Амелия Грей - Мой любимый герцог

Почему муж Вероники вел отшельнический образ жизни и совершенно не заботился о семье? Что с ним не так? Он же обязан обеспечивать жену и сохранять наследство ее сестры, а вместо этого тратит деньги Евгении на покупку яиц гигантской ящерицы, в результате чего они все могут оказаться в ночлежке!

Тут Марлене в голову пришла идея. Она не знала, сможет ли что-то сделать, но попробовать стоило. Обернувшись к Веронике, она расправила плечи и спросила:

– Как зовут друга мистера Портингтона, который продал ему яйца?

Похоже, все лондонские кареты одновременно выехали на ту же улицу, что и экипаж Рата. Его кучер правил лошадьми медленно и осторожно, но все равно не обходилось без толчков, встрясок и периодических остановок. Крики раздосадованных возниц и пассажиров не ускоряли процесс движения.

Герцог напрочь забыл о зимнем карнавале в Гайд-парке. Судя по всему, весь народ в едином порыве выехал из дому пораньше в надежде занять лучшие места, чтобы потом приятно провести вечер с семьей и друзьями. Нельзя сказать, чтобы Рат сегодня переживал из-за такой толчеи. Чем дольше они будут добираться от конторы поверенного до дома мисс Фаст, тем больше у него будет времени на изучение газет.

Перелистывая страницы, Рат снова и снова получал одну и ту же информацию. Мистер Уильям Бакленд – светило науки. В разное время был священником, геологом, собирал окаменелости. Недавно его избрали членом Королевского общества. Это было немалое достижение. Рат был уверен, что своей репутацией и известностью в избранной сфере деятельности он обязан тому, что вхож к принцу, а значит, имеет доступ к финансовой поддержке. Внимание Рата привлек и тот факт, что этот человек холостяк.

Жизнь мистера Герберта Уэнтфилда совсем другая история. И это было странно.

Рат вообще не понял, почему мисс Фаст захотела узнать побольше именно об этих людях. С какой стати ее заинтересовала увлеченность мистера Бакленда копанием в земле в научных целях, чтобы доказать те или иные исторические факты, или в поисках всевозможных костей и окаменелостей? Почему ей надо знать, какие исследования он проводил и какие почести за это получил?

Рат опустил газеты на колени. Неужели она рассчитывает заполучить одного из них в мужья? Мысль ему не понравилась.

Если она желает именно этого, то чем думала, посылая ему записку с просьбой собрать всю возможную информацию о мистере Бакленде и мистере Уэнтфилде? Неужели она считает опекуна своим личным секретарем, который станет содействовать ей во всем, что касается выбора мужа?

Он усмехнулся. Именно в этом и состоит его обязанность. Но ведь она должна понимать, что Бакленд слишком стар для нее: ему уже небось под восемьдесят… – но уж за шестьдесят точно. Любопытно, откуда она узнала о никому не известном Уэнтфилде. Даже поверенный Рата не смог получить никакой информации о нем.

Поначалу Рат не отреагировал на ее необычную и щекотливую просьбу, но, в конце концов, ответственность за нее и любопытство одержали верх. Несколько дней он читал и перечитывал ее записку, и все-таки дал поручение поверенному собрать всю доступную информацию: все газетные статьи о самом Бакленде и те, которые написал он сам. Потом ему пришлось просмотреть чертовски много корреспонденции – надо было убедиться, что там нет ничего непозволительного для юной леди. Он не мог допустить, чтобы ей на глаза попалось что-то непристойное. К примеру, о его собственной жизни невинной юной леди уж точно читать недопустимо.

Хоть в этом и не было принято признаваться молодым леди, мисс Фаст не скрывала, что ей нравится рыхлить землю вокруг растений, вырывать сорняки и срезать цветы, а не просто гулять в саду и наслаждаться природными красотами. Возможно, нет ничего необычного и в том, что ее привлекают фанатики, готовые раскапывать землю в поисках древних скелетов. Как-никак она жила в доме с мальчишками и участвовала в их забавах до тех самых пор, пока не переехала к мистеру Олингуорту. Рат понимал, что кузены оказали значительное влияние на ее жизнь, и это было не так уж плохо.

Была и другая причина, побудившая Рата заняться сбором информации о Бакленде и Уэстфилде, хотя ему потребовалось некоторое время, чтобы признаться в этом самому себе. Опекунство над Марленой стало для него вызовом – ни с чем подобным он никогда еще не сталкивался. В годы юности и позже он безоглядно ввязывался во всевозможные безрассудные авантюры, аферы и рисковые предприятия и по большей части одерживал верх.

Самым стимулирующим стал вызов отца. Рат всегда, с раннего детства, знал, что рано или поздно станет герцогом и будет в ответе за все, что создано поколениями его предков. Но только когда отец ему бросил вызов, заявив, что для управления людьми, землями и бизнесом нужен грамотный специалист, Рат начал серьезно учиться. И преуспел.

