Глава 14

Экипаж остановился перед особняком де Шорри, и Сюзанна сделала глубокий вдох, стараясь подавить волнение и успокоиться.

– Хорошо, что Дженни на этой неделе возвращается из Дорсета и сможет позаботиться обо мне. Впрочем, и без ее помощи я сейчас одета гораздо лучше, чем по прибытии в Лондон. – Она провела ладонью по своей изумрудно-зеленой шелковой юбке.

– Сегодня вы особенно прекрасны, а красота – это власть, – с серьезнейшим видом отозвался Симон.

– А если красоты окажется недостаточно, у меня в запасе есть приемы защиты, которым вы меня обучили. – Сюзанна усмехнулась и добавила: – Способность постоять за себя придает уверенности.

– Воистину так. Но я надеюсь, что сегодня вечером вам никому не понадобится ломать пальцы. – Симон помог жене выйти из экипажа. – Впредь говорим только по-французски, запомнили?

– Oui, милорд. – Сюзанна взяла мужа под руку, и они поднялись по ступеням к массивной резной двустворчатой двери.

Стараясь думать по-французски, Сюзанна чувствовала себя довольно странно… На этом языке она говорила с раннего детства, но в Константинополе почти не прибегала к нему, так как не представлялось возможности, а после побега из гарема окончательно перешла на английский. По ее просьбе Симон говорил с ней только по-английски – ей хотелось научиться говорить бегло.

Постоянная практика помогла: хоть Сюзанна и не выросла двуязычной, как Симон, ее английский значительно улучшился. А теперь, увы, ей опять предстояло разыгрывать роль французской аристократки. Впрочем, ей неплохо удавались различные жизненные роли сначала – преданной мужу юной графини, а затем – покорной рабыни из гарема, совершенно смирившейся со своей участью.

Выйдя замуж за Симона, Сюзанна утратила прежнее смирение. И сейчас, вспомнив опыт, который приобрела, будучи французской графиней, она горделиво вскинула голову, взяла поудобнее под руку своего героического мужа и вошла в дом.

За порогом раздавались звуки музыки, громкий смех и многоголосый щебет на французском. Сюзанне тотчас вспомнилась прошлая жизнь, когда она, жена Жана-Луи, была словно канарейка в позолоченной клетке, предназначенная для того, чтобы ею восхищались, но не слушали.

– Ну как, справляетесь? – шепотом спросил Симон.

– Да. И неплохо. Но так странно вновь оказаться в роскошном французском доме…

– Согласен. Во французском свете я не бывал уже много лет. – Симон улыбнулся. – К счастью, мы оба прекрасно умеем приспосабливаться.

Симон назвал их имена лакею, и их проводили наверх, к хозяевам, принимавшим гостей.

– Полковник и мадам Дюваль, – объявил один из лакеев.

– Добро пожаловать в мой дом! – приветствовал их граф де Шорри – элегантный, с серебристыми волосами, под руку с разодетой по последней моде женой. – Я слышал, теперь вы граф Шамброн?

– Было бы слишком самонадеянно претендовать на титул, насчет которого я не уверен. – Симон и хозяин дома обменялись короткими рукопожатиями. – От этого титула меня отделяют несколько кузенов, а обстановка во Франции еще слишком неспокойная, так что нет никакой определенности. – Симон вывел вперед Сюзанну. – Однако нет никаких сомнений в том, что моя супруга – графиня де Шамброн. Ведь она вдова последнего графа…

Де Шорри молча прищурился, обдумывая это замечание. Его жена, здороваясь с гостьей, скривилась так, будто съела лимон. Сюзанна же втайне забавлялась происходящим и была безукоризненно любезна с хозяйкой дома.

Де Шорри принялся знакомить новоприбывших с остальными гостями. Сюзанну и Симона разглядывали во все глаза, но приветствовали вежливо. В какой-то момент одна изысканно одетая дама, болтавшая в кругу подруг, вдруг обернулась и воскликнула:

– Сюзанна, дорогая, неужели это и впрямь вы?

У Сюзанны перехватило дыхание: она узнала эту привлекательную брюнетку.

– Мадлен де Севиньи! Сколько лет!..

Женщины бросились в объятия друг друга, после чего, повернувшись к мужу, Сюзанна объяснила:

– Мы с Мадлен соседствовали на протяжении нескольких лет, милорд.

– Я слышала, вы погибли вместе с мужем при нападении пиратов, – сказала Мадлен, чуть отступая, чтобы хорошенько оглядеть подругу. – А вы прямо-таки цветете! Как и ваш муж… – Она повернулась к Симону – и вдруг в растерянности заморгала: – Но вы… не Жан-Луи. У того были карие глаза.

Симон вежливо поклонился.

– Я его кузен, мадам, этим и объясняется сходство. Мы с Сюзанной познакомились еще до ее свадьбы и стали друзьями. И к моей великой радости, здесь, в Лондоне, мы нашли друг друга.

Мадлен одобрительно кивнула.

– Браво, месье! А теперь я непременно должна познакомить Сюзанну с моими подругами. Нам надо столько всего обсудить!..

