В голосе Одри было столько тоски, что Чарли не выдержал и вскочил на ноги.

– Черт побери, мисс Адриенна! Что вы можете знать о Джорджии? Ну хорошо, если вам так угодно – я расскажу. Весной там жарко, пыльно и полно комаров. И птицы там не поют все ночи напролет. А еще там грязно, и все запружено этими ушлыми пришельцами с севера, из-за которых нет ни жилья, ни работы. Поверьте, в любое время года здесь, в пустыне, гораздо лучше, чем в этой прекрасной Джорджии!

Он сердито уставился на Одри, а та притихла на своей жердочке. Даже ногами перестала болтать. Глаза у нее стали большими и печальными.

“Ничего, дураков учить надо!» – сердито подумал Чарли.

– О, Чарли! – сорвалось с ее губ, и этот вздох пронзил его сердце – словно одна из тех идиотских стрел с ленточками впилась в грудь. – Простите, что расстроила вас. – Одри соскочила на землю и быстро пошла к дому, не оборачиваясь. Голова ее была опущена, плечи поникли.

– Черт побери, мисс Адриенна! – крикнул ей вслед Чарли. – И вы простите меня, но у вас в голове столько романтической дури! Поймите, нет ничего хорошего ни в войне, ни в Джорджии, ни… Да откройте вы глаза, наконец, посмотрите на мир реально!

Чарли и сам услышал отчаяние, прозвучавшее в его голосе. Услышала это и Одри. Она замедлила шаги и обернулась, и Чарли увидел ее грустное лицо.

– Но, Чарли, если человек не станет стремиться к лучшему, то куда же он скатится в конце концов? – печально спросила Одри.

Он не ответил, просто остановился и протянул руки навстречу Одри. Навстречу этой глупой, романтической идиотке, навстречу несравненной, прекрасной мисс Адриенне.

– Мне очень жаль, что война так ожесточила ваше сердце, Чарли, – неожиданно мягко сказала она. – Впрочем, что в том удивительного? Ведь у вас такая тонкая душа. И вообще, вы – замечательный человек. Лучший на свете.

– Да нет же!

Она улыбнулась и отрицательно покачала головой, и в эту минуту что-то свалилось с души Чарли – то ли камень, то ли толстая отмершая кожура, как на старом дубе.

Он в два прыжка нагнал Одри и подхватил ее на руки.

6

От Одри пахло медом и свежей травой. Она доверчиво прижалась к Чарли, и тот сразу же вспомнил юность и первые свои свидания при луне – еще такие невинные, чистые… Он и не думал, что все это может вернуться вновь. Чарли казалось, что невинность и чистота навсегда остались в других краях и временах.

Но он ошибался.

Страсть его была так сильна, что Чарли и не заметил, как Одри оказалась у него на руках. Она уютно устроилась в его объятиях, прижавшись к его широкой груди.

Еще никогда в жизни Чарли не чувствовал себя таким восторженным и романтичным. Он даже и не подозревал, что может быть – таким.

Грудь Одри тесно прижалась к груди Чарли, и тот пошел на уловку – передвинул раненую руку так, чтобы та словно нечаянно оказалась на нужной высоте и словно случайно обхватила упругие полушария – совсем легонько, разумеется.

До чего же это было приятно!

И мучительно.

– Ах, Чарли, – томно выдохнули сладкие губы Одри.

– Губы, – страстно прошептал Чарли. – Дай мне твои губы… Я хочу поцеловать тебя.

Она послушно подставила губы и страстно застонала, когда Чарли сначала припал к ним, а потом, теряя контроль над самим собой, ворвался языком в медовую глубину ее рта. Одри едва не задохнулась и еще сильнее обняла Чарли за плечи.

Боже, как же он хотел ее!

И в эту минуту Чарли начал трезво соображать, что на самом деле происходит.

“Что я делаю? – промелькнула у него паническая мысль. – Что это со мной происходит?”

Он осторожно опустил Одри, и ее ноги вновь коснулись твердой почвы. На твердую почву постепенно возвращались и мысли Чарли. Он поставил Одри на землю, но не отпускал ее – на это у него еще не хватало решимости. Как, впрочем, не хватало и решимости пойти до конца – отнести Одри на руках в свою спальню… Хотя, черт, ведь это же спальня ее отца!

Ну и пусть!

Итак, отнести ее в спальню, уложить в постель и…

Все равно этим кончится. Он сделает это – не сейчас, так позже. Он еще будет ласкать губами восхитительную грудь Одри, он еще услышит ее страстные стоны, когда она будет лежать под ним…

Одри по-прежнему крепко обнимала Чарли за плечи, словно боялась упасть.

А Одри и на самом деле не чувствовала под собою ног. Они не хотели держать ее, подгибались, и поэтому она никак – ну, никак! – не могла отпустить плечи Чарли.

Первый в жизни настоящий поцелуй – до чего же восхитительным он оказался!

Одри ужасно захотелось повторить его, и она потянулась губами к губам Чарли, но, к своему удивлению, не встретила взаимопонимания. Казалось, он вовсе не хочет еще раз поцеловаться с нею.

Одри еще раз потянулась губами к его губам, но Чарли стоял выпрямившись во весь рост, и маленькой Одри было не дотянуться. Чувствуя слабость в коленях, она страстно шепнула:

– Чарли… Не отпускай меня, Чарли.

