– Если, конечно, он отпустит меня. Хотя – никаких гарантий…

Очевидно, она готовилась к очередной глупости из своего списка. Похоже, что на этот раз задумала нечто более опасное, чем прогулка по крышам. Да, Тревор прав. Ее следует посадить куда-нибудь под замок.

Себастьян осторожно тронул ее за плечо:

– Поверь, Джесс, тебе нужна моя помощь. Причем доверять мне не обязательно, чтобы пользоваться моими услугами.

– Вы слишком многословны, капитан. Не представляете, какое недоверие вызывает у меня ваше многословие. Уверена на все сто процентов, что и Синк необычайно красноречив.

Что ж, пришла пора сказать ей все. Она должна знать, что лежит между ними.

– Джесс, два года назад затонул мой корабль «Нептун дансер». Затонул со всей командой. Мои люди погибли, потому что Синк передал информацию о курсе его следования во Францию. Первый помощник капитана был моим старым другом.

Себастьян видел, как ее пронзила боль. У каждого коммерсанта и перевозчика были друзья, не вернувшиеся домой. Наверное, она вспоминала сгинувшие корабли Уитби и тех людей, что плавали на них. Может, она вспоминала и того парня, Неда, который не вернулся к ней.

– Мне жаль… – Она вздохнула. – Да, мне очень жаль.

– Вот поэтому я не Синк. И не могу им быть.

Ее глаза затуманились.

– В этом мире полно случайностей. Можно быть шпионом и случайно утопить собственный корабль. Но я точно знаю одно: мой отец невиновен.

– Тогда найди виновного. Найди Синка, и я уничтожу его.

– Я и стараюсь это сделать. – Тут до нее дошел смысл сказанного им ранее. – Неужели ты считаешь моего отца убийцей твоего друга и команды? И каждый раз, когда смотришь на меня, думаешь об этом? Удивляюсь, что после этого тебе не противно ко мне прикасаться.

– Когда я смотрю на тебя, то вижу только Джесс. Это ошибка природы, что ты – его кровь. Ты и твой отец – совсем разные люди. У тебя нет ничего общего с ним.

Ее брови сошлись на переносице. Золотистые глаза потемнели.

– Ошибаешься, я – дочь Джосайи Уитби, его плоть и кровь.

– Но, Джесс…

– Мой отец – самый достойный человек из всех, кого я только знала. Он скорее умер бы, чем изменил Англии.

Она ударила его по запястью, когда Себастьян попытался положить руку ей на плечо.

– Не смей! Не прикасайтесь ко мне, понятно?

– Совсем не прикасаться? – переспросил Себастьян.

– Но осмотрись же, капитан. Мы на складе. Нас все видят. А за окном – контора. Готова биться об заклад, что человек шесть – восемь уже за нами наблюдают.

Себастьян осмотрелся. Да, Джесс была права.

– Я могу работать здесь и управлять своим делом, потому что у меня доброе имя. Потому что я постоянно на виду, с утра и до ночи. Десяток человек могут поклясться, что я веду себя прилично. Я могу здесь отдавать приказы и распоряжения, потому что для этих людей я – «Уитби трейдинг». Они не думают обо мне как о женщине.

Оказывается, даже умные женщины бывают дурочками. Здесь не было ни одного рабочего или клерка, который не мечтал бы задрать ей юбки, завалить где-нибудь на тюки и овладеть ею. Потому что они – мужчины, а не каплуны. Но ее отец и Питни так хорошо охраняли ее, что она ни о чем не догадывалась.

Мудрая Джесс. Практичная, умная – и такая наивная… Но ничего. Очень скоро он соблазнит ее.

Джесс отвернулась и стала подниматься по лестнице. Сегодня – шафран. Себастьян уловил запах, когда она проходила мимо. Контрабанда с юга Франции. Оказываясь рядом с ней, он всякий раз перебирал в уме детали того, что знал о ней.

Он знал, как она вела свои дела, как подсчитывала стоимость простоя по контрактным товарам, сколько сахара добавляла в чай.

И знал, как она выглядит без одежды. Даже это знал.

Джесс поежилась и пробормотала:

– Хочу выпить чашку чаю. Идем ко мне в кабинет, и я угощу тебя черным чаем, который мы возим через Кяхту в Россию. Может, даже найду для тебя сладкую булочку. Пусть сегодняшнее утро ознаменуется моим добрым расположением к британским спецслужбам. Полагаю, на сегодня мы закончили говорить о Джесс Уитби.

«Сомневаюсь».

Он следовал за ней.

– Послушай, Джесс…

Она остановилась.

– Ты ведь можешь это сделать, правда? – Себастьян поравнялся с ней. – Когда у нас будет список похищенных секретных сведений, ты сможешь сопоставить их с кораблями, бороздящими воды Ла-Манша.

– Да, смогу. – Она утвердительно кивнула. – Я могла бы сделать это, получив тридцать дат и проверив все посудины, дрейфующие сейчас на Темзе. Двадцать дат – тоже устроит, если шпион глуп или использует только одно судно.

– Я уверен, что ты найдешь Синка.

– Должна найти.

Джесс отвернулась и продолжила подниматься по ступенькам.

– Я помогу тебе. Разреши мне помочь тебе. – Перемена в голосе Себастьяна заставила ее обернуться к нему – и угодить прямо в его объятия. Здесь, на повороте лестницы, их не могли видеть. – Считай это одним из моих аргументов, дорогая.

