– Вы, пожалуй, правы, – согласилась Сюзанна. – Но теперь у нас есть план действий, а территория, по которой странствует брат Иуда, вовсе не так уж велика. Думаю, стоит потратить несколько месяцев на поиски. – Она едва заметно улыбнулась. – В крайнем случае мы просто полюбуемся мирными фермами и полями и отведаем местных блюд.

Он рассмеялся и взял жену за руку.

– Вы правы, миледи. Сейчас разыщем тот постоялый двор, отведаем деревенских кушаний и начнем строить догадки насчет того, что ждет нас в Шато-Шамброне.

– И тогда придет моя очередь беспокоиться, – усмехнулась Сюзанна. – Но моя задача, пожалуй, гораздо проще вашей.

– Что вы рассчитываете там найти? – спросил Симон.

– Даже не знаю… – Сюзанна нахмурилась. – Полагаю, людей, которые там живут. Может, какого-нибудь чиновника-бонапартиста, присвоившего поместье. Оно живописно выглядит и стоит немало.

– А что хотели бы найти?

Сюзанна медлила с ответом.

– Хорошо бы там жили люди, которые любят это поместье и счастливы в нем. Более счастливы, чем была я…

– А вы стали бы заявлять свои права на поместье как вдова, возможно, последнего законного хозяина?

– Жан-Луи был не из тех, кто считает нужным посвящать в юридические тонкости женщину. Но если не ошибаюсь, поместье должно было перейти к ближайшему родственнику мужского пола – так же как и титул, – то есть вполне возможно, к вам.

– Искренне надеюсь, что нет! Мне хватает дел и в Англии, – проворчал Симон. – Но в любом случае ваше любопытство к завтрашнему вечеру будет удовлетворено.

Сюзанна с улыбкой кивнула.

– Да, конечно. И тогда я смогу оставить замок в прошлом, о котором вспоминаю без сожалений.

Симон надеялся, что так и будет. Ведь прошлое могло оказаться ящиком Пандоры с неприятными сюрпризами и неожиданными осложнениями… Однако огорчаться не следовало, потому что сегодня его ждал сытный ужин, а затем крепкий сон рядом с ласковой и обаятельной женой.


Сюзанна осталась довольна и ужином на постоялом дворе, и мирной ночью в объятиях Симона. И очень надеялась, что через несколько дней оправится от последствий паники, которой поддалась накануне ночью. Если повезет, вскоре она будет готова повторить попытку…

На следующий день предстояло проделать путь длиной около тридцати миль, как и днем ранее. Морис вел экипаж по неухоженной тряской дороге к Шато-Шамброну, и Сюзанна то и дело цеплялась за руку мужа.

– Никогда не думала, что поместье находится так близко к бельгийской границе, – пробормотала она. – Ведь для Жана-Луи существовал лишь Париж и все, что принято считать французским. А франкоговорящих бельгийцев он считал если и французами, то второго сорта. Не уверена, что он хотя бы раз побывал в Брюсселе.

– Он владел еще какой-нибудь недвижимостью, кроме этого поместья?

– Был еще довольно приличный особняк в Париже, но его, кажется, сдавали внаем. Нисколько не сомневаюсь, что он давно продан.

Сюзанна во все глаза смотрела на аллею, ведущую к замку. Высокие вязы, которыми она была обсажена, сходились кронами, и казалось, что экипаж едет по лесному туннелю.

– Когда я жила здесь, аллею содержали в порядке усерднее, чем сейчас. Видимо, лучшие времена поместья остались позади.

Группа грациозных оленят пересекла аллею и скрылась среди деревьев. Оленей Сюзанна прекрасно помнила. Судя по всему, они расплодились.

Экипаж миновал аллею, и их взглядам открылся замок.

– Боже милостивый! – воскликнула Сюзанна.

От некогда величественного замка остались сгоревшие руины с провалившейся крышей и почерневшими стенами, на которых дождь размыл копоть.

– Знать бы, что здесь произошло, – с невозмутимым видом заметил Симон, пожимая похолодевшую руку жены. – И когда. Думаю, уже довольно давно.

Великолепный английский парк перед замком был безнадежно запущен. Многочисленные сады и парки поместья нравились Сюзанне даже больше, чем сам замок. Во рту пересохло, и она, с трудом сглотнув, пробормотала:

– Кажется, левое крыло почти не пострадало. Возможно, там кто-то живет.

– Да, возможно.

Морис остановил экипаж на площадке перед разрушенным парадным крыльцом замка. Симон вышел, опустил подножку и помог Сюзанне спуститься. Взяв жену под руку, он повел ее по заросшей садовой дорожке к левому крылу здания.

Одна из массивных дверей этого крыла вдруг распахнулась, на порог вышел юноша с ружьем в руках, одетый в лохмотья, с дико сверкавшими глазами, и закричал:

– Если вам дорога жизнь, убирайтесь отсюда немедленно!

Симон обхватил Сюзанну за талию, чтобы успеть оттолкнуть в сторону, если неизвестный безумец решит выстрелить.

– У нас нет ни малейшего желания причинять вам вред, – сказал он. – Можно узнать, с кем имею честь?..

– Я Филипп Дюваль, граф де Шамброн! – прорычал юноша с ружьем. – Это мое поместье, и любого, кто вторгнется сюда, я застрелю на месте!

Глава 21

Ошеломленная словами юноши, Сюзанна затаила дыхание. И вдруг за ее спиной послышались звучные металлические щелчки взведенных курков. Джексон и Морис направили пистолеты на Филиппа Дюваля, и Морис рявкнул:

– Брось оружие!

В какой-то ужасный миг ей показалось, что вот-вот начнется кровопролитие. И вдруг из дверей вылетела хрупкая девушка со светлыми волосами, рассыпавшимися по плечам, и с отчаянием в глазах:

– Нет, Филипп!

Девушка бросилась к нему и, ухватившись за ствол ружья – на пальце ее при этом блеснуло обручальное кольцо, пригнула его к земле. Ружье выстрелило, едко запахло черным порохом, но пуля ушла в землю, никому не причинив вреда.

– Прости, любовь моя, больше я ни на что не способен, – хриплым шепотом проговорил Филипп и обмяк в объятиях жены, чуть не рухнув на землю.

Усмиряя гулко бьющееся сердце, Сюзанна вглядывалась в лицо Филиппа. Он выглядел больным и казался почти безумным, но, судя по темным волосам и чеканным чертам лица, вполне можно было предположить, что он действительно кровный родственник Симона и Жана-Луи.

Решив, что женщинам пора перехватить инициативу, Сюзанна самым миролюбивым тоном проговорила:

– Нет причин прибегать к насилию, месье. Мы просто гости и, возможно, ваши родственники.

Пальцы Филиппа сжались на прикладе ружья, но ему не хватило сил поднять его.

– Шато-Шамброн вы не получите! – прокричал он.

– Он нам и не нужен. – Сделав предостерегающий жест в сторону своих спутников, Сюзанна направилась к Филиппу и его жене.

– Меня зовут Сюзанна, – сказала она. – Рада с вами познакомиться.

Явно озадаченный ее словами, Филипп машинально пожал протянутую ею руку. Его ладонь была обжигающе горячей, и теперь Сюзанна разглядела в лице юноши признаки сильного жара. Она обратилась к жене Филиппа:

– Вы мадам графиня де Шамброн?

– Даже не знаю… – Девушка со вздохом откинула со лба волосы. Ее лицо было прелестным, но изнуренным, а одежда лишь немногим лучше лохмотьев ее мужа. – Возможно. Я Мари Дюваль. – В ее французском слышался немецкий акцент.

– Ваш муж нездоров, – заметила Сюзанна. – Не лучше ли уложить его в постель? Уверяю, никто из нас не представляет для вас ни малейшей опасности.

– Я защищаю то, что принадлежит мне, – упрямо твердил свое Филипп, хоть сил у него хватало на едва слышное бормотание.

– Мы с Мари поможем вам, месье, вернуться в дом, где вы сможете отдохнуть, – твердо заявила Сюзанна. – Вы обязаны поберечь силы – на случай если явится настоящий враг. – Она взяла из ослабевших пальцев юноши ружье и передала его подошедшему Симону.

– Да, верно… – в растерянности подтвердил Филипп. – Да, я должен быть сильным.

Взяв Филиппа под руки, Мари и Сюзанна повели его внутрь того, что осталось от некогда великолепного замка.

Насколько помнилось Сюзанне, в западном крыле имелась роскошная, прекрасно обставленная гостиная, однако все здесь изменилось до неузнаваемости – начиная с обветшавшего холла. Дорогая мебель, картины и ковры куда-то исчезли, и теперь их заменяла пара видавших виды стульев и стол – судя по всему, доставленный сюда из людской.

Лежавший на полу большой грубый соломенный тюфяк был придвинут к камину, в котором лишь куча золы осталась от огня, согревавшего молодую пару холодными весенними ночами. Без огня в камине комната казалась промозглой, темной и неприветливой.

Мари двигалась как-то очень уж неуклюже, помогая Сюзанне уложить Филиппа на тюфяк. В какой-то момент поношенное платье молодой женщины натянулось на животе, и Сюзанна сочувственно вздохнула, увидев, что Мари на сносях. Бедные дети! Мари на вид не больше восемнадцати-девятнадцати, а ее муж, судя по всему, всего лишь на год-другой старше.

Сюзанна приложила ладонь ко лбу Филиппа. Лоб юноши пылал. Догадавшись, что скоро его начнет знобить, она поспешила укрыть его драными одеялами.

– Давно у него такая лихорадка?

– Дня два-три. Думаю, это от беспокойства и переутомления, – прошептала в ответ Мари. – Мне остается лишь обтирать его холодной водой, когда он весь горит.

Весьма озадаченный всем происходящим, Симон вошел следом за женщинами и Филиппом, и прислонив ружье к стене, учтивым жестом подал руку Мари.

– Мадам… – Он подвел ее к стулу и, усадив, спросил: – Вы, видимо, прибыли сюда недавно. Похоже, вам не хватило времени устроиться.

– Вы так деликатны… – со вздохом ответила Мари. – Мы здесь всего две недели, а до этого прошли пешком через пол-Европы. Филипп был уверен, что мы найдем в поместье жилье, о котором он всегда мечтал. А нашли… вот это. – Она обвела взмахом руки бывшую гостиную.

Симон скрестил руки на груди, всем своим видом давая понять, что его не следовало опасаться. Сюзанна же, заняв второй стул, проговорила:

– В семействе Дюваль я кое-кого знаю. – Она намеренно преуменьшала свою осведомленность. – Скажите, к какой ветви фамильного древа относится Филипп?

– Он сын последнего графа, который жил здесь, пока войны не вынудили его покинуть замок. Графа Жана-Луи Дюваля.