Сюзанна тотчас удалилась, а де Шорри протянул:

– Повезло вашей жене встретить здесь друзей… Позвольте мне представить вас новоприбывшим. – Он поманил к себе двух мужчин. – Монкутан, Рубе, идите сюда и познакомьтесь с полковником Дювалем – возможно, графом де Шамброном… а может, и нет.

Монкутан напоминал хитрого гладкого лиса, бдительного и непредсказуемого. Вежливо склонив голову, он, как когда-то Сюзанна, спросил:

– Полковником какой армии?

– Британской. Такой способ противостоять Наполеону казался тогда наилучшим. Но сейчас, когда войны закончены, я продаю свой патент. – Он сухо улыбнулся. – Предположительно закончены. Но слухами земля полнится. Как думаете, останется ли корсиканец в изоляции?

– По-моему – маловероятно. – Рубе нахмурил брови. Он казался довольно жизнерадостным, если не присматриваться к глазам. – Корсиканец – человек недюжинных способностей и огромных амбиций. На Эльбе ж он постепенно теряет терпение. Тем более что наш монарх, Бурбон, не посылает ему условленного содержания.

– Какая недальновидность… – отозвался Симон. – Лев, которого не кормят, с большей вероятностью вырвется из клетки. И как, по-вашему, это может произойти?

Де Шорри поджал губы.

– Одна надежда на то, что Королевский флот не выпустит его с Эльбы. Но у императора слишком много сторонников, готовых ради него на все. Боюсь, рано или поздно его тюремщики утратят бдительность. И тогда лев явится, чтобы вновь вступить в борьбу.

Симон вздохнул.

– А нашу несчастную Францию ждут новые страдания.

– Может, да, а может, и нет, – ответил Рубе. – Не думаю, что он вернется во Францию. Более вероятна Италия. До нее от Эльбы всего несколько миль, и там сопротивление будет не так велико.

– Любопытная мысль. Но если он прибудет в Италию и его провозгласят правителем, то много ли времени пройдет, прежде чем амбиции подтолкнут его к новым завоеваниям?

– Вряд ли много, – предположил Монкутан. – И если он вернется во Францию, то всемерная поддержка ему обеспечена. Сердца солдат, служивших под его началом, по-прежнему отданы ему.

– Пожалуй, во многом его успех объяснялся тем, что он выступал за демократию и простых людей, но при этом правил как тиран, – высказался Рубе. – Человек о двух лицах.

– И оба лица опасны, – язвительным тоном подхватил де Шорри. – Я не прочь вернуться домой, на свои земли в Лотарингии. Но политическая обстановка остается неопределенной, вот почему я предпочитаю безопасность здесь, среди унылых британцев.

– Немало наших соотечественников разделяют вашу точку зрения. – Симон указал на стайки элегантно одетых гостей.

– Да, но еще больше тех, кто не так осторожен, как я. Многие уже вернулись во Францию, так что мои званые вечера не столь многолюдны, как в былые времена. – Де Шорри истинно галльским жестом пожал плечами. – А вы намерены вернуть себе фамильные владения, Дюваль?

– Об этом я пока не задумывался, – признался Симон. – Ведь я совсем недавно вернулся из армии после того, как несколько лет провел в Португалии и Испании. Пока мне хорошо и в Англии. Я же наполовину англичанин, как вам известно, так что мои корни пущены здесь так же глубоко, как и во Франции.

– А ваша жена? Она-то чистокровная француженка.

– Мы все еще новобрачные… – многозначительно улыбнулся Симон. – Нам не хватает времени как следует поговорить о будущем.

Хозяин и гости понимающе усмехнулись, и Монкутан воскликнул:

– И неудивительно! Она прелестна. А это правда, что в гареме она научилась особым уловкам, предназначенным для того, чтобы довести мужчину до грани помешательства?

Симон с трудом подавил желание впечатать кулак в похотливую физиономию собеседника.

– Моя жена – леди, – заявил он. – Я не стану обсуждать ее ни с кем.

– Это в вас сказывается английская кровь… – Де Шорри был явно разочарован. – Впрочем, не важно. Пойдемте, я познакомлю вас с остальными гостями.

Вскоре Симон убедился, что большинство гостей придерживались тех же взглядов, что и де Шорри: во всеуслышание признавались в своей ненависти к Наполеону, но стареющий и беспомощный король из династии Бурбонов, сидевший на троне, не внушал им доверия.

Большинство были бы рады вернуть себе состояние и привилегии, какими они были до революции, но все понимали, что за прошедшие годы Франция изменилась. Оставалось лишь надеяться, что в тот момент, когда политическая обстановка станет более определенной, у них по-прежнему будут деньги и привилегии – пусть даже меньшие, чем раньше. И все присутствующие сходились во мнении, что Наполеону недолго осталось томиться в его узилище на Эльбе.

Вечер выдался занимательным, хотя Симон и не услышал ничего такого, что могло бы заинтересовать Киркланда. Впрочем, Сюзанне, возможно, повезло больше, чем ему.


К собственному удивлению, Сюзанна наслаждалась вечером. Приемы у де Шорри предполагали, по-видимому, беседы, приятную негромкую музыку, легкое и изысканное – совершенно французское – угощение и превосходное вино. Киркланд оказался прав: героический муж, вдобавок аристократ, а также роскошное новое платье – все это обеспечило ей в кругу эмигрантов гораздо более радушный прием, чем прежде.