Он прижался губами к ее губам, и она не оказала сопротивления.

Наконец, высвободившись, она пробормотала:

– К сожалению, это меня не убеждает.

Себастьян провел ладонью по ее спине.

– Значит, я неправильно это делаю. Давай попробуем еще раз.

В его паху пульсировало напряжение. Боже, его желание обладать этой женщиной не имело границ. И не стоило себя обманывать. Какая бы она ни была, порочная или добродетельная, но он непременно ее добьется. И она вскоре это поймет.

– Себастьян, прекрати, – прошептала Джесс.

Но тем не менее она невольно тянулась к нему, потому что ничего не могла с собой поделать – он прекрасно это чувствовал. Легонько покусывая мочку ее уха, Себастьян придерживал ее за плечи, не позволяя ей ускользнуть.

Когда же Джесс в его руках затрепетала, он понял: она уже принадлежит ему. Как бы невзначай Себастьян осторожно провел ладонью по ее груди. Джесс по-прежнему не сопротивлялась, и он продолжил натиск, пока она не раздвинула ноги и не прижалась к нему.

Ах, красавица Джесс… Он вознесет ее в небо, чтобы она воспарила. Он будет дарить ей радость снова и снова.

Еще какое-то время Себастьян целовал ее. Целовал, ужасно сожалея о том, что не может овладеть ею прямо здесь и сейчас. А она бы и в этом случае не противилась – он был почти в этом уверен.

Но увы, здесь было не время и не место. Они находились в ее конторе, и он не станет крушить ее гордость. Лишь немного ее согреет, чтобы напомнить о том, что в жизни существуют и другие вещи, кроме тревоги, риска и торговли пряностями. Ограничивая себя ее губами и грудью, он не шел дальше поцелуев, не переступал запретную черту. Разве что предпринял несколько пробных экскурсий. И еще поцеловал взасос у шеи, оставив два-три синяка, чтобы все работавшие здесь мужчины увидели: отныне она принадлежит ему.

Наконец, чуть отстранившись, он дал ей возможность прийти в себя. Он старался не слишком сильно возбудить ее, чтобы возвращение к обыденности не было трудным.

– Все, дорогая. Остальное последует потом.

Конечно, она будет вспоминать об этих мгновениях, когда останется одна со своей бумажной работой. И будет вспоминать, когда сядет напротив него за ужином. И когда ляжет в постель. Не думать об этом она не сможет.

Он прижал ее к перилам и снова поцеловал. Она вздохнула и пробормотала:

– Это была ошибка. Теперь мне придется притворяться, что ничего этого у нас с тобой не было. Да-да, ошибка, ошибка, ошибка.

Она машинально поправила прическу. Но теперь было поздно беспокоиться о том, что подумают о ней люди, когда увидят.

Ему было трудно найти для нее нужные слова, и он сказал первое, что пришло в голову:

– Нет, ты не права. Это не было ошибкой. Скорее – актом доброй воли.

Себастьян невольно улыбнулся, вспомнив о том, что он торговал произведениями искусства, покупая их чуть ли не по всему свету, – статуями из Греции, Византийскими мадоннами, старинными резными фигурками из пустынь Египта. Он занимался этим не ради наживы, а для удовольствия. Чтобы во время плавания держать эту красоту в руках и любоваться ею. И вот сейчас, прикасаясь к Джесс, он обладал такой же красотой, но только теплой и живой. И у него от этой красоты дух захватывало.

– Мне понравилось. – Он снова улыбнулся. – Тебе тоже, полагаю.

– Убирайся с моего склада, – пробурчала Джесс.

Но она еще не до конца пришла в себя и не оттолкнула его, когда он намотал на палец ее локон.

– В другой раз продолжим, дорогая.

– Продолжим в аду.

– Приходи домой вовремя, чтобы успеть переодеться к собранию Исторического общества. Или мне придется самому прийти за тобой. Теперь сможешь сама подняться наверх? Уж постарайся. Иначе клерки заподозрят неладное.

Джесс нахмурилась и поднялась по ступенькам. Затем обогнула металлический шар, украшавший лестничный пролет, и зашагала по коридору. Увидев ее, мальчик-посыльный поспешно скрылся в ближайшем дверном проеме.

Себастьян провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду. Потом спустился вниз и с улыбкой вышел на улицу.

Глава 18

Ладмилл-стрит, Уайтчепел

Джесс знала с десяток людей, говоривших по-арабски, но только двое из них умели читать. Умел читать ее отец, но она не могла идти к нему с этим на Микс-стрит.

А вторым знатоком арабского был приходской священник. Она все равно собиралась с ним встретиться, так что все шло по плану. Жизнь порой делает такие подарки.

Ладмилл-стрит была пакостным местом. Ширины улицы едва хватало для проезда одной телеги. По центру булыжной мостовой тянулась глубокая вонючая промоина, забитая отбросами. Здесь даже трава не росла, но жили люди. Много людей. Над головой, из каждого окна, тянулись, пересекаясь, веревки с бельем, заслонявшим солнце. Окна же представляли собой слепые и темные квадраты без стекол, закрытые от воров деревянными ставнями. Сквозь распахнутую дверь видны были распростертые на охапках соломы тела мужчин и краснощеких женщин. Табличка снаружи гласила: «Джин. Выпивка за пенни. Напиться в стельку – три пенни».