Анжелика Алексеева - Мой Король…

Жизнь полна сюрпризов и неожиданностей. Никогда не знаешь, что ждет тебя завтра: новый поворот…? Или крутое пике — которое забросит тебя в ДАЛЁКОЕ ПРОШЛОЕ…

Присев на кухне, я закидываю ноги на табурет и достаю из пачки сигарету. Я вдыхаю терпкий горьковатый дым и думаю. Думаю О НЁМ…

Я вспоминаю его улыбку… нежный взгляд… и такую до боли знакомую усмешку…

— Я сошла с ума… — горько вздыхаю я, признавая очевидный факт, и закуриваю следующую сигарету.

Телефонный звонок выводит меня из задумчивости.

— Привет, сестренка! — слышу я радостный голос Базилевса, (своего второго брата по счету, не учитывая меня).

— Привет… — грустно улыбаюсь я.

— Ну, как ты там? Рассказывай.

— Да все нормально, — как можно убедительнее говорю я. — Не переживай. У меня все хорошо.

Я вру. Вру самым наглым бессовестным образом. Ничего у меня не хорошо: мне почти сорок лет, отношения с мужем давно разладились, сыновья — оболтусы постоянно ругаются и дерутся, а я…

А я — просто дура! Самая настоящая дура, потому что… (Нет, не скажу — а то точно в психушку запрут!)

— А ты помнишь… — и Базилевс начинает вспоминать разные случаи из нашего детства.

Вообще-то он не всегда так делает. Обычно мы просто разговариваем и рассказываем друг другу о том, как живем. Но на этот раз, видно самой судьбе было угодно, чтобы мы заговорили о детстве.

— А ты помнишь, как мы жили на Бусова?

— Помню… — соглашаюсь я.

— Ты тогда еще с Королем встречалась…

Мне вдруг стало плохо: в глазах все поплыло, а окружающий мир словно растворился, уступая место бездонной черной пропасти…

— Что ты сказал…?! — слабо прошептала я, пытаясь прийти в себя. — «Король»…?

— Ну, да. А что? — удивился Базилевс.

Я молчу. Я чувствую себя так, словно весь мир сошел с ума. (Или у меня начались слуховые галлюцинации). НИКТО не может знать о моем Короле — это просто НЕВОЗМОЖНО! Невозможно просто потому, что он — сон. Мой странный — и безумно ЛЮБИМЫЙ сон…

— Прости, я забыл, что ты ничего не помнишь. Ты меня слушаешь? — в голосе брата появляется беспокойство.

— Да… — отвечаю я, чтобы он знал, что я не отключилась. У меня вдруг жутко заболела голова. (Настолько сильно, что мне показалось, она сейчас взорвется). — Омар говорил, что в моей жизни есть какая-то странная история… Я ему не верила. Да мне даже в голову не приходило, что в его словах может быть хоть доля правды!

— Может и не надо тогда тебе ничего знать? — с тоской спрашивает брат. — Зачем тебе такая ноша на душе?

— Надо! — твердо возражаю я. — Знаешь, в моем прошлом есть несколько белых пятен — несколько лет, которые я никак не могу вспомнить, (хотя по всем параметрам должна бы была это знать).

Я делаю глубокий судорожный вдох, потому что то, ЧТО я собираюсь сейчас сказать, стоит мне неимоверных усилий.

— Мне снится мужчина… — (мои нервы натянуты как струна), — Нечасто — всего лишь иногда… Во сне его зовут «Король»… Я всегда узнаю его и… очень люблю… А когда я просыпаюсь — я чувствую себя так, будто только что овдовела… — (Базилевс молчит). — Знаешь, я уверена, что в моей жизни никогда не было никакого Короля. Я всегда думала, что это просто сны. Сны — и не более того! Но… если я ошибаюсь, то я хочу знать ПРАВДУ. Какой бы она ни была.

— А если тебе будет больно…?

— Все равно! — упрямо настаиваю на своем я. — Знаешь, я уже многое передумала. Мне уже не пятнадцать, чтобы кончать жизнь самоубийством: у меня двое детей — и мне есть ради чего жить. Я просто хочу ЗНАТЬ: был в моей жизни этот человек — или нет…? Я хочу знать имя того, кто все эти годы приходит ко мне во сне. Мне нужно ИМЯ! (И… могила — если его уже нет в живых…)

— Я не могу тебе ничего рассказать — я не хочу взваливать на тебя этот груз. Если ты узнаешь правду — то пусть это будет не от меня… — с трудом выдавливает из себя Базилевс. — Ты сама должна вспомнить всё, что с тобой произошло.

— Но ты можешь мне помочь, — прошу я его. — Расскажи мне хоть что-нибудь, мне даже не за что зацепиться.

