Мы прошли через темный коридор на второй этаж и постучались в дверь. В номере на кровати была не Лабета, а мой теперешний спутник жизни Матце, который улыбался еще шире, чем женщина у стойки. «Ну, то, что ты привела с собой Улли, дает нам совершенно новые возможности, золотко мое. Если бы я знал, что твоя новая работа будет иметь такие последствия…» Улли широко улыбнулась и поспешно распрощалась. А Матце лежал на кровати, играя своим супермобильным с доступом к Интернету. Мое покинутое сокровище с пылким воображением. Блестящий как конфетка и такой же привлекательный. Конечно, я не устояла и поцеловала его. Да уж, конечно, за всеми его письмами стояло довольно много, но ему это не повредило. Стояло у него отлично, если вы понимаете, о чем я говорю.

— Трудяга, — сказал он и ущипнул меня.

— Эгоист, — сказала я и поцеловала его, а он начал ласкать меня между ног именно так, как мне это нравится.

Когда он вошел в меня и мы начали нежно заниматься любовью, я поняла, что у нас давно уже не было времени друг для друга. Времени, чтобы медленно коснуться языком всех изгибов и линий, времени, чтобы уловить запах друг друга, почувствовать, какая нежная кожа на линии между ягодицами и ногами и какая она чувствительная. И как прекрасно прижиматься друг к другу, пока не покроешься капельками пота, и говорить, как любишь заниматься сексом. Дорогой господин режиссер, я лее не могла побежать домой и приняться писать вымышленную историю, когда в этой кровати лежал настоящий, теплый, такой сладенький мужчинка! Вы же меня понимаете, правда? Но до следующей недели я точно вес допишу об этих ликующих Луэках. До следующей недели я точно все успею. Кстати, главную героиню там будут звать Лабби.

С уважением,

ваша Симона.

У кого ножки мерзнут больше?

— А эскимосы вообще сексом занимаются?

Да, мужчинам минет, кажется, лучше не делать, подумала Лотта, тогда им в голову приходят безумнейшие идеи, будто им отсосали мозг, а не… Может, мозг у них сделан из того же материала? Она повернулась на живот и посмотрела на Мануэля. Скорее всего, На такие философские рассуждения его настроила густая метель за окном.

— Эскимосы, конечно, размножаются, или ты думаешь, они все возраста снежного человека, потому что не стареют от холода?

Мануэль не сдавался:

— Но как они это делают? Раздеваться же они наверняка не могут. А если будешь слишком страстно кричать, то какой-нибудь топающий мимо медведь может решить, что ты самочка с течкой, и сожрет тебя от разочарования, что ему не удалось потрахаться.

Лотта ухмыльнулась. Она знала, что лучше не лишать мужчин иллюзии, что их воспринимают всерьез, — независимо от того, рассуждают они о том, как на пакетах с хлебом появляются надписи или о чем думал архитектор, проектировавший автобан. Поэтому она чрезвычайно серьезно произнесла:

— Может быть, они вообще разговаривают только шепотом, опасаясь лавин. Интересно, что они говорят при этом? — Она хихикнула. — Давай, вставь свою ледышку в мое иглу.

Мануэль тоже хихикнул, а потом сказал:

— Ладно, закрыли тему, а то сейчас придет Amnesty International и запихнет нас в тюрьму за неполиткорректные высказывания.

— Или сошлет в Сибирь, там тоже холодно.

— Тебе всегда холодно, вечно ты подмерзаешься, — Мануэль указал на ее толстые горнолыжные носки.

Голая хрупкая маленькая девушка в таких толстых носках выглядела неопрятно, как бродяжка. Мануэль всегда говорил «Ты подмерзаешься», и ей вечно хотелось его поправить — нужно говорить «ты мерзнешь», но из-за того, что Мануэль был родом из Рейнской области, он точно «подмерзался», и тут уж ничего не поделаешь. И потом — он был прав. Она всегда мерзла, даже летом. Где-то она читала, что женщины мерзнут чаще мужчин, потому что у них кожа нежнее. Скорее всего, это связано с тем, что в каменном веке мужчинам долго приходилось бегать босиком, пока они не забьют мамонта. Для недолгих походов за ягодами плотный роговой нарост на пятках просто не был нужен. А Мануэль думал, что все дело в том, что Лотта слишком мало занималась спортом, а он пятнадцать лет назад все лето играл в бадминтон, — и из-за этого его организм закалился и здоров до сих пор.

Иногда, подумала Лотта, он рассуждает так, словно ему отсасывают прямо сейчас, но вслух этого не произнесла, она по-своему его любила.

— Может, я согреюсь, если мы спустимся в бар, — сказала она, шаря рукой по полу в поисках трусиков.

Но внизу Лотта опять принялась переминаться с ноги на ногу. Ей казалось, что на уровне коленей отопление гостиницы просто перестает работать. Девушка-бармен уже довольно долго наблюдала за дурашливой парочкой. Мануэль столько шутил про эскимосов и способы любовных игр, когда у тебя мерзнут ноги, что молодая негритянка, смешивавшая за стойкой коктейли, улыбнулась Лотте:

— Может быть, вам принести глинтвейна, чтобы вы… Она наклонилась так, что оба смогли заглянуть в ее глубокое декольте, и сказала, что эта проблема ей знакома. Она даже придумала несколько приемов, чтобы согреться.

