— О, — застонала она, и ее пальцы запутались в его длинных волосах, — да. Я всегда бросаю в воду кусочки лимона. Мне нравится, как они пахнут.

— Мне тоже.

— Мне казалось, мы собирались делать твое поведение цивилизованным. — К восторгу Беннета, она вцепилась в его галстук и попыталась ослабить узел.

— Я не цивилизованный человек, Филиппа. Совершенно. И уж точно не сегодня. — Тем не менее, после еще одного поцелуя он немного отстранился. Как бы сильно он ни желал ее, надо держать себя в руках. — Я хочу тебя, Филиппа, — шепнул он. — Поэтому, скажи мне: да или нет. Сейчас.

Он почувствовал, как участилось ее дыхание.

— Это безнравственно, — пробормотала она и едва не сломала ему шею, изо всех сил дернув галстук. — Да.

«Благодарю тебя, Люцифер». Только сейчас Беннет понял, что не дышал, ожидая ответа.

— Хорошо.

Стараясь не спешить, он спустил ее платье на талию. Блистательно. Его руки слегка дрожали, когда он впервые провел кончиками пальцев по ее груди, погладил восхитительные округлости и принялся ласкать подушечками больших пальцев затвердевшие соски.

Ее тихий, чуть хриплый вздох едва не лишил его самообладания. А оно ему было в высшей степени необходимо. Это ее первый опыт, и он не хотел испугать ее.

Поэтому он целовал ее снова и снова, осторожно ласкал нежную грудь, прислушивался к меняющемуся ритму дыхания.

— Я хочу видеть тебя обнаженной, — прошептал он и лизнул мочку уха.

— Я уже обнажена, — резонно заметила она.

— Ну, не совсем.

Беннет потянул ее платье вниз, обнажая бедра, ноги… Он выпрямился, внимательно посмотрел ей в глаза, потом наклонился и лизнул сосок.

Филиппа задохнулась и непроизвольно выгнула спину, стремясь оказаться к нему еще ближе. Тогда он поцеловал второй сосок, погладил горячими ладонями ее обнаженные бедра, потом стройные ноги.

— Я начинаю думать, что процесс соблазнения явно недооценивают, — пробормотала она с дрожью в голосе, отозвавшейся резкой болью в его чреслах. — Но я немного нервничаю.

Беннет сбросил сюртук и жилет, добавив их в кучу одежды на полу. Попутно он отметил, как много одежды их разделяло.

— В Конго я встретил одно племя, — сказал он, опустившись на пол, чтобы снять сапоги, — в котором женщины покрывают груди голубой и желтой речной глиной, показывая свою доступность. — Он снова начал водить кончиком языка по напряженному соску. Филиппа вздрогнула, хрипло застонала и, схватив его за волосы, притянула к себе.

— Правда?

— Да. В то время мне показалось это весьма… экзотичным, но теперь я думаю, что глина, должно быть, ужасна на вкус. — И он опять лизнул сосок.

— Я… тогда я обещаю не красить грудь в синий цвет, — проговорила она дрожащим голосом, откинула голову и с шумом вздохнула, когда его руки начали исследовать внутреннюю поверхность ее бедер.

— Ты больше ни для кого не доступна. — С утробным рычанием Беннет рывком стащил через голову рубашку.

Филиппа завороженно уставилась на его обнаженную грудь. Она медленно подняла руку и коснулась теплой кожи. Его мышцы дернулись от этого нежного прикосновения.

— Боже мой, — прошептала она, совершенно очарованная, и провела рукой по его груди. Дорожка волос, спускаясь к животу, сужалась и исчезала где-то под поясом его панталон. Потом она заметила справа под ребрами уродливый белый шрам. — Сюда тебя ранили?

— Да. До сих пор дьявольски болит. Не хочу говорить об этом. — Он обнял ее и нежно опустил на пол, потом снова поцеловал. — Прикоснись ко мне.

Чувственная хрипота его голоса заставила Филиппу задрожать.

— Я боюсь сделать что-нибудь не так, Беннет.

— Ты не можешь сделать ничего неправильного. Никаких правил нет.

Он опустился на нее и завладел ее ртом. Филиппа обняла его за плечи. Он был таким живым, таким возбужденным и горячим, что она даже временами забывала дышать.

Потом она почувствовала, как его рука скользнула между ее бедер и легла на самое интимное место. Филиппа, не сдержавшись, вздрогнула.

— Ш-ш-ш. — Беннет закрыл ее рот поцелуем. Его переполняло желание и восторг. — Скажи, ты хочешь меня?

Филиппа кивнула: — Ода.

— Тогда расстегни мои панталоны.

Если он хотел заставить ее перестать думать, ему это, безусловно, удалось. Для этого он нашел весьма эффективный способ. Она вообще лишилась способности соображать. Единственное, чего ей хотелось, — это узнать, что будет дальше. Дрожащими пальцами она нащупала пояс его панталон. Но тут ее пальцы наткнулись на затвердевшую и восставшую часть его тела, и он не смог сдержать стона.

— Извини, — прошептала она. — Так больно?

От нахлынувших неизведанных ранее ощущений у нее едва глаза не вылезли из орбит.

— Н-нет. Судя по выражению твоего лица, мы чувствуем примерно одно и то же. Ну же, действуй, Филиппа.

