Симон помедлил с ответом, наконец сказал:

– Подозреваю, что вы правы. Но я не хочу, чтобы вы боялись быть откровенной со мной или же опасались моих возможных действий.

– И я не хочу ни того, ни другого, – подтвердила Сюзанна. – Слишком часто мне в жизни приходилось осторожничать и бороться с мучительным страхом. Для нас и нашего будущего лучше разделить власть. Если вы начнете вызывать у меня раздражение, я вам так прямо и скажу, а вы, в свою очередь, говорите, если я вызову у вас те же чувства.

– Но вы никогда не раздражаете меня, – запротестовал Симон.

Сюзанна усмехнулась.

– До сих пор вы были честны со мной, но ваше последнее замечание меня встревожило. Оно явно указывает на нехватку у вас благоразумия.

Симон весело рассмеялся.

– Тогда попробую выразиться иначе… До сих пор вы ни разу не раздражали меня, но если это все-таки произойдет, так и скажу.

– Вот и хорошо. Так будет по-честному. – Сюзанна приподнялась, и стеганое одеяло сползло с ее плеч.

Симон мысленно застонал. Прелестная грудь Сюзанны, колышущаяся под ночной рубашкой, неудержимо притягивала его взгляд. Однако же, взяв себя в руки, он отвел от жены глаза и проговорил:

– Вам, пожалуй, следует спать в своей постели. В таком случае именно мне придется идти утром по холодному полу к себе в спальню.

– Как скажете, милорд. – Сюзанна соскользнула с постели и сразу же сунула ноги в туфли из овчины, чтобы не замерзнуть на холодном полу. – Чем займемся сегодня?

– Сначала оденемся и устроим себе прекрасный и неспешный завтрак, потом проедемся верхом. – Симон усмехнулся. – Ну а затем я начну обучать вас всяким военным уловкам и премудростям.

Сюзанна рассмеялась.

– Удивительный у нас медовый месяц! Обычно в такое время молодые супруги целыми сутками не вылезают из постели. А мы ничего подобного не делаем.

– Мы поступаем так, как считаем приемлемым для нас. И я думаю, медовый месяц – время не только предаваться страсти, но и уделять друг другу всю полноту внимания, – заявил Симон. – Именно этим мы и занимаемся – изучаем образ мыслей и характер друг друга, а это гораздо важнее.

– Всю полноту внимания, говорите? – Сюзанна усмехнулась. – Да, пожалуй, это про нас, но тогда выходит, что во время моего первого медового месяца я получила гораздо меньше того, что мне причиталось. Жан-Луи горел желанием побыстрее посвятить меня в тайны женской природы, как он деликатно выражался, но за пределами постели редко виделся со мной даже в наш медовый месяц. Он постоянно пропадал на охоте или же пил вино и играл в карты с приятелями.

Симон с удивлением покачал головой.

– Каким же глупым он был, мой кузен…

– Вот и я так думаю, – кивнула Сюзанна, помолчав, спросила: – Вы не обиделись, что я заговорила о нем?

– Ни в коем случае! – покачал головой Симон. – Всякий раз, когда вы упоминаете о нем, я начинаю гордиться собой и нашим браком.

Сюзанна снова рассмеялась.

– И не без причины, милорд!


Ближе к вечеру, после долгой верховой прогулки и столь же долгого обучения стрельбе, Сюзанна ужасно устала, но была очень довольна прожитым днем. Хотя прошедшей ночью едва не вспыхнул скандал, они с Симоном вновь чувствовали себя друг с другом непринужденно, и узы между ними крепли. Впервые в жизни рядом с Сюзанной появился мужчина, которому она могла сказать что угодно.

И все же их соглашение о том, как будут проходить ночи, внушало тревогу. К счастью, Симон успокоил ее. Когда они поднимались в спальни, он предупредил:

– Я приду к вам в комнату, когда буду готов ко сну.

Сюзанна ушла к себе и постаралась как можно скорее переодеться в ночную рубашку и халат, чтобы муж не застал ее полуголой. Годы, проведенные в гареме, лишили ее стыдливости, но она не желала осложнять положение для Симона. В том, что мужчины мгновенно возбуждаются при виде обнаженного женского тела, она давно уже убедилась.

Но Симон не спешил присоединиться к ней. Что ж, ей следовало сразу понять: он постарается избежать любой неловкости. Он вошел, когда она уже сидела в постели, и сразу же направился к камину – готовить угли, чтобы те согревали их всю ночь.

Тоном светской беседы он осведомился:

– Не желаете еще массаж? Обычно требуется несколько дней, чтобы мышцы, напряженные после верховой езды, перестали ныть.

– Я бы с удовольствием… – призналась Сюзанна. – Если это не доставит вам неудобства.

Симон выпрямился и, повернувшись спиной к камину, ответил:

– Если вы имеете в виду, что от этого я еще сильнее захочу вас, то да, вы правы. Но любые мелкие неудобства затмит удовольствие от прикосновений к вам.

Ей тоже хотелось его прикосновений, поэтому она откинула одеяло и улеглась лицом вниз. Симон присел на кровать и принялся осторожно массировать ее шею и плечи.

– Так приятно… – пробормотала Сюзанна.

– Как и прикасаться к вам, – отозвался Симон.