— Нужно ускорить кровообращение, — сказала она. — Кроме того, — в ее голосе зазвучали гортанные нотки, которые сразу же понравились Лотте, — несколько прикосновений, и все как рукой снимет. Если хотите, я могу вам показать эти приемы в вашем номере. Я скоро освобождаюсь. Такой милой паре я помогу с радостью…

Лотте почему-то сразу стало ясно, что красавица негритянка говорит не о массаже ног. Она взглянула на Мануэля и догадалась, что он тоже это понял. Иногда мозги у него работали поразительно хорошо.

Он неуверенно протянул:

— Да, если вы думаете… что ты думаешь, солнышко… ну… я думаю…

Лотта застонала. Понять-то он понял, но вот работа речевого аппарата у него оставляла желать лучшего.

— Ну конечно, — сказала она и широко улыбнулась девушке-бармену.

В темной комнате женщина задернула занавески, направила свет настольной лампы на кровать, поставила два стула у изголовья и жестом предложила Лотте поудобнее устраиваться в подушках. Они с Мануэлем сели на стулья. Негритянка взяла свечу в руки и хрипло прошептала:

— А теперь — раздевайтесь.

Голос у нее уже не был обходительным, а стал очень решительным, она почти приказывала.

Лотта, которая обычно не позволяла собой командовать, вдруг пришла от этого в восхищение. Она взглянула на Мануэля, который тоже с интересом посмотрел на нее. В конце концов они оба повиновались. Она лежала голой перед своим мужем и этой негритянкой.

— Раздвинь ноги, — сказала она, а когда Лотта послушалась, продолжила: — Ласкай себя.

Мануэль откашлялся. Он занимался с Лоттой сексом в вагоне метро между остановками, в супружеской постели своих родителей и в порнокинотеатре, где по меньшей мере один сосед Должен был что-то заподозрить. Но в такой ситуации он оказался впервые. Приказной тон чрезвычайно возбуждал Лотту.

— А ты, — Сказала негритянка Мануэлю, который беспокойно ерзал на своем стуле, — встань на колени у кровати и возьми ее ногу в ладонь.

Он упал на колени, как пастух, приносящий дары Иисусу, во время рождественской постановки. Лотта решила предоставить ему свободу действий и закрыла глаза.

— А теперь пососи ее большой палец. Сперва ты должен коснуться его дыханием. Затем Проведи по нему языком, а потом возьми его в рот и соси. Другие пальцы ты при этом должен массировать.

Лотта слегка вздрогнула, потому что ей было щекотно, но вскоре начала получать удовольствие.

— А ты ласкай свой клитор. То, что ты уже вся потекла, я и отсюда вижу.

Лотта начала кончиком пальца ласкать свою промежность, когда негритянка низким голосом спросила у Мануэля, согрелись ли пальцы. Он отрицательно покачал головой. Женщина встала со своего наблюдательного поста и подошла к нему. Она наклонила свечу, и две горячие капли воска упали на руку Мануэля. Он застонал, но не сопротивлялся. Девушка поднесла свечу к ноге Лотты и капнула горячим воском на подъем ее ноги, потом на косточку, на голень, на внутреннюю часть бедра, и в конце концов на лобок и на грудь, сперва с большого расстояния, а потом так близко, что Лотта чувствовала тепло пламени. Она Громко застонала. Женщина села рядом. Лотта замерла, почувствовав на своей руке чужую, теплую, нежную и очень уверенную. Негритянка провела пальцами по ее лобку, а потом пальцы скользнули глубже.

— Внимательно смотри, что я делаю, — прошептала женщина Мануэлю. — Смотри, как я довожу твою жену до оргазма, как мои пальцы скользят у нее между ног. — И почти милостиво: — Сейчас тоже можешь кончить.

Мануэль начал мастурбировать, уставившись остекленевшими глазами на черную руку, двигавшуюся на лобке Лотты. Он кончил с долгим стоном. Услышав это, Лотта тоже приготовилась к пику. Когда она снова открыла глаза, ей и в самом деле стало тепло. Везде.

Девушка из бара сверкнула белозубой улыбкой из рекламы.

— Вам нравится, когда вам говорят, что делать, правда?

Лотта промолчала.

— У меня есть парень, который очень хорошо в этом разбирается. Вы его вдохновите. И у него прекрасные идеи, действительно замечательные и по-настоящему эротичные. Вам понравится. Я тоже ему повинуюсь. Ну что, завтра вечером здесь?

Лотта с Мануэлем переглянулись, в их взглядах сквозило согласие.

— В девять, — сказала Лотта, и девушка ушла.

Они шли по извилистым закоулкам крошечной соседней деревни. Когда Мануэль взял чемодан у жены и протянул ей руку, Лотта поняла, почему они с Мануэлем вместе. Самым лучшим в их отношениях было понимание с первого взгляда. Вот поэтому он спокойно мог говорить, например, о северных оленях. В гостинице они сказали, что из-за работы им придется прервать медовый месяц. Слава богу, девушка из бара не повстречалась, когда они грузили багаж в автомобиль, чтобы поехать в другую деревню. Они остановились перед маленьким пансионом, в котором, казалось, было отличное отопление. Лотта прижалась к нему и сказала: