Экскурсия начиналась утром, и к завтраку Лариса спустилась уже одетая для поездки: хлопковое бежевое платье без рукавов, перехваченное в талии коричневым плетеным ремнем. На ремне крепилась сумка-карман со всякими необходимыми бумагами. Платье вроде было вполне строгим, не слишком короткое, умеренно открытое. Но оно прекрасно обрисовывало фигуру, а две словно бы невзначай расстегнувшиеся сверху пуговички вполне выразительно намекали на то, что скрыто под платьем. Кажется, впервые с тех пор, как она рассталась с Андреем, Лариса так тщательно продумала свой туалет. И когда Лариса уселась за свой столик, словно бы невзначай брошенный на Владика взгляд подтвердил: нужного эффекта она, несомненно, добилась.

Лариса сама чувствовала, как она изменилась за последние несколько дней. Во многих странах существуют легенды о ведьмах, которые сохраняют вечную молодость, питаясь кровью юных девушек. Так вот и она словно бы вытягивает из мальчика жизненную силу, питаясь его любовью. Да нет, одернула она себя, какая любовь! Просто мальчишеское увлечение и восхищение. Но, боже мой, как ей, оказывается, этого не хватало! Женщина должна быть любимой хоть кем-то, хоть кто-то должен смотреть на нее с восхищением, с обожанием. Иначе она постепенно перестает быть женщиной…

Но даже себе Лариса не хотела признаваться, что это только половина правды. Не было бы такого душевного подъема, такого эмоционального всплеска, делавшего ее неотразимой, если бы Владик был просто посторонним мальчиком. Тогда бы она, скорее всего, и не заметила его чувств, а если бы и заметила, запросто от них отмахнулась. Нет, главная причина в том, что Владик — сын Андрея. То самое горячо любимое и единственное чадо, из-за которого Андрей ее бросил. И вот сейчас ей наконец-то предоставилась возможность взять реванш, отомстить за себя, за свою так и не сложившуюся жизнь… А ведь она никогда раньше не думала о мести, вообще не считала себя человеком мстительным. Она не знала, как месть сладка…


Экскурсия длилась примерно полдня — нужно было успеть вернуться в отель до сиесты. Предпоследней остановкой на пути в Фуншал было местечко Понто-де-Соль. Туристов сначала провели на смотровую площадку, чтобы они могли полюбоваться Мадейрой сверху, а потом предоставили полчаса свободного времени. Алле, засидевшейся в автобусе, не терпелось размяться.

— Пошли посмотрим местный рынок! — с ходу предложила она.

Владик посмотрел на Ларису:

— За полчаса можем не успеть.

— За полчаса, — заметила Алла, — мы всю эту деревушку пять раз обойдем.

— Успеете, — сказала Лариса. — До рынка идти три минуты. Он на соседней улице. Так что сходите.

— А вы?

— А я посижу здесь. Устала языком работать, и вообще устала.

Владик потоптался на месте, ему явно не хотелось никуда идти. Но Алла решительно потянула его за руку:

— Пошли-пошли. А то вдруг куплю что-нибудь тяжелое, кто нести будет.

— Не выдумывай.

— А я и не выдумываю. Мне давно хотелось получить голубого марлина. Если уж самой поймать не суждено, так хоть на рынке купить. Ведь должны же здесь быть голубые марлины!

Владик все еще смотрел на Ларису в надежде, что, может быть, она пойдет с ними. Но Лариса решительно покачала головой:

— Идите вдвоем. Я вас здесь подожду.

Владику пришлось подчиниться.

Честно говоря, Лариса устала не столько от экскурсии (хотя переводить приходилось почти без остановки), сколько от Владикова присутствия, от его восторженных глаз, неотрывно следящих за ней.

Однако сидеть в автобусе она тоже не собиралась. Как только Владик и Алла скрылись за поворотом, Лариса повернулась и быстро пошла по улочке вверх, к лестнице, ведущей на смотровую площадку. Сейчас здесь было пусто: их группа уже спустилась в деревню, а новая еще, видно, не прибыла. Лариса облокотилась о перила и расслабилась, впервые за все утро. Отсюда, с площадки, открывался великолепный вид на горы и на побережье.

— А правда ли, что Уинстон Черчилль специально приезжал на Мадейру в поисках натуры для своих пейзажей? — спросил кто-то за Ларисиной спиной. Лариса обернулась: рядом стояла та самая кругленькая тетушка-шестидесятница, которая понравилась ей еще в аэропорте. Как и предвидела Лариса, хлопот с тетушкой никаких не возникло, поэтому поближе они так и не познакомились. Звали тетушку Марина Львовна, по профессии она врач, вот, собственно, и все сведения.

— Правда, — улыбнулась Лариса. — Кстати, я как-то в Лондоне видела выставку его работ. Очень неплохие пейзажи. Если бы он не был великим политиком, мог бы стать известным художником.

— Ну, если он писал здешние места, то неудивительно. Какая красота! — вздохнула тетушка. — Знаете, я вам даже чуточку завидую. Вы здесь, вероятно, часто бываете, все время возвращаетесь к этому морю, солнцу, горам… Хотя, говорят, слишком живописные виды быстро приедаются.

— Верно, — согласилась Лариса, — приедаются. Но вы ошибаетесь, я здесь не часто бываю.

— Почему?

