Лина Озерова - Мой любимый враг

Для начала она, по настоянию отца, поступила в Школу музея Лувра, на отделение «Дворцовое убранство». В этом элитном заведении училось много отпрысков старинных дворянских родов, обитательниц Шестнадцатого округа Парижа. Николь была одной из них. Правда, она не собиралась делить парижскую квартиру с отцом и сняла себе отдельное жилье — эту вот мастерскую, словно чувствовала, что посещение Школы — дело временное. И точно — надолго Николь не хватило. Честно говоря, дворцовое убранство ее нисколько не занимало. Потом она попробовала всего понемножку, но безрезультатно: ее не привлекли ни дизайн, ни моделирование, ни батик. Николь хотелось живого дела, хотелось жить, а не рассуждать о жизни. И она всерьез занялась фотографией.

Конечно, то, что ей не требовалось добывать средства к существованию, то есть тратить время на работу в рекламе, здорово помогало. Она могла создавать вещи некоммерческие, заниматься искусством для искусства и потом представлять эти вещи публике. На первых порах она сама устраивала себе выставки, оплачивая аренду помещения и работу галерейщиков, сама крутилась как белка в колесе, заводя нужные знакомства и «прикармливая» журналистов. Но через пару-тройку лет все это окупилось сторицей. Теперь Николь уже почти ничего не делала сама — ее приглашали поучаствовать в выставках, и журналы охотно печатали ее работы. Она, что называется, прочно «вошла в обойму», пусть не в главную, но — скажем так — в среднюю. Теперь заветной мечтой Николь была персональная выставка в большой галерее. Не обязательно сразу в Париже, можно начать и с какой-нибудь другой европейской столицы.

— Кстати, — сказала Николь, — надо будет мне в Москве как следует осмотреться. Вроде бы у русских сейчас в большой моде постмодернизм, и под этим соусом они съедят все, не поморщившись.

— Так ты эту «Диану» для них, что ли, приготовила? — сообразил Люк.

Николь пожала плечами:

— Разумеется. И у меня есть еще парочка замечательных идей. Так что совместим необходимое с полезным.

Денек выдался премерзкий и хлопотливый. С утра все пошло наперекосяк: сорвались давно намеченные переговоры с партнерами, то есть не совсем сорвались, а опять отложились, но фактически сорвались. Партнеры явно тянули время и искали обходные пути, а Андрей никак не мог заставить их вступить в дело на его условиях. Вообще-то он не сомневался: рано или поздно все будет так, как ему надо, никуда господа не денутся, но проволочки утомляли. Потом Андрей слушал доклад руководителя отдела рекламы, — тот предлагал вложить деньги в новую частную радиостанцию и представил смету; проект Андрей счел недоработанным и устроил подчиненному вежливый разнос. Потом… Да много было всяких «потом». А если учесть, что ночью он почти не спал: Ирина в этот раз явилась только под утро и не в лучшем виде — пользуясь отсутствием сына, она гуляла на полную катушку… Одним словом, в пять часов у табло прилета в зале аэропорта Шереметьево стоял усталый сорокалетний мужчина, мечтающий об одном: добраться до дома и любимого кожаного дивана. Он даже не всматривался, как остальные встречающие, в толпу, так его раздражало мельтешение людей. В конце концов Владик не маленький, сам его найдет. То, что одним рейсом с сыном прилетает и бывшая любовница, Андрея сейчас абсолютно не волновало. Ну, прилетает и прилетает. На эмоции просто не было сил. Честно говоря, он уже почти забыл о Ларисином существовании. Столько дел, тут как-то не до любви.

— Привет, пап! — Владик протянул отцу руку. — Давно ждешь?

— Да нет, не очень, — Андрей ответил на рукопожатие, с удовольствием отметив про себя, какая у Владика сильная ладонь. Потом повернулся к подружке сына: — Здравствуйте, Аллочка! Вы здорово загорели! Понравилось на Мадейре?

— Спасибо, Андрей Ростиславович, — вежливо улыбнулась Алла. — Все было просто замечательно.

— В самом деле? Ну что ж, пошли к выходу, — Андрей покровительственно обнял сына за плечи, но тот быстро уклонился:

— Слушай, пап, ты ведь не против, если мы еще кое-кого подвезем?

— Да ради бога! — Андрей сделал рукой широкий приглашающий жест. — Кого?

— Так, одну девушку. — Владик шарил взглядом по толпе. Высмотрев желаемое, он кинулся в сторону: — Подожди, я сейчас!

— Я с тобой! — крикнула Алла и побежала следом. Через секунду они оба исчезли за спинами людей.

Недоумевающий Андрей остался стоять у табло.

Лариса никуда не торопилась. Даже наоборот, она всячески мешкала, стараясь потянуть время и дать возможность Андрею встретить своих чад, погрузить их в машину и отъехать если не до кольцевой дороги, то уж хотя бы до Химок.

— Лариса! Тебя ведь не встречают? — вдруг подскочила к ней возбужденная, раскрасневшаяся Алла. — Поехали с нами! Право же, поехали!

Лариса растерялась:

— Как?

— Владиков отец развезет всех по домам. Он встречает нас на машине.

Андрей?! Этого еще ей не хватало! Лариса решительно помотала головой:

— Нет. Это неудобно.

— Ничего неудобного! — убедительно сказал подошедший Владик. — Отцу это действительно совсем нетрудно, и места в машине полно. Поехали!

Недолго думая, Алла схватила растерявшуюся Ларису за руку и потащила к тому месту, где стоял Андрей. Владик подхватил Ларисину сумку и пошел следом за ними.

Если бы Лариса была в состоянии хладнокровно наблюдать, ее позабавила бы сложная гамма чувств, в течение двух-трех секунд отразившаяся на лице Андрея, когда он увидел, кого собственно ему предстоит подвезти. Он побледнел, словно перед ним вдруг возникло привидение, потом — полная растерянность и состояние «язык проглотил», затем — героическое усилие взять себя в руки и как следствие — бледная вымученная улыбка. Но в тот момент Лариса и сама выглядела не лучше. Она рада была бы провалиться сквозь землю и оказаться хоть на костре австралийских аборигенов, хоть в Антарктиде, хоть в Новой Зеландии, — где угодно, лишь бы там не было Андрея с его машиной. Да она бы лучше пешком от Шереметьева до дома дошла!

— Э-ээ… Здравствуйте, — промямлил Андрей, не глядя на Ларису. — Очень рад…

Непонятно, чему он обрадовался. Впрочем, все равно эти слова расслышала она одна, Владик и Алла уже прокладывали в толпе дорогу к дверям.

На ходу Лариса тихо прошипела Андрею в спину:

— Я тут ни при чем. Я и глазом моргнуть не успела, как они притащили меня сюда.

Он оглянулся и промямлил:

— А-а… Что ты…

— Я не собираюсь устраивать сцены. И вообще, вижу тебя в первый раз. Договорились?

Она явно быстрее адаптировалась к ситуации, чем Андрей. У него вид был по-прежнему совершенно пришибленный. Потрясенные встречей, они словно поменялись ролями: раньше именно Андрей не терял присутствия духа при любых обстоятельствах, именно он вечно предупреждал Ларису об осторожности и о том, что «они не знакомы».

Как они дошли до автостоянки, Лариса впоследствии вспомнить не могла. Она как-то вдруг обнаружила себя стоящей у сверкающей темно-синей иномарки. Андрей стоял чуть поодаль, а Владик под чутким Аллиным руководством укладывал в багажник сумки. Надо отдать им должное, с багажом ребята управились довольно быстро.

— Ну что, ты готова? — сияющий Владик распахнул перед Ларисой заднюю дверцу. Она мило улыбнулась и скользнула внутрь.

И дорога эта впоследствии вспоминалась как кошмарный сон. Бывают такие кошмары: мучаешься, пытаешься проснуться и никак не можешь. Слава богу, Ларисино участие в общем разговоре свелось к минимуму: говорила в основном Алла. Андрей задавал полагающиеся случаю вопросы — как отдохнули, хорошая ли погода, где успели побывать, а Владик изредка вставлял реплики. Лариса сидела прямо за спиной водителя, светски улыбалась и изо всех сил старалась не смотреть в маленькое зеркало на переднем стекле, чтобы не встретиться взглядом с Андреем. На это уходили все ее силы. В смысл разговора она не вникала, слова просто не доходили до ее сознания.

— А ты любишь собак?

Лариса вздрогнула:

— Что?

— Ты любишь собак? — повторила Алла, обращаясь к ней.

«При чем здесь собаки? — лихорадочно пронеслось в Ларисиной голове. — Когда успели заговорить о собаках?»

— Люблю, — неуверенно сказала она.

— И я, — вздохнула Алла. — Очень! У тебя есть кто-нибудь?

На этот раз Лариса сразу сообразила, что имеется в виду собака.

— Нет, к сожалению, — хорошо, что голос у нее вполне спокойный. — Когда была маленькая, мы жили в коммуналке, а там ни собаку, ни даже кошку не заведешь.

Алла понимающе вздохнула:

— А потом?

— Потом? Да как-то не случилось…

— А если бы ты завела ее, то какой породы?

— Ну… Небольшую какую-нибудь, вроде фокса. Но вообще-то из терьеров я больше всех люблю шотландских. Они такие важные и такие самодостаточные, что даже завидки берут. Просто переполнены чувством собственного достоинства.

— Да, скотчи бывают очень даже ничего, — согласилась Алла. — Но они жутко упрямы и злопамятны.

— Не страшно. Ведь это, наверное, дело воспитания?

— Конечно, — Алла замешкалась, немного помялась и все-таки спросила: — А таксы тебе как?

— Таксы мне хорошо, — улыбнулась Лариса. В этом разговоре Алла, похоже, преследовала какой-то свой интерес.

— У моей подруги, — осторожно начала Алла, — недавно родились щенята. То есть не у нее, конечно, а у ее таксы. Герка жутко родовитая, но от внеплановой вязки, поэтому через клуб ее щенят не возьмут…

— Герка — это кто?

— Ну, такса. Вы не хотите щеночка?

Ну вот, приехали! Так вот, с места в карьер — и щеночка! И вдруг у Ларисы мелькнула шальная мысль: а почему бы и нет? Мать, похоже, оставит концертную деятельность и станет просто женой Жерара. Так что времени у нее теперь будет навалом. Почему бы и не подарить им щеночка? Таксы ведь страшно забавны, и проблем с ними за границей гораздо меньше, чем у нас. Французы, например, на собак просто молятся. Во Франции этих четвероногих друзей человека пускают почти во все отели, и в рестораны, и даже в музеи. Лариса самолично видела, как в Музее изящных искусств в городе Туре ей навстречу шел человек, держащий под мышкой французского бульдога. Человек внимательно рассматривал картины, а бульдог покорно висел у него на согнутой руке и даже не тявкнул ни разу. А в Москве попробуй зайди в музей с собакой!