– Не хочу, чтобы ты уходила, – напряженным шепотом ответил он.

Одри начала приходить в себя, и к ней возвратилась способность анализировать происходящее. Она и не знала, что целоваться с мужчиной – такое… э-э… захватывающее занятие. От одного поцелуя в душе ее разгорелся пожар. Он перебросился в кровь, разлился пламенем по всему телу – и Одри вдруг почувствовала, как горячо и мокро стало у нее между ног.

А она прекрасно знала, что это значит, – недаром же она всю жизнь провела на ферме!

Одри резко отпрянула назад и вздохнула.

– Ах, Чарли.

– Простите меня, мисс Адриенна.

– Вы извиняетесь… за что? – недоуменно спросила она.

– Я не имел права целовать вас… так целовать.

– Что? – рассеянно переспросила Одри. Мысли ее где-то витали, а глаза пристально рассматривали лицо Чарли.

“Какой он бледный”, – подумала Одри, а вслух сказала:

– Ах, Чарли, какой же вы милый. И воспитанный. Клянусь, таких воспитанных джентльменов я в жизни своей не встречала. Вас мучает то, что вы поцеловали меня, хотя мы еще не помолвлены? И поэтому вы извиняетесь? Успокойтесь, прошу вас. И знаете… Если вам хочется, вы можете снова поцеловать меня. – Одри повела плечами, мечтательно вздохнула и продолжила: – Да, в любое время можете меня поцеловать – я вам разрешаю. Клянусь, я и не знала, что целоваться – это так приятно. Сегодня я впервые в жизни целовалась с мужчиной.

Чарли застонал.

Одри, разумеется, поняла этот стон по-своему и смутилась. Она опустила глаза и негромко сказала:

– Вам не нравится, что я совсем не умею целоваться, да? Конечно, у меня нет никакой практики, и я не могу пока что доставить вам такое же удовольствие, какое получаю от вас.

Чарли с трудом сдержал стон.

Не поднимая головы, Одри сложила на груди руки и шепнула:

– Если бы вам снова захотелось поцеловать меня, Чарли, я бы не возражала. Это хорошая возможность поскорее научиться тому, что я должна уметь.

– О боже, – вздохнул Чарли.

– Скажите, вам хочется поцеловать меня? – дрожащим голосом спросила Одри.

– Да… Конечно, – начал Чарли, с трудом выговаривая слова непослушным языком. Одри улыбнулась и продолжала улыбаться, пока не услышала конец фразы. – Только я не могу.

Улыбка тут же сошла с ее лица, плечи Одри уныло поникли.

– А теперь идите спать, Одри.

Она подняла голову. Чарли стоял смущенный, и выражение его лица живо напомнило Одри сеттера, который жил у старого Стивенсона и выглядел точно так же, как Чарли, когда ему запрещали охотиться за домашними курами.

Смущение – как у Чарли, так и у сеттера – прикрывало одно и то же состояние души: напряженность.

– Вы и правда думаете, что мне лучше уйти, Чарли? – Да.

– В таком случае я пойду. – Одри нерешительно помолчала, а затем спросила: – Я… Я что-то сделала не так, Чарли?

– Нет.

Она подождала, но никакого продолжения не последовало. Ну что ж, в таком случае ей и впрямь лучше пойти спать. А поцелуи… Надо думать, со временем Чарли расщедрится еще хоть на пару уроков.

Одри приподнялась на цыпочки, прикоснулась губами к щеке Чарли и пожелала ему спокойной ночи. На него было больно смотреть. Бледный, несчастный – Одри ни за что не оставила бы его одного в таком состоянии, но он же сам просит…

– Спокойной ночи, Чарли, – повторила она и направилась к дому.

Поднявшись в свою спальню, Одри тут же подошла к окну, выглянула в него и увидела Чарли. Тот долго стоял на том месте, где они расстались, а затем повернулся и медленно побрел назад, под яблони. Одри подумала, что он решил вернуться за своим корнетом, который так и остался лежать на траве под изгородью.

Наконец фигура Чарли растворилась в сумерках. Одри вздохнула, отошла от окна и привалилась спиной к стене. Провела пальцами по пылающим, слегка припухшим губам.

– Святые небеса.

Одри переполняли новые, неведомые прежде чувства. Одним поцелуем Чарли сумел пробудить ее тело, и оно до сих пор пылало огнем разгоревшейся страсти. Сердце Одри гулко стучало, гнало по жилам кровь, превратившуюся в пламя.

До сегодняшнего случая Одри не только никогда не целовалась с мужчиной – она даже не думала об этом. И то сказать – с кем ей было здесь целоваться? Не с Фермином же Смоллом, прости господи!

Чарли. Ах, Чарли!

Одри понимала, что сейчас ей ни за что не уснуть. К тому же сегодняшнее событие было настолько важным, что его нельзя было не вписать в историю, и Одри вытащила из-под подушек свою записную книжечку. Давно уже она ничего не заносила в свой дневник – и вот пришла пора.

Одри вытащила серебряный карандаш, прикрепленный к книжечке, перелистнула страницы, испещренные записями о ценах на пшеницу, о количестве проданных яиц, пометками о лошадиных и собачьих выставках. Но сегодня вечером она доверит этим страницам нечто новое и очень важное.