— О Господи, — пробормотала она, потрясенно уставившись на его восставший фаллос.

— Так намного лучше, — удовлетворенно вздохнул он и быстро избавился от последних остатков одежды.

— Ты уверен, что тебе не больно? — спросила Филиппа и приподнялась на локтях, чтобы лучше видеть. — Он очень уж большой.

— Спасибо за комплимент, — фыркнул Беннет. Филиппа едва могла дышать, но все же нашла в себе силы покачать головой и нахмуриться.

— Не дразни меня!

— И не думал! — Беннет снова опустился на нее, упираясь локтями в пол, и поцеловал. — Кстати, отвечаю на вопрос: нет, мне не больно. Но больно будет тебе — правда, недолго. Цена твоей девственности.

— Ничего, я ее заплачу. Но мне все равно кажется, что ты меня дразнишь.

Беннет лукаво улыбнулся, заставив ее сердце забиться еще чаще.

— Чем сильнее я хочу тебя, тем больше он становится. Так что ты можешь судить сама, дразню я тебя или нет. — Он повернулся назад, продемонстрировав Филиппе свои мускулистые ягодицы, и стал шарить в карманах валявшегося на полу сюртука.

— Что ты ищешь?

Он показал коричневую трубчатую штуковину с красной ленточкой на одном конце.

— Это французский кондом. Он предохранит тебя от беременности. С этим я шутить, не намерен.

— Дай мне, Беннет!

После секундного колебания он покачал головой:

— В следующий раз.

— Ты думаешь, я что-то сделаю неправильно? — нахмурилась Филиппа.

— Нет, я полагаю, что от твоих прикосновений я больше не смогу сдерживаться и его применение станет ненужным. — Беннет аккуратно надел его на конец своего напряженного фаллоса, затем потянул вверх, как чулок, и перевязал ленточкой.

— Выглядит очень миленько, — фыркнула Филиппа. Оторвавшись, наконец, от созерцания мужского естества, она подняла взгляд на его лицо и увидела, что он пристально смотрит на нее. — Значит, говоришь, если я буду тебя трогать, ты не сможешь сдерживаться?

Не ответив, Беннет откинул волосы, упавшие на ее лицо, и крепко поцеловал. Его палец снова оказался внутри ее.

— Вот так, — пробормотал он, крепко прижимая ладонь к повлажневшим завиткам.

— О-о-о, — простонала она, а потом все взорвалось в ярком пульсирующем экстазе.

Беннет подался навстречу ей, и пока она все еще содрогалась от… от того, что он с ней сделал, убрал руку и стал очень медленно и осторожно вводить вместо пальца фаллос. Встретив ее потрясенный взгляд, он не улыбнулся — в его пронзительных изумрудно-зеленых глазах плясало пламя свечи.

— Сейчас, Филиппа, — сказал он и, поцеловав, резким толчком ворвался в нее. Острая боль на секунду заглушила наслаждение. Не сдержавшись, Филиппа взвизгнула, но Беннет заглушил ее крик новым поцелуем. Спустя мгновение боль отступила.

Чувствовать его внутри себя было так прекрасно, что невозможно описать словами. Его тяжесть, его запах, ощущение его обнаженной кожи, скользящей по ее коже, — Филиппа никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Теперь она и представить не могла, как до сих пор жила без всего этого.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Беннет и начал медленно двигаться в ней.

Ее пальцы взъерошили его волосы, она притянула его к себе и прошептала на ухо:

— Соблазненной. — Она откинула голову, поскольку его движения стали быстрее.

— Обними меня ногами. — Его речь была отрывистой. Растущее напряжение передавалось ей. Когда она обвила его ногами, ей показалось, что он проник в нее еще глубже. Она глухо застонала и вцепилась пальцами в его плечи.

Где-то в глубине ее тела опять начало разгораться пламя. Его толчки усилились. На секунду ей показалось, что их ритм совпадает с биением ее сердца. Потом это произошло снова — изысканное, сводящее с ума освобождение, и она, задыхаясь, издала хриплый стон.

Мышцы напряглись, тела слились. Быстрее, сильнее, глубже — и вот Беннет с яростным утробным рычанием замер. Его глаза были закрыты, а на лице появилось выражение полного экстаза.

Тяжело дыша, он уткнулся ей в шею, Филиппа водила пальцами по его спине, словно стараясь запомнить контуры каждой мышцы.

— Значит, вот что ты имел в виду, когда говорил, что будешь за мной ухаживать.

Он покачал головой и приподнялся, чтобы встретить ее взгляд.

— Нет, дорогая. Это желание… страсть. Ухаживание имеет другую цель.

Филиппа закрыла глаза.

— Какую цель?

— Женитьбу, — сказал Беннет и поцеловал ее.

— Женитьбу?! — воскликнула Филиппа, и ее прелестные карие глаза удивленно раскрылись. — Ты говорил о женитьбе не только для того, чтобы мой отец не выгнал тебя из дома кочергой?

Беннет ожесточенно замотал головой. Он все еще оставался внутри ее, лишь перенес часть своего веса на локти, чтобы ей было легче. Очевидно, многие решат, что он спятил, решив жениться на первой женщине, которую увидел после возвращения в Лондон.