Чувство тревоги омерзительными щупальцами начало сковывать изнутри, не давая мне нормально вздохнуть. Пугающая правда только что, в эту самую минуту, открылась во всей своей ужасающей красе — я полюбила Джастина Коллинза! Дико. Мучительно. Неимоверно сладко. До боли в груди и дрожи в коленях. От одного его взгляда по телу разливалось щемящее чувство восторга. Это было прекрасно! Самое удивительное, что мне доводилось когда-либо испытывать! Безупречные эмоции на грани фола…

— Ну, что, я хорошо себя вел?! — заглянул мне в глаза, по-хозяйски притягивая к себе. — Заслужил хоть толику внимания неприступной принцессы?! — он говорил, бомбардируя мое тело многозначительными взглядами, попутно вывешивая на ручку двери табличку «Не беспокоить!», а затем закрыл дверь на ключ.

И если утром мы парили в облаках, то в течение этого дня побывали в космосе… Чувства и эмоции обрушились какой-то нескончаемой лавиной волнительных ощущений. Мучительно и нежно.

Когда я, наконец, встала с постели, чтобы перед отъездом еще раз насладиться восхитительным видом на горы Каппадокии, мои ноги дрожали, и каждый шаг давался с трудом. Но я должна была нарисовать эту умопомрачительную картину в своем сердце. Запечатлеть ее. И забрать с собой. Навсегда. Мою душу переполняло вдохновение. Чистое вдохновение, которое сочилось изо всех уголков души, взволнованной потрясениями сегодняшнего дня. Десятки новых сюжетов картин рождались в голове. Хотелось схватить хоть клочок бумаги и начать творить. Сию же секунду. Иначе меня могло разорвать от урагана, который набирал обороты в душе. И имя этому урагану было Джастин Коллинз!

— Иди ко мне! — он с какой-то остервенелостью накинулся на меня, сжимая в стальных объятиях. Прижимая к теплой груди в инстинктивном пугающем порыве. Как будто перед долгой разлукой. Но нет. Впереди нас ждал более чем двенадцатичасовой перелет на самолете, на соседних креслах, и вряд ли, если он все-таки не надумал сдать меня в турецкое рабство, мы расстанемся в ближайшие часы.

— Завтра вечером состоится мое новоселье. И ты тоже приглашена, разумеется… Познакомлю тебя со всеми! — он проник языком в ушную раковину, исследуя ее изнутри, заставляя мой центр вновь наполняться болезненной пульсацией.

— Джааас… новоселье… Не знаю даже… — повернула голову, пытаясь найти ответ в любимых угольных глазах. Но их заволокло грозовым штормом.

— Ты придешь. — Коротко отдал приказ, и я поняла, что спорить с этим жеребцом бесполезно.

***

Обратный полет проходил без происшествий. Джас заснул, как только его голова коснулась удобного кожаного кресла, и он смертельной хваткой сжал мою руку, будто всерьез опасался, что я смогу сбежать от него из самолета, пролетающего на высоте десять тысяч метров над землей.

Вдруг неприятный писклявый звук заполнил собой пространство небольшого салона. Я вздрогнула, сильнее прижимаясь к парню: табло над головой загорелось красным, сообщая о том, что самолет входит в зону турбулентности. Как будто сами небеса разгневались за мое сиюминутное счастье…

Прикрыла глаза, ощущая, как вверх по ногам пополз липкий озноб, похожий на симптом подступающего гриппа. Турбулентность. Это слово подходило, чтобы описать моё состояние, когда я поняла, как можно отомстить Джастину Коллинзу…

8 лет назад

— Алисия, дорогая, я просто потрясена… — голос Марты Коллинз дрогнул, когда она поднесла изящную фарфоровую чашку к своим тонким губам. Она все-таки поставила чашку обратно на стол, так и не сделав глотка. — Бедная девочка, боже, какой кошмар…

Сегодня утром в парке, как гром средь бела дня, на одну из учащихся школы Хайден напал маньяк. Он жестоко изнасиловал старшеклассницу, и, пока та находилась в госпитале, об этом кошмарном происшествии трубили все СМИ. Ну, и, разумеется, моя хозяйка никак не могла оставить этот случай без внимания, потому что пострадавшая училась в одном классе с ее сыном.

Леа Стоун была действительно очень приятной. Одной из немногих, кто не клеймил меня при любом удобном случае. Её семья, также как и моя, не отличалась особым достатком, но Леа прекрасно училась, была отличницей, и заслужила место в школе Хайден своими мозгами. Мне было искренне её жаль, и сейчас, протирая третий раз одно и то же место на чайном столике, я машинально прислушалась к разговору миссис Коллинз с ее подругой.

— Марта, я тоже шокирована… Утром, в парке… это просто трагедия… — вторила стильная брюнетка с короткой стрижкой «под боб» в безупречном белом костюме от «Шанель».

— Знаешь… — моя хозяйка нервно сглотнула, — говорят, она вообще была девственницей… это просто… — но ее голос надломился, и женщина не смогла договорить. Миссис Коллинз резко прикрыла лицо руками, пока я делала вид, что аккуратно расставляю грязные чашки на поднос.