— Ладно, кое-что я тебе скажу… — в конце концов сдается брат: — Был этот Король на самом деле. БЫЛ! Ты встречалась с ним, когда мы жили на Бусова. Ты знаешь, что такое «смотрящий»? Так вот, он контролировал весь район. А жил он в нашем дворе, в доме напротив, на девятом этаже. У вас была любовь — во всяком случае, ТЫ была в него как «кошка» влюблена…

Он делает паузу, а я понимаю, что совсем-совсем не помню свою жизнь…

— Это было еще до того, как ты с Димкой Глазыренко познакомилась. Я не знаю, куда делся Король. Но я помню, как родители возили тебя к психиатру: тебя просто садили в машину — и везли. Ты вообще никакая была. Так что, сестренка, ты не сама его забыла — тебе ПОМОГЛИ…

Я долго молчу, собираясь с мыслями.

— Я хочу ЗНАТЬ… — как заклинание повторяю я.

— Тогда ищи! — твердо говорит брат. — Ищи его! Человек — не иголка в стоге сена. А даже если и иголка — значит надо раскидать весь этот стог по соломинке! Ищи, сестренка — ИЩИ! Только приготовься к тому, что это может быть ОЧЕНЬ БОЛЬНО…

— Мир — тесен, а Тагир — вообще «деревня» маленькая! — притворно сокрушаясь, частенько приговаривали его жители.

Но они лукавили! Тагир был не таким уж и маленьким уральским городком: в нем проживали почти пятьсот тысяч человек, (не считая приезжих), и с каждым годом город разрастался всё больше и больше. Вот и сейчас на окраине одного из районов выросли высокие девятиэтажные новостройки, с нетерпением ожидавшие своих жильцов.

Люди тоже торопились обустроиться на новом месте. То тут, то там мелькали тяжелые грузовики, напичканные домашним скарбом, и раздавались радостные вскрики людей, деловито затаскивающих своё имущество в подъезды. Казалось, даже ласковое майское солнце радовалось вместе с людьми — так весело и беззаботно оно улыбалось всем с высоты.

У одного из подъездов новостройки, вытянувшейся в форме буквы «Г», на новенькой, сверкающей свежей краской лавочке, сидели две пенсионерки. Бабушки с любопытством наблюдали за суетой двора, активно обсуждая своих будущих соседей. Вскоре к дому подъехали две машины с тонированными стеклами, из которых вышли крепкие ребята в кожаных куртках и направились прямо в подъезд.

— Смотри-смотри! — быстро толкнула локтем в бок одна из пенсионерок свою собеседницу. — Бандюки понаехали! Послал же Бог соседей!

— Э, бабуль! — тут же повернулся к бабкам высокий русоволосый паренёк. — Мы ж не глухие — мы и обидеться можем! — улыбнулся он.

— А разве я что сказала? — испуганно встрепенулась бабка и затараторила: — Я ничего не сказала! Ей, Богу, ничего! Ты что-нибудь слышала? — повернулась она ко второй пенсионерке.

— Макс! — остановившись в дверях, серьёзно посмотрел на друга черноволосый парень ростом повыше, явно нерусской национальности.

Макс весело рассмеялся и вбежал в подъезд вслед за ребятами.

— О, Господи! И, кто ж меня старую за язык-то тянул? Это что ж теперь со мной будет? — заохав, запричитала болтливая бабулька. — Убьют они меня — ей, Богу, убьют!

— Да не кудахтай ты! — одёрнула ее подруга. — Ничего с тобой не случится! Я этого чернявого знаю: его Каро зовут. Бандит бандитом — а человек хороший! Простых людей зазря не обижает…

Вбежав в подъезд, Макс быстро протиснулся в кабинку лифта и облегченно вздохнул:

— Фу, успел!

— Ты чего к людям лезешь? — усмехнулся Каро.

— Подумаешь, шуганул немного! — широко улыбнулся Макс. — Базарить меньше будут.

— Нечего народ пугать — мне с ними еще жить! — Каро даже не сомневался, что ребяческая выходка Макса привела пенсионерок к живейшему обсуждению его семьи.

Отец Каро, (Каро — старший), был человеком умным, дальновидным и внимательным в любых мелочах, что обеспечило ему непререкаемый авторитет. Он был ОЧЕНЬ УВАЖАЕМЫЙ во всём городе человек. (Во всех смыслах!)

Родившись перед самой войной в далеком Дагестане, первую часть своей жизни он провёл на чужбине. Мудрый дед, прежде чем уйти на войну, отправил всю семью на Урал, (подальше от греха), да так и не вернулся. Только когда Каро — старший вырос и встал на ноги, его семья вернулась на Родину, но так или иначе — его всегда тянуло в уральские края. Так он и жил: один дом в Дагестане — один в Тагире.