— Вообще-то группы сопровождают мои подчиненные. Просто сейчас возникла экстремальная ситуация, и пришлось поехать самой.

— Значит, нам повезло? Вы — человек опытный, поэтому все проходит без сучка без задоринки.

— Да нет, не во мне дело, — отказалась Лариса от незаслуженного комплимента. — Просто наша фирма не вчера возникла, и система хорошо отлажена.

Марина Львовна посмотрела на нее и лукаво улыбнулась. Мол, рассказывайте! Все равно все от человека зависит. Лариса не стала ее разубеждать.

— Можно, я задам вам один вопрос? — сказала она.

— Конечно. — Тетушка снова улыбнулась, продемонстрировав симпатичные ямочки на круглых щечках.

— Меня удивило, что вы выбрали Мадейру. Это же не очень… ну, познавательно.

Марина Львовна поняла, что Лариса имела в виду, и согласно кивнула:

— Не очень. Вот на следующий год, если все будет хорошо, у меня запланированы страны Бенилюкс и Лондон. А в этом… Коллеги настоятельно советовали не перегружать себя и отдохнуть, как они говорят, «не активно». Посидеть на пляже, посмотреть на воду, фруктов поесть вволю, ну и прочие бездельные прелести. А поскольку я сама врач, то прислушиваюсь к подобным советам. В моем возрасте здоровье — главная ценность, и практически невосстановимая. Поэтому нужно поддерживать его на оптимальном уровне. Раздался тревожный звоночек — сразу ликвидируй неисправность, не жди следующего.

Лариса незаметно окинула Марину Львовну взглядом: вид у нее был вполне цветущий. Впрочем, кто ее знает, в таком возрасте у людей полно скрытых болезней вроде гипертонии.

Они помолчали, любуясь открывающимся с площадки видом.

— Вы не хотите пить?

Лариса обернулась. На площадке появился Владик. В одной руке он держал бутылку минералки, в другой — пакет сока. Нашел-таки ее! Она не удержалась от минутной вспышки раздражения:

— Нет, спасибо.

Владик подошел к перилам:

— Мы с Алкой тут набрели на небольшой магазинчик, купили пива и минералки. Вот я вам на всякий случай принес.

Владик потряс бутылкой, а потом наклонился и заглянул Ларисе в лицо. Лариса вздрогнула: в этот момент он вдруг до боли напомнил ей Андрея. То ли это игра света, то ли воображения…

— Не надо мне ни пива, ни минералки, — отрезала она. — Ничего не надо.

— Что с вами? — испугался Владик. — Что-то не так?

Усилием воли Лариса взяла себя в руки, улыбнулась и мягко произнесла:

— Что вы, все так. Спасибо за заботу.

Протянула руку и кончиками пальцев погладила его по щеке. От этой ласки Владик застыл, словно боялся спугнуть неожиданное счастье.

— Знаете что? — сказала Лариса. — Я знаю этот магазинчик. Если вам не трудно, купите мне, пожалуйста, там французский сэндвич, хорошо?

— Конечно! — радостно согласился Владик. — Я вам сюда принесу.

— Не нужно сюда, через пару минут я все равно спущусь, — Лариса взглянула на часы. — Скоро отъезд.

Владик повернулся и быстро пошел, почти побежал вниз. Лариса задумчиво смотрела ему вслед. Приветливая улыбка постепенно исчезла с ее губ, а лицо словно окаменело, лишь в глазах, в самой глубине, полыхнул недобрый огонек. Марина Львовна исподволь наблюдала за молодой женщиной, и на ее лице тоже появилось выражение тревоги. Она переступила с ноги на ногу, потом негромко кашлянула, будто желая напомнить Ларисе о своем присутствии. Поняв, что робкие попытки привлечь внимание не имеют успеха, Марина Львовна негромко сказала:

— Какой милый мальчик, правда?

— Милый, — согласилась Лариса, но в ее тоне слышалась скрытая издевка. Даже не издевка, а лишь намек на нее, но у Марины Львовны были чуткие уши.

— Простите, — тихо начала она, — возможно, это не мое дело. И вообще давать советы — самое неблагодарное и бесполезное занятие, я его обычно не практикую вне своего рабочего кабинета. Но вам мне хотелось бы дать один совет. Если хотите, совет врача.

Лариса обернулась и посмотрела на нее вежливо-холодно:

— Да?

Но Марина Львовна так легко не смущалась. Если она на что-то решалась, то шла до конца.

— Я вижу, как этот мальчик смотрит на вас. Он влюблен. Не спорьте, вы же и сами это заметили.

Лариса досадливо прикусила губу. Вот тебе и милая тетушка! Кто просил ее лезть не в свое дело!

— Давайте прекратим этот разговор, — спокойно сказала Лариса. — Он мне неприятен.

— Всего два слова. Он в вас влюблен, а вы его зачем-то поощряете, хотя на самом деле он вас раздражает…

Лариса уже открыла было рот для возмущенной отповеди, но Марина Львовна сделала рукой протестующий жест:

— Не спорьте, мне это видно. Так вот, пожалуйста, не играйте с ним. Вы же умница, вы сумеете сделать так, чтобы его чувства плавно сошли на нет. Иначе для него конец этой влюбленности может быть весьма печален. Говорю вам как врач, у мальчика очень тонкая нервная система.