Казалось, его сильные пальцы вытягивали боль из ее мышц и костей.

Неожиданно для самой себя она спросила:

– О чем вы сейчас думаете?

Симон долго молчал, потом ответил:

– Ну, о том, что любая женщина, которая так наслаждается массажем, наверняка когда-нибудь испытает удовольствие и от более интимных прикосновений.

Сюзанна вздрогнула – и замерла.

– Расслабьтесь. – Симон легонько похлопал ее по ягодицам. – Если это и случится когда-нибудь, то лишь по вашей воле. – И продолжил массировать ей спину.

Когда она уже почти задремала, он объявил:

– А теперь соорудим постельный сандвич.

– Что вы сказали?.. – Сюзанне показалось, что она ослышалась.

– Поскольку вы долго жили в жарком климате, вам обязательно нужно побольше одеял. И надо, чтобы вы сами оказались нижним слоем… – Симон ловко уложил жену на спину и укрыл несколькими одеялами. Затем зажег ночную свечу с абажуром, приглушавшим свет, и потушил яркую лампу.

После чего улегся на свободную сторону постели – поверх тех одеял, которыми укрыл Сюзанну, – и накинул на себя и на нее еще два одеяла. Повернувшись на бок, он обнял Сюзанну одной рукой и с улыбкой пояснил:

– Вот вам и сандвич. Так гораздо лучше нашего вчерашнего импровизированного плана.

– Да, конечно, – согласилась Сюзанна, уютно устраиваясь рядом с мужем, таким теплым и приятным… Теперь они снова лежали обнявшись, и даже если он снова возбудится, то она об этом не узнает.

– Спокойной ночи, милорд, – прошептала она. – Спасибо, что женились на мне.

Симон дружелюбно хмыкнул в ответ, и вскоре послышалось его тихое и ровное дыхание. Сюзанна тоже начала засыпать, но в какой-то момент вдруг подумала: «Неужели Симон прав и моя любовь к объятиям когда-нибудь поможет с наслаждением принимать другое?..»

Она надеялась, что так и будет. Господи, как она на это надеялась!


Медовый месяц получился хоть и необычным, но вполне соответствовал одному из требований: все свое время и внимание супруги посвящали друг другу. Сюзанна с легкостью восстановила подзабытые навыки верховой езды и с удовольствием осматривала поместье вместе с Симоном.

В обычные представления об идеальном медовом месяце едва ли укладывались уроки стрельбы – тем более старания Симона научить свою прелестную жену множеству не совсем честных приемов самозащиты, – но и то и другое доставляло Сюзанне огромное удовольствие. Ее решимость больше никогда не попадать в положение жертвы сделала ее прилежной и способной ученицей. Симон, пообещал, что в Лондоне первым же делом купит ей оружие, подходящее леди.

Метод сандвича для совместного проведения ночей действовал безотказно. Несколько раз по утрам Симон спросонья клал руку на грудь Сюзанны. Она, сонная, отстраняла ее, но не сердилась.

Некоторые из соседей прислали им приглашения на ужин, чего Симон никак не ожидал. Сюзанна же резонно рассудила: поскольку ее муж – крупнейший землевладелец в округе, местным жителям, конечно же, любопытно поближе познакомиться с ним и его женой француженкой.

Хотя Франция по-прежнему считалась врагом, в гостях Сюзанна очаровала всех присутствующих. Многих соседей по поместью Симон помнил еще с детства и немного оттаял от их радушного приема. Как позднее сказала Сюзанна, еще более желанным гостем для соседей он мог бы стать лишь в том случае, если бы был холост.

Симон ответил, что ему страшно даже подумать о том, что пришлось бы уклоняться от знаков внимания соседских дочерей на выданье, поэтому он несказанно рад, что женился на ней. Оба расхохотались. Уайт-Хорс теперь казался им обоим родным домом.

Дни этой идиллии сменяли один другой, пока не прошло две недели. Наступил март с чудесной солнечной погодой, уже не зимней, а весенней, и они отправились верхом в долину – к белой лошади. Вблизи понять, что изображала меловая фигура, было невозможно, но Сюзанна с любопытством разглядывала творение древних художников.

После веселого пикника на склоне холма они направились к дому, но там их ждала маленькая неприятность – пришло франкированное письмо от лорда Киркланда. Сломав сургучную печать, Симон начал читать и нахмурился.

– Плохие вести? – спросила Сюзанна.

– Ну, не то чтобы… Но медовому месяцу конец. Киркланд пишет, что один из самых влиятельных эмигрантов, граф де Шорри, устраивает прием через три дня. И нас в Лондоне уже ждет приглашение. Так что пора вернуться в большой мир. – Симон поднял глаза на жену. – Де Шорри был в числе тех эмигрантов, с которыми вы встречались, когда только вернулись в Лондон?

Сюзанна поморщилась.

– Да, был и смотрел сквозь меня, будто я какая-нибудь судомойка, но от других оскорблений воздержался.

Симон по-прежнему хмурился.

– Но вы готовы встретиться с ним и с его чванливыми друзьями?

– Если вы будете рядом, я готова встретиться с кем угодно, – ответила Сюзанна, ни секунды не задумываясь.

Симон молча кивнул и мысленно поклялся разорвать на куски каждого, кто посмеет оскорбить ее.