А еще Одри вдруг безумно захотелось, чтобы они были обнажены оба – и она, и Чарли, ведь тогда она смогла бы своей кожей ощутить прикосновение его сильного горячего тела. Еще минута, и она, наверное, приступила бы к исполнению своего заветного желания, и ей было бы совершенно наплевать на то, что их кто-то может при этом увидеть. В эту минуту Одри, не задумываясь, легла бы с Чарли в постель.

Чарли и сам с каждой секундой все больше и больше терял голову и все крепче прижимал к себе Одри.

Она буквально повисла на нем, обвила его за ногу своей ногой, словно боялась, что он сбежит от нее, и страстно шептала, умудряясь при этом не прерывать поцелуй:

– Чарли! О, Чарли! Только не останавливайся!

Он застонал так громко, что Одри забеспокоилась. Может быть, у него опять что-то с рукой? На всякий случай она освободила ногу Чарли и слегка отступила назад, не снимая при этом рук с его шеи. Да Одри и не устояла бы сейчас без поддержки на ставших ватными ногах.

Удивительно все-таки, как странно действуют на ее ноги поцелуи Чарли!

– Чарли! – Она озабоченно посмотрела в лицо своему рыцарю. – Чарли, я задела вашу раненую руку?

Сначала он утвердительно кивнул. Затем так же коротко и энергично отрицательно качнул головой из стороны в сторону. При этом он был похож на боксера, пропустившего сильный удар, после которого трудно не только осмысленно ответить на простейший вопрос, но и просто до-тащиться до своего угла, чтобы рухнуть на табурет, приставленный к канатам.

– Простите, я не хотела, – прошептала Одри, нежно проводя кончиками пальцев по его раненой руке.

Чарли разлепил наконец глаза, которые прикрыл еще в ту секунду, когда наклонялся, чтобы припасть к губам Одри, повел ими по сторонам и выдохнул сквозь стиснутые зубы:

– Айви. И Лестер.

Одри не сразу поняла, что он хочет этим сказать. Она и думать позабыла про свою тетушку, самозабвенно целуясь у нее под самым носом. Впрочем, в объятиях такого мужчины, как Чарли, можно забыть не только про тетушку, но и обо всем на свете.

Одри с улыбкой обернулась. Они стояли и смотрели на нее – все трое: и Айви, и Лестер, и Фермин Смолл. При этом только лицо шерифа выражало осуждение. Остальные зрители явно сочувствовали им.

Одри отняла руки от шеи Чарли, отступила на шаг и услышала за своей спиной тяжелый вздох. Это ее рыцарь таким образом выражал свое отношение к прервавшемуся поцелую.

Одри же поправила растрепавшиеся волосы – просто удивительно, как быстро они приходят в беспорядок, когда девушка целуется с мужчиной! – и, приняв строгий вид, заговорила.

– Печально, когда люди начинают подсматривать за тем, что делают другие.

На самом деле Одри была очень смущена, и эта речь просто должна была скрыть ее состояние.

– Посмотрите хоть на этого вот человека! – Она драматическим жестом указала на шерифа. – Он стоит здесь и пялит глаза, хотя ему давно уже пора быть в другом месте. Ну что вы стоите здесь, Фермин Смолл? Идите отсюда, и поскорей. Вы в очередной раз показали себя. Теперь понятно, что вы не просто идиот. Нет, вы – опасный для окружающих идиот. Проваливайте, пока я не передумала и отпускаю вас. Смотрите, в следующий раз я уже не буду такой мягкосердечной. Я просто пристрелю вас – во имя человеколюбия, конечно. Чтобы другие от вас не страдали, да и чтобы вам самому не мучиться.

Фермин выкатил глаза и молча разевал рот, словно выброшенная на берег рыбина. Затем он сумел собрать свою волю в кулак и сказал жестяным голосом, явно кого-то копируя:

– Я ухожу, мисс Одри, но я обязательно вернусь! – Он поднял с пола свою пыльную, затоптанную шляпу. – Я еще вернусь, чтобы посмотреть на то, как чувствуют себя две доверчивые деревенские дурочки в лапах прожженных мошенников и негодяев. Будет время, и вы еще обо всем пожалеете! Очень пожалеете!

Фермин не предусмотрел одной мелочи – он не обратил внимания на то, что Айви не бросила свою швабру, а продолжала держать ее в руках. Не успела Одри ахнуть от гнева, как ее тетушка уже оказалась рядом с шерифом и парой мощных ударов выгнала его за ворота фермы. Шериф Смолл вылетел как пробка из бутылки и зашуршал ногами по гравию. Очевидно, он прятал свою лошадь где-то неподалеку, потому что через минуту шорох шагов сменился звонким цоканьем подков.

– Идиот! – крикнула вслед ему Одри. – Кретин настырный!

– Погодите, мисс Одри, – остановил ее Чарли. – Сначала подумайте. А что, если шериф прав? Может быть, нам с Лестером и в самом деле лучше съехать отсюда?

Слова Чарли ошеломили Одри.

– Нет! – крикнула она. – Нет, Чарли. Вы с Лестером непременно должны остаться здесь. Хотя бы уже потому, что Фермину Смоллу хочется обратного. А потом настанет день, когда поймают тех мерзавцев, которые вас ранили в ту ночь, и нашему дураку-шерифу останется только утереть свой длинный нос. – Тут Одри презрительно фыркнула и продолжила: – Если бы этот придурок хоть на что-то годился, он давно бы уже нашел тех бандитов.

– Согласен, – кивнул Чарли и повел взглядом по полу, густо усыпанному месивом из того, что некогда было коржиками, и того, что когда-то было бокалами тонкого стекла. – Как жаль, что наш вечер закончился несколько… хм-м-м… неудачно.

Одри тоже было жаль пропавшего вечера и несостоявшегося сюрприза. Ведь для того, чтобы приготовить настоящий мятный чай со льдом, они с тетушкой Айви перерыли все кулинарные книги, оставшиеся им еще от бабушки.

А чего стоило потом разыскать лед! Вы-то сами никогда не пытались найти кусок льда в середине мая? Ну то-то! А потом, когда лед наконец нашелся в тенистом углу оврага, его же надо было еще сохранить! И они сохранили его, они сумели, они сделали это! Пусть кусочки льда были темноватыми на вид, но это все равно был настоящий лед! А сколько сил потратила Айви на то, чтобы приготовить крем, чтобы смазывать коржики! И вот…

И вот теперь все это великолепие валялось на полу отвратительной бурой массой – а все из-за Фермина Смолла, чтобы его черти разорвали!

Одри подошла ближе к окну и даже в горшке с геранью заметила осколки стекла от разбитого бокала. Да, удивительные штуки выделывает иногда с нами наша судьба!

– Ну что ж, – философски вздохнула Одри. – Делать нечего, остается только прибраться и ложиться спать. Как говорится, сюрприз не удался.

– Я помогу вам, мисс Адриенна. Позвольте мне забрать у вашей тетушки ее гвардейскую швабру.

– Спасибо, Чарли.

Однако забирать швабру было не у кого. Она просто валялась на полу, а что касается Айви и Лестера…

Они исчезли.

Чарли поднял с пола швабру, лежавшую среди осколков стекла и остатков коржиков, словно раненый солдат на поле боя, а Одри высунулась в окно веранды и принялась всматриваться в ночную тьму, и, разумеется, ничего не увидела.

– Могу поспорить, они ушли целоваться, – сказала она и внезапно смутилась, вспомнив о том, как сама только что целовалась с Чарли на их глазах. Она целовалась – почему же им нельзя?

Стараниями Фермина Смолла работой они с Чарли были обеспечены почти на целый час. Только после этого веранда стала снова походить на веранду, и Одри наконец присела к столу, а Чарли пошел ставить последний, заключительный аккорд во всем этом деле, а попросту сказать – отправился выносить ведро с мусором да заодно поставить на место славно потрудившуюся за сегодняшний вечер швабру.

Одри снова вспомнила Фермина Смолла и нахмурилась. Вот ведь идиот! Вбил себе в голову, что Чарли и Лестер – преступники! Совершенно идиотская мысль, достойная кретина Смолла.

Одри еще раз осмотрела стол. Коржики пропали окончательно, но вот несколько бокалов на подносе чудом уцелели, хотя лед за это время окончательно растаял и уже не звенел так весело в тонком стекле. Мельком Одри вспомнила еще про один бокал – тот самый, которым она запустила на прощание в шерифа и который валялся сейчас где-то возле веранды. Ночью его не найти, но вот завтра с утра нужно не забыть прибрать все осколки и во дворе тоже.

– Уф-ф! – сказала Одри и вытянула перед собой ноги, когда Чарли вновь появился на веранде – уже с пустыми руками. – Клянусь, Фермин Смолл на сей раз очень дешево отделался!

– Это он умеет. – Чарли взял предложенный ему Одри бокал, сделал глоток и удовлетворенно покачал головой: – Прекрасно, просто прекрасно, мисс Адриенна.

– Жаль только, что лед растаял, – нахмурилась Одри. Она отхлебнула из своего бокала и наморщила нос. – Никогда не пила мятного чаю. Странный вкус. Скажите, Чарли, этот чай похож на тот, что пьют в Джорджии?

Она с надеждой уставилась на Чарли, и он ответил:

– Пожалуй. Только знаете, мисс Адриенна, я и сам его пил всего несколько раз за всю жизнь, даже пока жил в Джорджии.

– О-о-о… – По виду Одри было понятно, что она весьма разочарована.

– Но сам по себе чай замечательный, – поспешил подбодрить ее Чарли. – Просто замечательный.

– Никакой он не замечательный, – хмуро возразила Одри, глядя в темноту за окном веранды – Это все вы говорите только потому, что вы – настоящий джентльмен.

– Я вовсе не настоящий джентльмен, мисс Адриенна.

– Джентльмен, джентльмен, я-то знаю. Вы очень вежливый, воспитанный, зовете меня “мисс Адриенна”. Клянусь, Чарли, если бы вы жили лет триста тому назад, вы непременно были бы рыцарем. И сражались бы с врагами, повязав на рукаве шарф, подаренный вам прекрасной дамой, ради которой вы готовы были бы на любые подвиги.

– Все это просто глупые фантазии, мисс Адриенна. Голос Чарли дрогнул. Он кашлянул и сделал большой глоток из своего бокала.

– Никакие не фантазии, Чарли, – возразила Одри, покачивая своим бокалом. – Все, что вы говорите, вы говорите только потому, что вы – настоящий джентльмен. Из Джорджии. Тетушка Айви говорит, что настоящие джентльмены из Джорджии не могут не похвалить мятный чай, если их угощает им приготовившая его леди.

Чарли скривился, словно от зубной боли.