Амелия Грей - Мой любимый герцог

– Чем меньше народу будет об этом знать, тем лучше.

– Больно, правда? – вдруг спросила Евгения.

– О чем ты? – опешила Марлена.

– Больно, когда любишь, но не можешь сделать так, чтобы любимый был рядом.

– Да, – тихо согласилась подруга, едва сдерживая слезы. – Очень.

В душе Рата поселилась черная тоска, которая изматывала, не давала покоя, лишала сна. Он аккуратно положил бритву на полку, смыл остатки мыла с лица и шеи, потом схватил полотенце и швырнул в стену. Проклятье! Ему так ее не хватало! Он признался, что любит, предложил руку и сердце, и что услышал в ответ? Оказывается, это она под псевдонимом мисс Труф все эти годы создавала проблемы ему самому, его друзьям и их близким.

Впрочем, с этим он мог бы смириться: его не слишком задевали сплетни. Она призналась, что затеяла свое предприятие, когда ей было всего семнадцать. Если Марлена не боялась болот и старых кладбищ, лягушек, змей, пчел и всех прочих тварей, когда ей было десять, то вполне могла пуститься в такую авантюру, как скандальный листок, когда чуть повзрослела.

Рат тут же представил, как ей понравилась пришедшая в голову идея сделать что-нибудь настолько возмутительное. Она хотела наказать трех джентльменов, которые своей злой шуткой испортили жизнь ни в чем не повинным леди и до сих пор не заплатили за это. Он вполне понимал ее негодование и не осуждал. А простить ее оказалось вовсе не сложно, потому что любит. Но ведь кто-то же распустил слухи в «Уайтсе»! Леди Сара и леди Вера оказались в опасности. Она знала, кто это сделал, но наотрез отказалась назвать имя. Вот этого Рат принять не мог, но даже такая ситуация не мешала ему продолжать любить ее и безумно желать.

В принципе он мог понять ее нежелание выдавать чужие тайны, но они не смогут жить вместе, если между ними останется что-то недосказанное. Они оба это понимали, поэтому он держался в стороне от нее и не посещал те вечеринки, где бывала она и где танцевала с другими джентльменами.

Рат надел рубашку, заправил в брюки и потянулся за шейным платком. Издатель и все его сотрудники, как один, утверждали, что не знают, кто распустил слух. Этого следовало ожидать, но не попытаться что-то выяснить Рат не мог.

– Простите за беспокойство, ваша светлость.

– Все в порядке, Снидс, – буркнул Рат, пытаясь завязать платок.

– Вам помочь, ваша светлость?

– Нет.

– Как скажете. К вам с визитом юная леди и джентльмен.

Рат вздрогнул.

– Мисс Фаст?

– Нет, ваша светлость. Она представилась как мисс Эверард. С ней молодой человек – мистер Стивен Брамуэл.

Герцог вспомнил: это тот самый молодой человек, которого миссис Абернати присылала за ним в клуб.

– Какого черта им здесь надо? – буркнул Рат, опять уставившись в зеркало.

– Они не объяснили, ваша светлость. Я пытался отослать их: еще слишком рано для визитов, – предлагал обратиться к вашему секретарю, чтобы он организовал им встречу с вами, если вы того пожелаете, но юная леди оказалась весьма настойчивой. Она утверждала, что вы примете ее и…

– «И…» что?

– Мне показалось, что эта особа того и гляди лишится чувств, если я по крайней мере не доложу вам о них.

Рат фыркнул.

– Узнаю мисс Эверард. И она права: придется принять. Проводи их в гостиную и скажи, что я скоро приду.

– Как прикажете, ваша светлость.

Рат наконец завязал шейный платок и надел сюртук. Что им здесь надо? Неужели Марлена отправила их к нему в качестве переговорщиков? Впрочем, эту мысль он сразу отбросил. Если бы она хотела с ним поговорить, явилась бы сама. Быть может, с ней что-нибудь случилось? Вероятнее всего, их послала миссис Абернати.

– Лучше всего спуститься вниз и все выяснить, – сказал он самому себе и вышел из спальни.

При его появлении мисс Эверард и мистер Брамуэл почтительно встали, приветствуя его. Мисс Эверард была бледна до синевы и, судя по всему, дрожала словно листок на ветру. Рат купил нюхательные соли и подарил Марлене, утверждая, что они должны быть в каждом доме, но понятия не имел, есть ли что-то подобное в его собственном доме. Интересно, что он будет делать, если они понадобятся мисс Эверард. Мистер Брамуэл тоже выглядел не лучшим образом, но держался прямо, и хотя было непохоже, что он вот-вот рухнет в обморок рядом со своей спутницей, Рат чувствовал, что у молодого человека дрожат колени.

– Прошу вас, присядьте, пока не случился обморок.

Оба с готовностью сели: очевидно, как и предполагал Рат, чувствовали слабость в ногах.

– Спасибо, ваша светлость, – проговорил мистер Брамуэл. – Мы знаем, что еще рано для визитов, но хотели застать вас, прежде чем вы уедете по делам.

Его голос тоже дрожал, как и ноги.

– Прежде всего предлагаю вам выпить. Понимаю, еще рано, но я не знаю, зачем вы пришли, и, боюсь, так и не узнаю, если вы не успокоитесь. Не хотелось бы, чтобы вы оба лишились чувств.

