Карлос, но я перебиваю.

— Ребят, вы чего? Вечер благодарностей и откровений?— смеюсь я.

— Ты прав!— смеётся Карлос,— это твой вечер, поэтому... получай!

Телохранитель распахивает дверь и тьма моментально испаряется; зал заполняется светом и людьми. На фоне заиграла одна из моих песен и я уверенно шагаю вперёд.

— Вы, должно быть, шутите!— шепчу я.

— С Днём Рождения!— почти одновременно произнесли присутствующие и всех накрыло волной смеха.

Мой взгляд скользит по лицам родителей, окутывая брата, менеджера и Эрин.

Меньше всего на свете я ожидал отпраздновать свой двадцать третий день рождения в кругу...семьи и друзей. Я с трудом помню праздники в детстве. Вернее, совсем не помню. Помню лишь своё двенадцатилетние, когда получил в подарок свой первый велосипед. Я так же помню, что свой день рождения праздновал в кругу мамы и нескольких друзей со двора, и ребятами из футбольной команды. Отец почти никогда не присутствовал на праздниках, лишь с утра оставлял подарок на пороге моей комнаты и уходил на работу.

Он заполнил лишь маленькую часть моей жизни, которую я с трудом помню. Возможно это даже к лучшему. Возможно мне стоит поверить в судьбу и рассмотреть возможность, что, если бы у меня в семье было всё иначе, то я бы не стал тем, кем являюсь сегодня.

Может даже... я должен быть благодарен ему за всё, что он... не сделал.

Мама обнимает меня очень крепко и шепчет в ухо все пожелания, завершая всё словами «я тебя очень сильно люблю», и я впервые чуть ли не прослезился от услышанного. Я годами не слышал этих слов, а, услышав, не могу поверить своим ушам и связать и двух слов. Я не могу ответить ей то же самое... не могу.

Оторвавшись от мамы, ко мне подходит отец. Он смотрит на свои ботинки, хотя нет... из-за своего большого живота, он, должно быть, не видит их.

— Марк, я... очень рад видеть тебя в этот день и...— начинает он, но я перебиваю.

— Каковы ощущения?

Отец смотрит на меня не понимающе.

— Каково это видеть своего сына в день его рождения спустя все эти годы?

Я спрашиваю это не с целью задеть его и снова выплеснуть злость на нём, вовсе нет... мне правда интересно, что он чувствует.

— Невероятно! Чувствую, что пропустил многое... очень многое в твоей жизни, но я уже сказал тебе, что никуда больше не денусь и буду строить новые отношения с тобой и, Марк, я... очень рад за тебя. Больше всего на свете я горжусь тобой, сынок!

Дрожь в голосе отца заставляет вздрогнуть и меня. Я сжимаю губы в тонкую линию и часто дышу.

Мне никогда даже и не снился момент, когда же отец скажет, что гордится мной и радуется моим успехам. Я лишь в глубине души мечтал об этом, но сейчас... мои мечты вдруг решили сбыться?

Мои губы застыли в полуулыбке и отец вытянул руки по обе стороны, неловко смотря на меня.

Я закусил губу и стал незаметно кивать размышляя. Никто не говорил, что прощать легко. Это невероятно сложно, но, когда это меня отпугивали сложности? Никогда!

Возможно, я уже частично прихожу к принятию и осознанию, ведь уже не испытываю чистую ненависть к нему. Частички ненависти смешались с другими чувствами, которые обитали на дне моего сердца и во мне появились силы взглянуть на него и при этом не желать плюнуть ему в рожу.

Я неуверенно протягиваю руки перед собой и отец облегченно вздыхает, окутывая меня отцовскими руками. Веки моментально закрываются и я утыкаюсь лицом в его плечо. Он легонько хлопает меня по спине и совершает круговое поглаживание.

Точно так же делала и Эрин, когда я рассказывал ей о своих отношениях с семьёй. Она неоднократно успокаивала меня именно так, как делает отец, но от прикосновений его рук, меня затягивает в воспоминания, когда я, каждый раз, после победы в футбольном матче, бежал в объятия к нему.

Мне как будто снова восемь лет и я могу взобраться к отцу на шею или быть подброшенным в воздух, разрываясь со смеху. Эти руки... кажутся мне надёжными и возможно, я должен снова доверится ему, чтобы узнать, правда ли всё это или нет.

Готов ли я снова рискнуть? Думаю, что да!

— С днём рождения, мишка,— говорит он и по телу пробегает дрожь.

Мишка.

— Или уже медведь? Гризли?— тихо добавляет отец и я сжимаю его сильнее.

— Ты помнишь...

— Я всегда помнил.

Я пожал отцу руку и на моём лице застыла улыбка.

Отец помнит, как назвал меня в детстве, когда... всё ещё было хорошо. Я был его мишкой, а он был моим медведем. Мы часто практиковали медвежье рычание перед футбольными матчами и во время тренировок, это был наш личный язык, который понимали только мы.

— Я знаю, что у тебя всё есть, — начинает отец, — поэтому глупо что-то тебе дарить, но есть одна вещь, которую я хотел бы, чтобы ты имел.

Он вытягивает из кармана брюк маленькую коробочку и протягивает её мне. Аккуратным движением пальцев снимаю квадратную крышку.