Мэри Патни - Мой любимый шпион

Из гостиной вышли Филипп и Мари. Филипп хоть и опирался на трость, но шел довольно быстро. И выглядел значительно окрепшим. Мари, увидев Сюзанну, с удивлением проговорила:

– А вы знаете, что у вас на плече сидит кошка?

– Разумеется, знаю, – с приветливой улыбкой отозвалась та и почесала котенка за ухом. – Его зовут Лео. Это деревенский кот, который решил перебраться в город.

– Филипп, мне надо поговорить с вами и Мари, – сказал Симон. – Нет-нет, незачем волноваться. Плохих вестей нет. Дайте нам только время вымыться и переодеться, и мы обсудим за ужином все, что узнали.

Появившаяся с опозданием Дженни в ужасе воскликнула:

– Мадам, ваша одежда!.. – И она уставилась во все глаза на мешковатую и запачканную в дороге мужскую одежду госпожи.

– Пришлось путешествовать быстро. – Сюзанна скорчила гримаску. – И вообще добраться до Франции оказалось гораздо проще, чем выбраться оттуда. Но, как видите, с нами все в порядке. Надеюсь, вы любите кошек, Дженни.

– А как же!.. Какой крошечный и худющий! Представляю, как ему не терпится побывать на кухне и подкрепиться. – Дженни почесала Лео за ухом и сняла с плеча Сюзанны так ловко, что котенок даже не успел выпустить когти. – Мне надо заняться вашей ванной и помочь переодеться, – добавила Дженни. – Мадам Морис, вы любите кошек?

Дождавшись утвердительного ответа, Дженни передала Лео супруге Мориса.

Мадам Морис, пристроив Лео на своей пышной груди, ласково заворковала:

– Сейчас ужин приготовлю и накормлю этого маленького негодника.

Проводив взглядом мадам Морис, Симон невольно улыбнулся. Было совершенно ясно, что на новом месте Лео будет жить припеваючи. Вслед за женой Симон зашагал вверх по лестнице – мыться и переодеваться. До вечера было еще далеко.

Ужин, приготовленный мадам Морис, был необычайно вкусным и сытным – подали тушенную в пиве говядину с овощами, а также пиво в кружках, чтобы запивать еду. Симон сказал себе, что надо будет непременно поблагодарить Киркланда за такой удивительный дом – уютный, с прекрасной кухней и приветливыми обитателями, весьма сведущими в шпионских делах.

Филипп изводился от волнения, поэтому Симон постарался избавить его от лишнего ожидания. Немного приглушив свой волчий аппетит, он сообщил:

– Вести в основном хорошие – начиная с того, что Шато-Шамброн ваш. Граф завещал его именно вам, своему «любимому сыну», как сказано в завещании.

Филипп судорожно сглотнул, и Симон понял, что эти слова значили для молодого человека так же много, как и наследование собственности.

– Но не титул, – негромко произнес Филипп. – Я родился вне брака, да?

– Да, – подтвердила Сюзанна. – Титул должен перейти к Симону. Но вы были единственным ребенком Жана-Луи. Он любил вас и прекрасно обеспечил на будущее.

Симон считал, что Жан-Луи мог бы уделить воспитанию Филиппа больше сил и времени, но все же не оставил сына ни с чем – явное свидетельство заботы со стороны человека, предельно эгоистичного по натуре. И в этом его решении явно чувствовалось влияние великодушного месье Мореля.

Симон передал Филиппу его экземпляр завещания и продолжил:

– На этом хорошие вести не заканчиваются. Имеется также внушительное денежное наследство. Весьма неудобным образом оно сейчас находится в Лондоне, но как только политическая обстановка наладится, вы сможете перевести ваши деньги сюда, если пожелаете. Настоятельно советую вам и впредь обращаться к месье Морелю в делах, связанных с поместьем и финансами. Он и его семья на протяжении жизни нескольких поколений служили Дювалям. Лишь благодаря его уму и честности ваше наследство уцелело.

Симон протянул молодому человеку выписку из банка. Взглянув на колонку цифр, Филипп в изумлении присвистнул. Мари заглянула ему через плечо и воскликнула:

– Целое состояние!..

– Его не хватит, чтобы жить на широкую ногу, как жил Жан-Луи, – пояснила Сюзанна. – Но в этом, возможно, нет необходимости. Ведь при разумном подходе этих денег будет достаточно, чтобы привести поместье в порядок.

– Столь же настоятельно рекомендую вам бросить замок, – сказал Симон. – На его ремонт скорее всего уйдут все доставшиеся вам деньги.

– Но Шато-Шамброн веками был домом графам де Шамбронам, – с грустью в голосе проговорил Филипп.

Мари накрыла ладонью его руку.

– Это же просто дом, mon chéri. А жить в развалинах ужасно неуютно! Гораздо важнее сейчас обзавестись скромным домиком, и пусть остальные деньги пойдут на посевы, посадки и так далее… – Она улыбнулась мужу. – Нам с тобой нужен только дом – чистый и уютный. Это несравненно лучше, чем сгоревший дворец.

– Ты абсолютно права.

Филипп с явным сожалением мысленно отказался от дома, о котором мечтал с давних пор, и взглянул на Симона.

– Можно перевести мне деньги, необходимые для весенних работ в поле, пока еще не слишком поздно?

Симон покачал головой.

