Потерявший терпение сержант схватил Симона за руку, сдернул с сиденья экипажа и грубо швырнул на землю.

– Ведите этого шпиона и его жену в дом. Посмотрим, что им известно! – Он по-волчьи скалился, предвкушая пытки.

Пока один из солдат рывком ставил Симона на ноги, Сюзанна вдруг промурлыкала:

– Да какая я ему жена! Я его почти не знаю. Ну… разве что в одном смысле! – Она звонко захихикала. – Он оставил жену скучать в Брюсселе, а в Париже решил немного развлечься, вот я и согласилась проводить его обратно в Бельгию.

Все трое мужчин уставились на нее. Пока сержант цеплялся к Симону, Сюзанна успела сбросить накидку, так что она соскользнула на сиденье экипажа.

Под накидкой на ней обнаружилось алое платье с белой кружевной косынкой, чуть прикрывавшей шею и заправленной за низкий вырез наряда. Но Сюзанна тотчас же, как бы машинально, развязала косынку. Платье ее было перешито так, что теперь вырез прямо-таки шокировал – открывалось поистине завораживающее зрелище. Из чопорной и робкой жены Сюзанна вмиг превратилась в чувственную обольстительницу.

Одна выхваченная из прически шпилька – и волны блестящих темных локонов рассыпались по плечам. Сюзанна грациозно спрыгнула со своей стороны экипажа.

– Я честная работящая девушка, потому и позаботилась, чтобы этот малый не скучал, – заявила она, обводя томным взглядом французских солдат.

Уставившись на сержанта, Сюзанна обошла вокруг экипажа и направилась к нему, всем своим видом недвусмысленно обещая пылкую страсть.

– Но порой настоящему мужчине я готова услужить даром!

Симон был ошеломлен. Как и солдаты. Сюзанна же подхватила сержанта под руку и проворковала:

– Пойдемте в дом, сержант, со мной вы славно проведете время. – Она метнула лукавый взгляд в двух других солдат. – Не волнуйтесь, мальчики, хватит на всех!

Не сводя с Сюзанны глаз, один из солдат прохрипел:

– Может, пристрелить его – да и все, а, сержант Фаброн?

Симон увидел, как на шее Сюзанны дрогнула жилка.

– Куда нам спешить, mon chéri?.. – протянула она и ласкающим жестом коснулась руки солдата. – Он должен мне еще половину того, что обещал, и я не получу свои деньги, пока мы не доедем до Бельгии. А честная работящая девушка заслуживает честной платы, не так ли?

Очарованные прекрасной соблазнительницей, солдаты дружно закивали. Фаброн же распорядился:

– Ламон, пока не проехал еще кто-нибудь, заведи этого прохвоста и его колымагу за будку. Сунь ему в рот кляп, привяжи к колесу и обыщи с головы до ног, но чтобы нашел деньги, которые он должен этой плутовке. Если при нем их нет, погляди в экипаже. А ты, Бержер, останься здесь: будешь сторожить шлагбаум.

– Благодарю, сержант Фаброн, – промурлыкала Сюзанна. – Ну, идемте же развлекаться. – Пустив косынку из тонкой белой ткани лететь за ней по воздуху подобно струйке дыма, она соблазнительной походкой направилась в будку у шлагбаума, размерами не уступающую небольшому коттеджу. Каждое движение Сюзанны выглядело задорно и обольстительно.

С затуманенными похотью глазами сержант последовал за ней и захлопнул за собой дверь. Ламон, которому приказали увести Симона, ткнул его дулом ружья в солнечное сплетение с такой силой, что пленник чуть не задохнулся. Его втолкнули в экипаж, затем повели лошадей под уздцы за будку. Стараясь отдышаться, Симон прислушивался к приглушенным звукам, доносившимся из будки. Что это – женский крик? Звук удара? Что там вообще творится, черт побери?

За будкой находился сарай и небольшой загон, где разгуливал крепкий серый в яблоках жеребец. Ламон стреножил упряжных лошадей, обернулся к Симону, затем с глумливой ухмылкой проговорил:

– Может, сразу отстрелить тебе твое хозяйство? Проще будет искать, если ты припрятал деньжата на себе.

Симон еще не совсем оправился от недавнего удара, но понимал: если промедлит, ему конец. Едва солдат выволок его из экипажа, он нанес ему яростный удар ногой, обутой в тяжелый сапог, и тотчас услышал хруст сломанной челюсти.

Ламон тихо вскрикнул, и изо рта его хлынула кровь. Симон вырвал у него из рук ружье и с силой ударил его в висок прикладом. Ламон рухнул на землю, и Симон быстро связал ему руки его же собственной перевязью, затем заткнул рот грязным носовым платком.

Убедившись, что ружье заряжено и на полувзводе, Симон метнулся к будке. Перед тем как завернуть за угол, выглянул из-за него и увидел, что Бержер, третий солдат, с жадностью глазеет на дверь будки. В следующую секунду на пороге появилась очаровательно растрепанная Сюзанна и, поманив пальчиком солдата, промурлыкала:

– Теперь твоя очередь.

Она передвигалась легко и изящно, но Симон внезапно заметил, что по темно-красной ткани платья расплывались почти неразличимые на нем, но все же явные пятна крови. Вдобавок Сюзанну била дрожь, хотя голос и звучал весьма обольстительно.

Бержер нерешительно отозвался:

– Мне… нельзя бросать без присмотра шлагбаум.

