И в один прекрасный день, Уиллов добилась своего.

Сейчас, пара уже была жената, и с того самого дня, Серенити стала беспокойной.

Внутри неё вновь загорелась надежда, которая не давала ей уснуть каждую ночь, толкая к мысли, а что, если и у неё так выйдет.

Ну конечно, лихорадочно думала она про себя, ведь нельзя было так отчаянно ошибаться все эти годы?

Быть может... быть может, стоит сделать первый шаг самой, возможно, если она пойдёт на риск, тогда и у неё будет тоже самое, что имеют теперь Уиллом и Ставрос?

Время шло, а её фантазии становились более яркими.

Дни превращались в недели, недели в месяцы, и наконец, Серенити приняла решение. Сама того не понимая, Серенити вернулась к своей прежней жизни, она вновь позволяла быть себе жертвой, своих собственных страхов и трусости. Она довольствовалась любить Виллема де Конаи издалека, предполагая, что это всё, на что она заслуживает.

Но хватит этого, сказала себе Серенити.

Она заслуживает жить. Заслуживает быть счастливой. Заслуживает любить.

И пользуясь моментом, она бы с радостью разделила все эти три вещи с Виллемом де Конаи.


***


— Что это? — Челюсть Виллема напряглась. У него было ощущение, что ему не понравится, чтобы Серенити сейчас не ответила.

И он оказался прав.

— Заявление о моём увольнении, мистер де Конаи.

Он медленно положил лист бумаги на стол, оставив его непрочтённым. Поднял взгляд на Серенити, и увидел, что девушка внимательно всматривается в него своими кристально-голубыми глазами. Только на этот раз, они были больше пустыми, чем чистыми.

Такими же пустыми, как во время их первой встречи, мрачно осознал Виллем. Он резко спросил:

— Что это всё значит, чёрт возьми?

Серенити стало интересно, что ответит миллиардер, если она выпалит ему всю правду.

Это, мистер де Конаи, результат прошедших пяти лет.

Это, мистер де Конаи, то, как вы влюбили меня в себя.

Это, мистер де Конаи, то, как отчаянно я жажду, чтобы вы полюбили меня в ответ.

Но в конце концов, она утратила всю отвагу, отвела взгляд от прищуренных глаз миллиардера, и пробормотала:

— Я эмм, надеюсь, что это повлияет...

Кулак Виллема с грохотом врезался в стол, и она вздрогнула.

— Ты ведь понимаешь, что я не об этом говорю!

Виллем не кричал, но лучше бы он это делал. Зная его уже так долго, она прекрасно понимала, что он находится в ярости, когда использует этот смертельно тихий тон.

Он почти заставил её отступить, вновь начать лгать, но она собрала все силы в кулак. Вспомнила, что Уиллов сделала ради своего Греческого миллиардера, и подумала, что тоже сможет сделать это для своего Голландского.

Сделай прыжок, прошептала она себе. Она должна сделать этот шаг, если действительно верит, что заслуживает жить дальше, быть счастливой, если на самом деле верит, что заслуживает любви.

— Сири?

Её сердце разрывалось от того, что Виллем вновь использовал её сокращенное имя.

С трудом сглотнув, она робко спросила:

— Т-ты действительно хочешь знать ответ?

— Мне правда, нужно на это отвечать? — его голос стал ещё мягче, и она затрепетала, словно лист на ветру, осознавая, насколько злым он сейчас в действительности был.

Господи, пожалуйста.

Сделай так, чтобы его злость была от того, насколько сильно он боится меня потерять.

Серенити сделала вдох.

— Т-тогда, мне нужно, чтобы ты встал.

Брови Виллема поползли вверх. О чём она, чёрт подери говорит? Но когда его девятнадцатилетняя стажер взглянула на него, он выругался про себя, но всё же встал.

— Теперь что? — Отрезал Виллем.

— П-подойди сюда.

В какие игры играет эта девушка? Но он уже двигался к ней, и остановился только тогда, когда между ними осталось не более, чем на волосок расстояния. Так близко, он мог с лёгкостью вдыхать сладкий, свежий аромат её шампуня, мог видеть, как быстро поднимается и опускается её грудь. Так близко, что его член сходил с ума в узких брюках, будто никогда раньше не был так близко к киске.

Что, чёрт подери, происходит?

Он уже было открыл рот, чтобы задать этот вопрос вслух, но не смог проронить и слова, потому что, Серенити решилась наброситься на него, и поцеловать Виллема, что есть сил.

Закрыв глаза, Серенити целовала Виллема со всей любовью, которую она держала запечатанной на протяжении пяти долгих лет.

Она целовала и целовала его, но в конце концов, была не в силах скрыться от истины.

Его губы оставались сжатыми, холодными и неподвижными.

Слёзы покатились по её щекам, но она отказывалась сдаваться. Она целовала его сильнее. Отчаянее. С мольбой.

Но ничего не происходило.

Руки Серенити безжизненными ветками упали вниз.

Медленно, она отстранилась от него.

— Пожалуйста, — прошептала она, — пожалуйста, скажи, что ты просто... просто притворяешься. Просто сдерживаешь себя?

Вместо ответа, он тихо сказал:

— Ваше заявление об увольнении принято.