Будущий герцог ездил вместе с отцом по поместьям, встречался с арендаторами, осматривал земли и проявлял недюжинную интуицию, ум и финансовую грамотность в обсуждении тех или иных проектов. Отец был очень доволен сыном, когда тот глубоко изучил работу ферм и шахт. Все эти новые знания Рат усваивал с необычайной легкостью, но при этом не мог освоить науку завязывания шейного платка и терпеть не мог выходить в свет.

В этом Рат так и остался непреклонен, и ничто не могло заставить его изменить свою позицию. На требования высокой моды он внимания не обращал: никакие уговоры не могли заставить его не только тщательно завязывать шейный платок, но и следить, чтобы сюртук и жилет были подобраны в тон. Еще в юношеском возрасте он наотрез отказался от помощи лакея при одевании и никогда не носил накрахмаленные воротнички, впивавшиеся в шею. Отец так и не смог принять его наплевательского отношения к одежде, как и образа жизни, который он предпочитал.

В то время Рат стремился брать от жизни все, что доставляет удовольствие, а не исполнять требования отца. Он почему-то был уверен, что его отец, уже многие месяцы не встававший с постели, не сомневался: сын со всем справится – в шейном платке или без оного.

Посмотрев в окно экипажа, Рат опять опустил пачку корреспонденции на колени. Сейчас его главная задача – ответственность за Марлену, с этим будет не так легко справиться, как с делами поместья: здесь хотя бы все предсказуемо, – чего не скажешь о женщинах. Но странное дело: заботясь о Марлене, он неожиданно для себя понял, что получает огромное удовольствие.

Когда экипаж остановился у дома мисс Фаст, Рат вышел, прижимая бумаги к груди, и направился было по дорожке к двери, но, взглянув на ярко-голубое небо, где сияло солнце и плыли редкие белые облачка, замедлил шаги, развернулся и пошел к заднему двору.

Тат услышал его первым, залаял и побежал к забору. Как он и предполагал, Марлена была в саду, в той же широкополой соломенной шляпе и накинутой на плечи и завязанной под грудью шали цвета старого бургундского. Тат стал с лаем прыгать на забор, и мисс Фаст наконец обратила внимание на гостя и открыла калитку.

Рат вошел, снял и небрежно засунул под мышку шляпу, наклонился погладить собачку и только потом повернулся к Марлене:

– Добрый день, мисс Фаст.

– Ваша светлость… – присела в реверансе девушка.

Она и сегодня была прелестна, как в день их первой встречи, даже лучше. Ему больше нравилось, когда шляпка не закрывала волосы дамы, но в случае с Марленой эта соломенная несуразность, казалось, только подчеркивала ее великолепие.

– Я подумал, что в такой погожий день вы скорее всего здесь, и не ошибся, – сообщил герцог, наблюдая за песиком, приплясывавшим на задних лапках, требуя внимания.

– Здесь лучше, чем в доме, – кивнула мисс Фаст. – И день такой чудесный…

Ее взгляд остановился на бумагах, которые он держал в руке, и, судя по блеску глаз, они ее здорово заинтересовали. Рата это еще больше заинтриговало. Если эта информация настолько важна для нее, то для него тем более.

– Просто я очень люблю бывать на свежем воздухе. Знаю, вы предпочитаете проводить время в доме, поэтому мы можем пройти в гостиную, и миссис Додл приготовит нам чай. Тат останется на улице и не станет вам досаждать.

– Мне здесь вполне комфортно, мисс Фаст, – возразил герцог и добавил, опять погладив собачку: – И Тат меня вовсе не беспокоит.

– Тат, веди себя прилично! – повысила голос Марлена. – Гуляй.

Песик вопросительно взглянул на нее, завилял хвостиком, но не двинулся с места.

Мисс Фаст подняла глаза на герцога.

– Он не слишком хорошо выдрессирован: это моя вина, должна признаться, – но если вы перестанете обращать на него внимание, уверена, он очень скоро оставит вас в покое. Он всегда находит чем себя занять. В траве так много интересного.

– Я ничего не имею против собак.

– Он мой друг и охранник, – сообщила Марлена, всегда с радостью говорившая о Тате. – Я бесконечно признательна Джастине за то, что позволила мне взять его у уличного мальчишки, который хотел от него избавиться. Он всегда со мной с тех самых пор, как я приехала в Лондон.

– Кузина очень добра к вам.

– Скажите, вам удалось раздобыть хоть какую-то информацию?

«Вот так: прямо к делу. Молодец, девочка!» – с улыбкой подумал Рат. Впрочем, она достаточно воспитана, чтобы только спросить, а не выяснять, что за бумаги он держит в руках.

– Вы вполне ясно выразились в своей записке, что вам нужна вся возможная информация.

Она нервно облизнула губы.

– Да, кажется, я так и написала, но, надеюсь, вы это не восприняли как требование.

Рат хотел было возразить, но вспомнил, что она предпочтет правду.

– Только так и воспринял.

– Нет-нет, ничего подобного! Это была просьба.

Она открыто смотрела ему в лицо, и Рату это нравилось, а против боевого духа он ничего не имел, напротив: был готов всячески его поощрять, – но ему хотелось увидеть и другие ее стороны.