– Перевод потребует времени, а поля ждать не станут. Но не беспокойтесь. Поскольку я уже успел познакомиться с брюссельскими банкирами, я дам вам авансом сумму, которой хватит, чтобы приступить к полевым работам немедленно. А вы вернете мне деньги, когда получите доступ к своему наследству.

Филипп крепко сжал руку Мари и, снова посмотрев на Симона, с озадаченным видом пробормотал:

– Почему вы так щедры к нам? Ведь при первой встрече я целился в вас из ружья…

– Вы защищали то, что вам дорого. На вашем месте я поступил бы так же. Мы с вами – одна семья, как я уже говорил. А родичи должны помогать друг другу.

Сюзанна в задумчивости проговорила:

– Решать, конечно, вам, но я на вашем месте поскорее отправилась бы в поместье с повозкой, груженной инвентарем и семенами. Вы ютились в руинах и были больны, потому и не успели повидаться ни с кем из местных. А среди них наверняка остались те, кто работал в поместье в прежние времена и был бы рад снова получить работу.

– В больших поместьях обычно есть коттеджи для работников и арендаторов. А как в Шато-Шамброне? – спросила Мари. – Думаю, нам на первое время подошел бы какой-нибудь из этих домов.

– Да, в поместье было несколько таких домов, – подтвердила Сюзанна. – Я бы посоветовала поискать тот из них, который в настоящее время не занят. И следует проявить понимание и щедрость ко всем бывшим арендаторам и работникам, которые ухаживали за полями и скотом в поместье после того, как Жан-Луи бросил его. Обойдитесь с ними деликатно, и они, думаю, вознаградят вас преданностью. А Жану-Луи был свойствен… чрезмерный аристократизм.

– К счастью, меня растили не так, как истинного аристократа. – Филипп улыбнулся жене. – Но в любом случае за деликатность и обаяние у нас отвечает Мари.

Мари улыбнулась мужу.

– Когда едем, mon chéri?

– Ты со мной не поедешь! – встрепенулся Филипп и повернулся к Симону и Сюзанне. – Можно Мари остаться здесь, пока мы не определимся с поместьем… и нашим будущим?

– Да, конечно, – ласково улыбнулась Сюзанна. – Если она уедет прямо сейчас, я буду ужасно скучать по ней.

Мари нахмурилась и пробормотала:

– Если я жду ребенка, то это еще не значит, что от меня нет никакой пользы.

– Да, верно, – кивнул Симон. – Но если французская армия вторгнется в Бельгию, один из путей наступления может пролегать как раз через ваше поместье.

– Он прав. – Филипп пригладил блестящие светлые волосы жены. – Ты и наш ребенок слишком дороги мне, чтобы брать вас туда, где может разразиться война. В случае опасности мне будет проще принимать решения в одиночку.

Казалось, Мари хотела возразить, но благоразумие все же взяло верх.

– Хорошо, – сказала она со вздохом. – Но если войска приблизятся к поместью, ради бога, не попадайся им на пути!

На лице Филиппа появилась редкая для него улыбка неподдельного веселья.

– Несмотря на несколько лет армейской службы, я выжил в том числе и потому, что знал, что представляет собой армия. У меня чутье – я точно знаю, когда надо отступить, а когда залечь и затаиться. Со мной ничего не случится. И с тобой тоже.

Мари взяла руку мужа и прижала к сердцу.

– Я знаю, что ты прав, Филипп. Но прощаться будет так тяжело!..

Симон и Сюзанна, помрачнев, переглянулись. Да, прощание будет мукой для каждого из них – ведь теперь уже ясно, что войны не избежать.

За дверью столовой, где проходило обсуждение наследственных и финансовых дел, ждали, держась за руки, Дженни и Джексон. Она постоянно краснела, хорошея при этом пуще прежнего, а он казался вполне уверенным в себе. Наконец, когда все вышли из столовой, Дженни выпалила:

– Мадам, сэр… мы хотим обвенчаться по всем правилам!

– И как можно скорее, – добавил Джексон. – Морис знаком с викарием англиканской церкви в Брюсселе, и он говорит, что мы могли бы довольно быстро все устроить.

– Вот и чудесно! – воскликнула Сюзанна. – Я так давно ждала этой радостной вести, и наконец-то дождалась. – Она догадывалась, что эти двое рано или поздно решат обвенчаться.

– Это стоит отпраздновать! – поддержал супругу Симон.

– Морис, в погребе этого дома наверняка найдется шампанское. Пора откупорить несколько бутылочек и выпить за счастливый союз.

– Шампанское будет сию же минуту, сэр! – радостно отозвался тот.

Пока все весело болтали в ожидании шампанского, Сюзанна украдкой разглядывала Джексона и поражалась тому, как он изменился с тех пор, как его нанял Симон. При первой встрече Джексон напоминал забитого пугливого пса, которому часто доставались пинки, поэтому он не верил никому, кроме Дженни, не терявшей веры в него, а теперь держался с достоинством и оберегал свою любимую. Симон говорил, что Джексон быстро стал прекрасным камердинером и превосходным секретарем, а благодаря ежедневным упражнениям сумел разработать больную руку, так что мог делать ею почти все. Конечно, некоторые последствия ранения будут сказываться всегда, но это уже не имело значения. Главное – Джексон теперь готов ко всему, что ждет его в будущем, и они с Дженни встретят это будущее рука об руку, как любящие супруги.