Мэри Патни - Мой любимый шпион

Что? С трудом скрывая изумление, Сюзанна проговорила:

– Я хорошо знала Жана-Луи, но детей у него не было, только жена.

– Филипп ни разу не видел вторую, великосветскую жену своего отца. Жан-Луи говорил, что эта женщина – сущая мегера, поэтому он не желал подвергать сына притеснениям с ее стороны.

– Какая… забота со стороны Жана-Луи, – пробормотала Сюзанна. – А кем была мать Филиппа?

– Дочерью одного из местных крестьян. Она была такой красавицей, что молодой Жан-Луи влюбился в нее без памяти. – Мари ласково улыбнулась, взглянув на мужа. – Вы же видите, как хорош собой Филипп. Но его мать умерла при родах, а граф был настолько убит горем, что не смог растить сына в своем доме: тот слишком напоминал бы его покойную возлюбленную.

– Где же Филипп воспитывался?

– Граф отдал сына родным его матери. Его любили, о нем заботились, а граф время от времени навещал его, даже подарил Филиппу золотой перстень с гербом Шамбронов и посоветовал изучать земледелие, потому что решил, что когда-нибудь его сыну придется управлять всеми землями поместья Шато-Шамброн.

– А потом вспыхнули войны и разрушили планы всех и каждого, – со вздохом сказала Сюзанна. – Говорят, Жан-Луи вместе со своей второй женой уехал отсюда и погиб вдали от дома.

– Много лет спустя Филипп узнал, что его отец с женой были убиты на корабле, когда на них напали пираты. – Мари тоже вздохнула. – Филипп хотел сразу же вернуться сюда и заявить о своих правах на наследство, но он же был офицером великой армии, поэтому смог отправиться в поместье только после отречения императора.

Сюзанна выразительно взглянула на Симона, на лице которого отразилось изумление. Так значит, этот молодой граф – бонапартист… Замечательно!

На Сюзанну вдруг напало неудержимое желание захихикать. В какое негодование пришел бы Жан-Луи, узнав об этом! Симон тоже был не в восторге, но не собирался ставить приверженность Наполеону в вину юной паре, очутившейся в таком бедственном положении. По крайней мере, Сюзанна надеялась, что от упреков он воздержится.

– Там, снаружи, вы, кажется, сказали, что мы, возможно, ваши родственники, – вспомнила Мари. – Кем вы приходитесь Филиппу?

– Моя фамилия по мужу – Дюваль, как и ваша, – ответила Сюзанна. – Мой муж – троюродный брат покойного графа де Шамброна, так что и Филиппу он кузен.

Троюродный, увезенный куда-нибудь в раннем детстве? Детали Сюзанна решила придумать позднее, а сейчас спросила:

– У вас есть средства к существованию? Вас может принять семья, в которой воспитывался Филипп?

– Мы побывали в их доме, но там теперь живут чужие люди и нас просто прогнали. А сюда мы пришли потому, что больше некуда… – Мари криво усмехнулась. – Я искала на огороде что-нибудь съедобное, а Филипп ловил силками кроликов, пока не заболел. Не знаю, как… – Мари осеклась, лицо ее омрачилось, и она приложила ладонь к своему округлившемуся животу.

Решив, что пора наконец открыться, Сюзанна проговорила:

– За мужчин по фамилии Дюваль я выходила замуж дважды. Видите ли, я была женой Жана-Луи, той самой великосветской, хотя и не считала себя такой.

Мари отпрянула от Сюзанны как от ядовитой змеи, и Симон, стараясь успокоить молодую женщину, примирительно сказал:

– Ее скандальность сильно преувеличена. Вообще-то она удивительно добродушная особа.

– А этот замок – ваш дом? – пролепетала Мари.

– Уже нет. – Сюзанна покачала головой. – Я была совсем юной, когда вышла за Жана-Луи, и ничего не знала о его делах и имуществе. Кто его наследник – понятия не имею, это решать юристам. – Она потянулась к Мари и взяла за руку. – Я знаю одно: мы с вами родня, и вам нужно хорошее питание и надежное жилище, а Филиппу – лечение. Мы с мужем живем в Англии, но с недавних пор гостим в Брюсселе. Вы непременно должны отправиться с нами и остаться в нашем доме, пока ваш муж не поправится и ситуация не прояснится.

Симон издал невнятный возглас. Обернувшись, Сюзанна взглянула на него так, будто бросала вызов, и он со вздохом коротко кивнул.

Сюзанна же поднялась и проговорила:

– Уже слишком поздно, и доехать до Брюсселя засветло мы не успеем. Но можно сегодня остановиться на постоялом дворе, где вы как следует пообедаете.

Мари прикусила губу, глядя на мужа.

– Перенести поездку ему будет нелегко.

– А остаться здесь – еще труднее. – Сюзанна вопросительно взглянула на мужа. – Мы ведь поместимся в экипаже, правда?

– Я поеду снаружи, – решил Симон. – Один из оконных ставней мы положим внутри на оба сиденья – получится лежанка, на которой сможет вытянуться Филипп. Вы с Мари сядете напротив друг друга на края сидений и будете следить, чтобы он не свалился на ухабистой дороге.

– Да, все должно получиться, – согласилась Сюзанна. – Мари, какие вещи вы хотите взять с собой?

Мари пожала плечами.

– Да у нас ведь почти ничего нет… – Она встала и вытащила холщовую сумку из стопки аккуратно сложенной одежды. Понадобилось всего несколько минут, чтобы собрать весь их жалкий скарб. – Самое ценное, что у нас есть, – ружье Филиппа.

– Я прихвачу его, – пообещал Симон. – Но, думаю, пока его Филиппу лучше не давать.

Мари кивнула и осмотрелась: не забыла ли что-нибудь. Несмотря на столь явную нищету, Мари была вежлива и говорила на французском так, как говорили образованные люди.

– Вы француженка? – спросила Сюзанна. – У вас какой-то странный акцент.

– Я из Лотарингии, где сильно влияние Германии, но мы все-таки французы. – Мари с любопытством взглянула на Сюзанну. – А вы?.. С виду вы истинная француженка, но если вы с мужем живете в Англии…

– Я француженка, а мой муж – наполовину француз и наполовину англичанин. Он чувствует себя как дома в обеих странах, – добавила Сюзанна, решив пока не упоминать, что полковник Дюваль служил в британской армии.

Выйдя из дома, Симон подозвал Джексона, и они вдвоем оторвали от окна облупившийся ставень подходящего размера. Уложив его поперек сидений и сдвинув к левой стороне экипажа, сверху они водрузили соломенный тюфяк, сложив его пополам.

Филиппа завернули в одеяла и отнесли в экипаж. Он впал в беспамятство, дышал с трудом и никак не реагировал на происходящее. Мари заняла переднее сиденье и взяла мужа за руку, на которой красовался перстень с гербом графа Шамброна.

Сюзанна устроилась напротив Мари, чтобы придерживать Филиппа на импровизированном ложе, если экипаж станет сильно трясти, и мысленно молилась, чтобы им удалось вовремя доставить юную пару в безопасное место.

Симон занял место на козлах рядом с Морисом и Джексоном, которым, конечно же, пришлось потесниться и, они тронулись в путь. Морис пустил лошадей медленным шагом, чтобы не тревожить больного.

Мари была так же слаба, как и ее муж, и вскоре, склонившись головой на плечо Филиппа, задремала, однако по-прежнему держала его за руку.

Думая о том, что будет дальше, Сюзанна одно знала наверняка: нельзя было оставлять этих двоих умирать в разрушенном доме.

Чистый с виду постоялый двор попался им всего в нескольких милях от поворота на дорогу, ведущую к Брюсселю. Мадам Моро, пожилая хозяйка постоялого двора, горестно запричитала, увидев, в каком состоянии Филипп и Мари, и велела своим уже взрослым детям помочь молодой паре устроиться в комнате на нижнем этаже.

В прошлом опытная сиделка, умевшая выхаживать больных, мадам Моро влила в рот Филиппу отвар ивовой коры, потом дала теплого говяжьего бульона и, наконец, – снотворной настойки, чтобы выспался и набрался сил. А для Мари она приготовила горячую ванну и поношенную, но чистую ночную рубашку. Мари же чуть не расплакалась от радости. Съев две тарелки питательного супа, молодая женщина уснула так же крепко, как ее муж.

Постоялый двор был небольшой, все ели в общей столовой, поэтому наедине с Симоном Сюзанна осталась лишь позже, когда они удалились в свою крохотную спальню. Настороженно поглядывая на мужа, Сюзанна пыталась понять, как он отнесся к событиям прошедшего дня. Помогая ей расшнуровать на спине платье, Симон с суховатым юмором высказался:

– Вот уж не ожидал, что вы пригреете на груди сразу двух бонапартистских змей.

Грустно улыбнувшись, Сюзанна в ответ пробормотала:

– Я и сама такого от себя не ожидала. Но они ведь нам родня, к тому же – в стесненных обстоятельствах…

Распуская шнуровку ее корсета, Симон проворчал:

– Насчет стесненных обстоятельств – это верно. Он поцеловал жену в шею, и по всему телу Сюзанны пробежала сладостная дрожь. «Как хорошо, что я не взяла с собой в поездку камеристку», – подумала она, улыбнувшись.

Управившись с корсетом, Симон спросил:

– Вы верите, что он и в самом деле сын Жана-Луи?

Избавившись от тесного корсета, Сюзанна с наслаждением выдохнула и, обернувшись к мужу, ответила:

– Он явно похож на Дювалей. Жану-Луи было уже за тридцать, когда мы поженились. К тому времени он мог сколько угодно раз стать отцом.

Сняв сюртук и галстук, Симон обрел весьма непринужденный вид. В одной рубашке, подчеркивавшей ширину его плеч, он казался Сюзанне еще более привлекательным.

– Насчет фамильных черт Дювалей вы правы, – продолжил Симон. – Но законным ли наследником является Филипп?

– А вот это – серьезный вопрос. История о любви Жана-Луи к прекрасной крестьянке известна Мари со слов самого Филиппа… – Сюзанна начала заплетать косу. – Что ж, могло быть и так. Но скорее всего он просто обезумел от похоти. Я уверена, Жан-Луи ни за что не женился бы на девушке низкого происхождения. И до меня ни разу не доходили слухи о его первой жене.

Симон шагнул к кровати и отбросил покрывало. Кровать была довольно узкая, так что им предстояло спать обнявшись, что его вполне устраивало. Внезапно нахмурившись, он пробормотал:

– А Жан-Луи мог устроить… ненастоящую брачную церемонию, чтобы затащить красавицу к себе в постель?

Устроившись под одеялом, Сюзанна задумалась.