— Дорогая, ну, что ты… — лицемерно просипела брюнетка. — Как-нибудь обойдется, врачи ей помогут…

— Да что обойдется!!! — я вздрогнула и выпрямилась. Голос хозяйки дома звенел, первый раз слышала, чтобы она говорила в таком тоне. — Современные врачи могут даже без труда «починить» ей девственность! Но как залечить израненную душу??? Как девчонке теперь с этим жить, а, Алисия???

— Марта, милая… да ты что… успокойся… не принимай так близко к сердцу!

— Знаешь… если бы это сделал мой Джастин… я бы никогда его не простила… — не знаю почему, но тогда её слова пронзили меня насквозь, словно электрический разряд в 220 вольт. Сначала я даже не придала им значения, но потом… Марта продолжила глухим безжизненным голосом, не обращая внимания на то, что я до сих пор нахожусь в гостиной.

— Я всегда мечтала о дочке, но Господь не дал нам ее… и это происшествие… бедная девочка, как же теперь она будет со всем этим жить… — женщина резко встала из-за стола и выпрямилась. — Фонд Коллинз сделает всё возможное… она никогда не будет ни в чем нуждаться… А теперь, Алисия, мне срочно нужно позвонить, чтобы вызвать для неё нашего семейного врача… — хозяйка дома покинула гостиную, даже не попрощавшись с ошарашенной подругой.

А я продолжила уборку, размышляя о том, что, возможно, жизнь Леи Стоун теперь сложится не так уж плохо. Благотворительный фонд Коллинз обеспечит её местом в престижном ВУЗе, жильем, хорошей работой и, с большой вероятностью, все это поможет пострадавшей девушке скорее залечить душевные раны… В то время, как мои душевные раны абсолютно никого не волновали! И почему психологическое насилие не считалось преступлением в нашей стране?! Каждый день в школе я сталкивалась с его проявлениями. И всем было плевать, как в душе страдает маленькая одинокая девочка…

Входная дверь громко хлопнула. Я безошибочно определила, кто пришел. Ни секунды не сомневалась, потому что с такой силой хлопал дверью только один человек в этой семье. Я даже не повернулась в его сторону. Зачем? Ведь он уже давно не здоровался со мной. Но сегодня произошло что-то странное.

Джастин остановился прямо напротив и каким-то совершенно новым взглядом стал меня разглядывать. Мне даже показалось, что он хотел сказать что-то миролюбивое — сегодня в его глазах не было привычной ненависти или отвращения, но всё-таки сдержался и молча, направился в свою комнату. Странно, но мне даже показалось, что я увидела в угольных глазах парня облегчение. Затем мой мучитель скрылся, а я не стала забивать себе голову расшифровкой его взглядов.

***

Самолет успешно преодолел зону турбулентности, и, сделав глубокий вздох, я, наконец, смогла избавиться от тревожного оцепенения. В тот самый день, много лет назад, придумала способ отомстить парню, который размеренно посапывал рядом со мной на соседнем кресле, и которого, по иронии судьбы, теперь любила всем сердцем…

Вдруг повернула голову и вздрогнула. Джастин не мигая, рассматривал моё лицо. Он уже не спал, и я понятия не имела, сколько времени он всматривался, казалось, в самую душу.

— О чем ты думала?

— Какая разница… Хочешь проникнуть и в мои мысли?

— Я уже давно в твоих мыслях. Очень давно. Может, расскажешь, о чём ты сейчас задумалась?

— Так, ерунда… Я уже не помню…

— Лана! — Джас с силой сжал мою руку. — Ты не хочешь мне кое в чём признаться? Нет желания вспомнить прошлое? — проблеск отчаяния сверкнул в его угольных глазах. Боже… Сейчас или никогда…

Но я выбрала вариант «никогда». Я просто не могла признаться ему во всем. Объяснить причину своего ужасного поступка. Не сейчас. Не после самого восхитительного дня в моей жизни… Меньше всего на свете хотелось копаться в моём унизительном прошлом…

— Не понимаю, о чем ты? — постаралась натянуть на лицо беззаботную улыбку, но внутри всё сжалось в тугой узел.

— Значит, мне показалось… — он как-то обречённо выпустил мою руку из своей тёплой ладони. — А потом я заснула, и до приземления мы больше не разговаривали.

***

— Жду тебя сегодня вечером! На входе просто скажи, что ты художница, дворецкий сразу отведет тебя ко мне, чтоб ты не потерялась.

— Дворецкий? Что-то я не припомню никаких дворецких…

— Сегодня вечером в доме будет много гостей, поэтому выйдет весь штат прислуги.

— Ясно. Отвези меня прямо в офис, завтра моя выставка, Лорел, должно быть, убьёт меня!

— Она в курсе, что ты должна была сосредоточиться на рисовании и успеть закончить портрет до новоселья. Я все уладил. Просто скажи, что работала!

— Работала… Хорошо, скажу! — но что-то в его тоне меня насторожило, какая-то отчужденность промелькнула между нами, когда самолет вновь коснулся американской земли.

Джастин со скоростью Шумахера в его лучшие годы домчал меня до галереи «Art.Space».

— Приехали. — Коротко сказал он. — До вечера, крошка Лана! — игриво подмигнул, и я заметила, как в угольных глазах вспыхнули искры. Ну, чистой воды всадник Апокалипсиса! Мы попрощались, и я, наконец, добралась до своей работы.