Рат подошел к столу, плеснул в два бокала бренди, открыл шкаф, достал другую бутылку и налил чего-то в третий. Подойдя к гостям, он протянул бокал Евгении.

– Я еще никогда не пила спиртного, ваша светлость, – пролепетала девушка.

– Ничего, вам не повредит: это херес. Пейте маленькими глотками.

Евгения растерянно посмотрела на бокал, потом на своего спутника. Мистер Брамуэл кивнул, и она сделала маленький глоточек, но тут же закашлялась.

– Пейте! – скомандовал герцог. – Еще глоточек, и он станет приятнее на вкус.

Евгения опять подняла глаза на мистера Брамуэла, и когда тот кивнул, поднесла бокал к губам. Молодой человек взял протянутый герцогом бокал, поспешно сделал глоток и наконец приступил к делу:

– Мы поговорили с мисс Эверард… обсудили… и решили… В общем, вы должны кое-что узнать.

Может, все-таки их прислала не миссис Абернати? Расположившись в кресле напротив, Рат кивнул:

– Я вас слушаю.

– Вы не должны винить Марлену за то, что она писала скандальный листок, – едва слышно сказала Евгения.

– А я и не виню, – скокойно сказал Рат и только сейчас понял, что это правда. – Она была молода, энергична и достаточно безрассудна, чтобы затеять рискованное предприятие.

– Но были и другие причины. Она сама никогда ничего не скажет, поскольку дала обещание моей сестре.

– О чем вы? – заинтересовался наконец Рат.

– Вероника не всегда была такой: нервной, отчаявшейся, склонной к депрессиям. Во время своего первого сезона она наслаждалась жизнью, лучилась счастьем, у нее было множество поклонников.

Рата удивило, как изменилось лицо мисс Эверард, когда она заговорила о сестре: порозовела, озарилась улыбкой. Хотя нет: пожалуй, не порозовела, – просто с ее лица исчезла синева.

– Она была королевой каждого бала, на котором появлялась, – с воодушевлением продолжила мисс Эверард. – Несколько весьма достойных джентльменов приходили к нашему отцу просить разрешения ухаживать за ней. А потом разразился скандал с письмом от тайного поклонника. – Улыбка девушки исчезла, голос опять стал едва слышным. – Одни называли случившееся шуткой, другие – розыгрышем, но чем бы это ни было, для Вероники оно обернулось катастрофой.

Мисс Эверард сделала еще один глоточек и подняла глаза на герцога.

– После этого никто из претендентов так и не сделал ей предложения. Наш отец поговорил с одним из джентльменов, которые ухаживали за ней, чтобы узнать причину охлаждения. И тот сказал, что боготворил Веронику, считал, что она не способна на столь непристойное поведение: именно это его в ней и привлекало, – но потом оказалось, что она такая же, как все. Поскольку других предложений не последовало, опасаясь остаться старой девой, она была вынуждена принять предложение мистера Портингтона, который был намного старше ее, ничем, кроме науки, не интересовался, но имел хорошее содержание. Она его не любила, но рассчитывала, что смыслом и счастьем наполнят ее жизнь дети, которые у нее будут. И первые год-два брака она принимала свою замужнюю жизнь такой, как она есть.

Рат все сильнее хмурился. Было нелегко сидеть и слушать рассказ девушки, почти девочки, о страданиях, выпавших на долю ее сестры из-за тех проклятых писем.

– Но только мистер Портингтон стал покупать все больше и больше странных вещей. Папа умер, и я была вынуждена переехать к ним. В доме стало очень тесно. Денег не хватало даже на уголь и еду. Мистер Портингтон продолжал повторять, что все будет хорошо, только хорошо не было. Вероника чувствовала себя несчастной. Надежда, что у нее будет ребенок, которому она отдаст всю свою любовь, таяла с каждым днем, потому что ее муж…

Евгения беспомощно взглянула на своего спутника.

– В общем, отказался делить с супругой постель: его намного больше интересовали окаменелости. Веронику он вскоре отправил в мою комнату.

Проклятье!

Мисс Эверард заговорила быстрее:

– Марлена задумала убедить Веронику, что кто-то хочет отомстить вам и двум другим джентльменам, рассчитывая, что это поможет ей выбраться из депрессии. Но когда поняли, что скандальный листок ей не поможет, мы уже не могли выжить без денег, которые он приносил: нам не на что было бы содержать дом, в котором живем. Марлена никогда не брала ни пенса из тех денег, все отдавала нам. Если бы не ее помощь, мы давно уже жили бы в ночлежке. Прошу вас, не обвиняйте ее: она хотела прекратить писать сразу после первого сезона, но была вынуждена продолжать из-за нас. Без нее мы лишились бы дома.

– Спасибо, что пришли и все мне рассказали, мисс Эверард. Признаюсь, мисс Фаст многое утаила. Теперь я лучше понимаю ситуацию.

Рат видел, что Евгения явно что-то хочет добавить, но колеблется.

– Вероника не знает, что мы здесь, и я просила бы вас ничего ей не говорить: она очень рассердится и станет еще несчастнее. Ей стыдно из-за того, что она спит в моей комнате, а не в спальне мужа, и она не хочет, чтобы об этом кому-то стало известно. Марлена тоже не знает, что я решила нанести вам визит, – только мистер Брамуэл.