— Как видите, мои вкусы эклектичны. А это мое любимое произведение, — добавил он и повернулся к высокой алебастровой скульптуре женщины-водолея, которая находилась в нескольких шагах от него. Дафна с благоговением приблизилась. — Это римская скульптура, примерно 56 год нашей эры. Разве она не прелестна? Ее сотворил гений, даже не удосужившийся написать свое имя. Один из многих оставшихся неизвестными мастеров.

— Она великолепна.

— Надо же, твердый камень, и тем не менее, — задумчиво пробормотал он, — кажется, протяни руку и почувствуешь мягкую прозрачную ткань платья, тепло тела. — И он медленно провел пальцем по бедру статуи.

Что-то в этом ленивом движении заставило Дафну сконцентрировать все внимание на его сильной, изящной руке. Она вздрогнула и постаралась избавиться от внезапно охватившего ее плотского желания.

— Где вы видите платье? — лукаво спросила она.

Макс усмехнулся:

— На ней немного одежды, не правда ли?

Дафна улыбнулась в ответ, но улыбка получилась напряженной. Встряхнувшись, она проговорила:

— Не могу поверить, что вы владеете всеми этими богатствами.

— Вы же знаете, Европа уже много лет является одним большим полем боя. Мне повезло — я сумел спасти многие из этих великолепных произведений от уничтожения. Продолжим экскурсию? — спросил он и жестом предложил следовать дальше.

Макс шел впереди, сцепив руки за спиной; Дафна слегка отстала. Возле одних картин он останавливался и давал пояснения или молча наблюдал, как Дафна завороженно их рассматривает. Но когда они подошли к портрету мужчины со светлыми глазами и густыми черными волосами, Дафна застыла.

— Кто это? — пробормотала она, то ли впечатленная, то ли устрашенная видом величественного аристократа, надменно взиравшего на нее с полотна.

— Это, — сухо ответствовал Макс, — мой отец.

Дафна нахмурилась.

— Я должна была догадаться. У вас его глаза. И вообще вы очень похожи.

— Нет, я на него не похож, — беззаботно ответствовал он.

Удивленная стальными нотками, прозвучавшими в его вроде бы беспечном голосе, Дафна хотела начать расспросы, но, увидев, что он пошел дальше, решила не настаивать.

— Это тоже ваши предки? — поинтересовалась она, кивком указав на следующие портреты.

— Да. Полное собрание мерзавцев.

Столь неоднозначное, мягко говоря, отношение к своим пращурам озадачило ее, и Дафна еще некоторое время изучала изображения разных лордов Ротерстоунов. На них была одежда разных эпох, но все лица буквально дышали силой. Вероятно, эта черта передавалась из поколения в поколение. Одни маркизы были в придворных нарядах, другие позировали в одежде деревенских джентльменов на фоне поместья.

Внимание Дафны привлекла одна маленькая деталь, встречающаяся на большинстве портретов — маленький белый мальтийский крест с каким-то непонятным знаком.

— Что это? — с нескрываемым любопытством спросила она.

— О чем вы?

Она указала на символ, иногда изображенный на одежде, иногда в углу картины.

— Об этом.

— A-а, это, можно сказать, один из знаков отличия. Многие мои предки были членами разных орденов. Он передается по наследству. По сути, это ничего не значит, но вы же понимаете — забавные наряды и все такое. Иногда какие-то странные церемонии — раз в десятилетие или когда это взбредет в голову правящему монарху.

— Понимаю.

Они дошли до конца комнаты, где находилась небольшая зона отдыха с прямоугольным персидским ковром и удобными креслами перед простым белым камином.

Вся галерея была источником величайшего наслаждения, но взгляд Дафны был прикован к необыкновенному, украшенному драгоценными камнями мечу-палашу, висящему над каминной полкой.

— Потрясающе… — пробормотала она, подошла ближе и уставилась на сверкающий стальной клинок.

Макс остановился рядом и лукаво покосился на девушку.

— Мисс Старлинг, я восхищен.

— Чем? — удивилась Дафна.

— Вы безошибочно обнаружили самый ценный экспонат моей коллекции.

— Это? — Она указала на меч. — Он даже ценнее, чем произведение Леонардо?

— Для меня — да.

— Но почему? Откуда он у вас?

Макс задумчиво смотрел на меч, а Дафна на него.

— Мне его вручил отец, а ему — его отец, и так было в течение шести веков. Этот меч принадлежал первому лорду Ротерстоуну. Он был воином, рыцарем во времена Ричарда Львиное Сердце. Он взял этот меч с собой на Святую Землю и убил сотню мамелюков Саладина в сражении за Иерусалим.

— Неужели этот самый меч? — потрясенно ахнула Дафна.

— Да. — Маркиз снова повернулся к ней, но теперь в его глазах плясали смешинки. Его явно позабавил ее восторг, вызванный этой семейной реликвией.

— А теперь он ваш, — пробормотала Дафна.

Он кивнул и подошел чуть ближе.

Что ж, тогда его готовность ввязаться в драку на Бакет-лейн становится понятнее. Инстинкт воина у него врожденный.