– Сержант Фаброн выйдет сейчас же, вот только придет в себя после… – Сюзанна чуть запнулась. – После обилия удовольствий, которых он никак не ожидал! А дорога здесь тихая, так что незачем терять время. Начнем прямо сейчас.

Она подошла к солдату и подставила ему губы для поцелуя. Он с готовностью наклонился к ней, и в тот же миг Сюзанна зажала кровеносные сосуды у него на шее, перекрывая приток крови к мозгу. Попасть в нужную точку было нелегко из-за разницы в росте, но прием подействовал настолько хорошо, что Бержер сразу же пошатнулся, в растерянности озираясь. Симон же подбежал к ним сзади и с яростью обрушил приклад ружья на голову солдата. Тот повалился наземь как марионетка, ниточки которой перерезали, а Симон кинулся к жене:

– Господи, Сюзанна, ты не пострадала?

– Думаешь, я не знала, что значит быть потаскухой?

Она побледнела, опустилась на колени, и ее вырвало в траву. Симон стал рядом, обхватив одной рукой ее дрожащее тело и чувствуя ее короткие и частые вдохи.

Спустя несколько томительных минут Сюзанна подняла голову и прошептала:

– Не то чтобы… пострадала. Но мне пришлось позволить ему лапать меня. Он сказал, что не любит церемониться. Потом улегся на койку и во всех гнусных подробностях объяснил, чего от меня ждет. Он… не ожидал от меня сопротивления. – Она прерывисто вздохнула. – Пока я не ударила его ножом. А потом… потом… Ее снова вырвало, и Симон заметил, что у нее на скуле проступал синяк.

Сюзанна бросилась в объятия мужа и всхлипнула. Он крепко обнял ее, в ужасе гадая, что же происходило в будке. Внезапно вспомнив, что время уходит, он проговорил:

– Нам надо как можно скорее уезжать отсюда, желательно – верхом. Так будет быстрее, чем в экипаже. В загоне за домом есть верховой жеребец. Иди и очаруй его, как ты умеешь, чтобы позволил себя оседлать. А я перетащу солдат в будку и позабочусь, чтобы выбрались оттуда не скоро.

– Фаброн… никуда уже не выберется. – Сюзанна утерла рот платком и направилась к загону.

Проводив ее взглядом, Симон отвел конец шлагбаума от дороги, чтобы путники могли свободно проезжать. Многие будут рады уклониться от оплаты проезда, так что вряд ли заглянут в будку в поисках охраны или солдат.

Он затащил Бержера в будку, бросил к стене, а когда повернулся к койке, где лежал труп сержанта, вздрогнул и на мгновение даже зажмурился. Теперь-то он понял, почему Сюзанну вырвало. Штаны сержанта были расстегнуты, обнажая кровавое месиво, – на шее зияла огромная рана. И столько крови…

Симон вздрогнул, но запретил себе отворачиваться. Видимо, с Сюзанной случился приступ временного безумия, после того как Фаброн облапал ее, и она в исступлении расквиталась с ним за все, чего натерпелась от мужчин.

Симон тяжело вздохнул. Было больно сознавать, что его жене пришлось прибегнуть к такому чудовищному насилию.

Нахмурившись, он унес ружья французов за будку, потом перетащил все еще бесчувственного Ламона к его приятелям. Он надеялся, что Сюзанне удастся поладить с серым жеребцом, но для этого следовало и самой успокоиться, чтобы не напугать животное.

Быстрый осмотр показал, что Ламон и Бержер выживут, но какое-то время не смогут участвовать в боях. Симон собрал все их оружие, а также взял холщовый мешок с хлебом, сыром, колбасками и флягой вина.

Все одеяла, кроме того, окровавленного, что было на койке под телом Фаброна, он вынес из будки вместе с оружием и провизией. К тому времени Сюзанна уже подманила жеребца настолько близко, что сумела взнуздать. Услышав шаги Симона, она обернулась и уставилась на него своими огромными зелеными глазами – очевидно, ожидала увидеть на его лице гримасу отвращения или признаки гнева, – но он лишь произнес:

– Поделом ему.

В сарае он разыскал седло для жеребца и обнаружил несколько вместительных седельных сумок – то было армейское снаряжение. Вынося находки наружу, он сказал:

– Ты поезжай на этом малом, а я возьму пегого из нашей упряжки. Ходить под седлом он не выучен, будет нелегко, но он смирный, так что справлюсь. Вторую лошадь поведем поводу. Не хочу оставлять ее здесь.

– На вторую лошадь из упряжки можно навьючить наш груз, – предложила Сюзанна, уткнувшись лбом в шею серого. В эти мгновения она казалась необычайно уставшей и необыкновенно хрупкой.

– Отличная мысль, – согласился Симон. – Я соберу все, что нам понадобится, а ты присядь и отдохни: предстоит долгая скачка.

Сюзанна молча кивнула и устроилась на грубо сколоченной скамье у задней стены будки. Едва она успела прислониться к ней спиной, как со стороны дороги послышался грохот тяжелой повозки. Оба насторожились.

– Какая удача! – раздался чей-то радостный крик. – У будки ни одного охранника! Проезжай скорее, пока они не спохватились.

Симон и Сюзанна затаили дыхание, и лишь когда стук колес затих вдалеке, Сюзанна с облегчением вздохнув и, поднявшись сказала:

– Видимо, придется нам скакать по бездорожью напрямик – до самой Бельгии. Ты знаешь дорогу?