— Вы когда-нибудь им пользовались? — спросила она, не сводя глаз с меча крестоносца.

— Вы действительно считаете, что я иногда выхожу на прогулку, чтобы разить людей направо и налево?

— Вы не ответили на вопрос.

— Извините. — Макс не сводил глаз с ее губ.

Он сделал еще маленький шажок к ней.

Дафна нахмурилась.

— Ну почему, когда вы не хотите отвечать на вопрос… — Она напрочь позабыла, что хотела сказать, когда на ее плечи легли большие сильные руки. — Милорд…

— Извините, но я не могу не сделать это, — прошептал он, наклонился к ней и поцеловал.

Его губы были мягкими, но короткая бородка — жесткой и колючей. Это было одновременно больно… ну, не больно, неприятно — и волнительно. Она невольно отпрянула и посмотрела ему в глаза.

Макс провел пальцем по ее подбородку и слегка улыбнулся. Потом снова наклонился, но действовал уже осторожнее и повернул голову так, чтобы ее не царапать. На этот раз Дафна не испытала никакого неудобства — только наслаждение.

Она закрыла глаза, прислушиваясь к состоянию восторга, охватившего ее, когда мягкие, но сильные губы завладели ее ртом. У нее закружилась голова, и, не слишком хорошо соображая, она положила руки на грудь Макса и, чтобы не упасть, вцепилась в лацканы его шелкового жилета.

— Дафна… — Макс выдохнул ее имя и, когда она улыбнулась, осмелел и принялся осторожно пробовать ее на вкус кончиком языка — медленная обольстительная ласка. Когда она неуверенно приоткрыла рот, он, не колеблясь, воспользовался приглашением. Теперь он полностью подчинил ее себе, легко поглаживая кончиками пальцев затылок и одновременно исследуя восхитительную нежность ее рта языком.

Он почувствовал вкус лимона и французского шампанского.

У Дафны кружилась голова, сердце бешено колотилось. А маркиз Ротерстоун пил ее дыхание, отдавая ей взамен собственное.

Зачарованная поцелуем Дафна не обратила внимания, когда он подвел ее к стене — там их не могли заметить проходившие мимо слуги, и одновременно они оставались невидимыми для прохожих на улице, которые имели обыкновение с любопытством заглядывать в окна.

С одной стороны от нее была сложенная ставня, с другой — массивная рама какой-то картины, но весь мир для нее сосредоточился в единственном мужчине, который обнимал и целовал ее. Она чувствовала во рту его язык, дававший ей совершенно новые, доселе неизведанные ощущения. Она оказалась в его власти и совершенно ничего не имела против этого.

В этот момент Дафна была рада подчиняться, хотя смутно понимала, что действует вопреки разуму. Поцелуй был изысканным, дарил райское блаженство, приводил в восторг.

Его руки осторожно гладили шею, плечи, скользнули к вздымающейся груди. Теплые пальцы проникли под кружева, на мгновение замерли, а потом стали поглаживать нежную плоть, заставляя Дафну трепетать от наслаждения. Ей отчаянно захотелось тоже потрогать его.

Все еще наслаждаясь поцелуем, она высвободила руки и положила на широкие плечи мужчины. Похоже, маркиз не возражал. Потом она медленно провела ладонями по его груди и ощутила сильное биение его сердца.

Потом Дафна исследовала сильные руки, державшие ее в объятиях, и почувствовала сквозь тонкую ткань рубашки стальные бицепсы.

Она коснулась ладошкой его лица, подумала, что все оно состоит из твердых плоскостей и углов, и погладила висок, щеку, сильный подбородок.

Макс повернул голову и поцеловал ее ладонь. А когда склонился ниже и стал целовать шею, Дафна снова ничего не возразила и, лишь откинув голову, прижалась спиной к стене галереи.

С закрытыми глазами она притянула его голову к своей груди, запустив пальцы в густую шевелюру. Она таяла под его поцелуями. Теперь ей казалось даже приятным прикосновение его бородки к ставшей удивительно чувствительной коже. Оно приносило не боль, а дикое наслаждение. Ей хотелось бы чувствовать его каждой клеточкой.

Дафна вцепилась в волосы Макса и не выпускала, требуя, чтобы он не прекращал свои безумные ласки. Впрочем, уговаривать его было не надо.

Он прижался к девушке всем своим сильным разгоряченным телом и слегка раздвинул коленом ее ноги, отчего она задрожала, требуя большего.

Ее охватили неприличные мысли, непристойные желания.

А тем временем легкий порыв ветра подхватил тонкие белые занавески, и они окутали целующуюся пару, словно белые простыни на постели.

Макс прижал девушку к себе и слегка потерся об нее, вызвав настоящий взрыв вожделения. Дафна чувствовала странную слабость, ее тело сотрясала дрожь. К тому же она, вероятнее всего, лишилась рассудка, потому что ей захотелось самой задрать юбки и немедленно отдаться этому невероятному мужчине.

Ее внутренний голос ехидно заметил, что именно поэтому молодым незамужним леди нельзя без компаньонки заходить в дом мужчины, пусть даже собственного жениха. Такие визиты обычно плохо кончаются.