Не знаю почему, но я вдруг вспоминаю Лоренса, и меня так и подмывает отправиться в офис просто позлить его. Но Барни там нет, поэтому и идти не стоит. Я звоню Чарли, он говорит, что ему очень нравится у Джеймса, они пили чай с сосисками и колу, так что он весь в счастье, но не может больше разговаривать, потому что они с Джеймсом играют в замечательную игру, при которой нужно бегать по всему дому с криками. Счастливая Кейт. Я переодеваюсь в кабинете Лейлы, а потом ковыляю в своих новых туфлях до стоянки, чтобы спрятать сумки в машине. Ходить, оказывается, совсем непросто. Жаль, что у моих туфель нет балансеров, как у велосипеда Чарли. Мне удается добраться до кабинета Лейлы с первой попытки, но приходится сделать остановку и обхватить столб, а поднимаясь по лестнице, держаться за перила обеими руками.

Сережки Кейт очень подходят к моему новому платью, и Лейла настаивает, чтобы мы пошли выпили по рюмочке в честь моего преображения. Я признаюсь, что практически не могу ходить в этих туфлях, и она водит меня взад-вперед по кабинету, давая практические рекомендации. Очень просто: нужно слегка откинуть голову назад, выставить грудь вперед, развернуть бедра (это я могу сделать), сжать попу и втянуть живот (этого я не могу сделать). Мы идем в ближайший бар, по дороге я дважды чуть не падаю, и мне приходится заказать водку, чтобы взять себя в руки и успокоиться. Лейла начинает рассказывать про Джеймса и как у них все замечательно.

— Он заставляет меня смеяться, а секс просто сказочный, чего еще может желать женщина?

— Так сразу и не скажешь. Ты уже сказала ему о свадьбе?

— Еще нет, но я уже отказалась от идеи венчаться в церкви, это слишком примитивно. Я думаю, что благословение в каком-нибудь необычном месте будет лучше. Например, в Сахаре.

— Лейла, я не собираюсь совершать переход через пустыню просто для того, чтобы подержать цветы у тебя на свадьбе.

— Ну, не обязательно Сахара. Но чтобы была экзотика и много света, чтобы фотографии получились сногсшибательные. Может быть, Барни поснимает.

— Хорошая идея. Если хочешь пройти двадцать шесть дублей собственной свадьбы, я могу с ним поговорить.

Как всегда, Лейла встречает знакомых, с одним из которых спала в прошлом году. Я уверена, если бы она приземлилась на парашюте в самом центре амазонской сельвы, уже через пять минут она бы встретила там двоих друзей и одного бывшего любовника. У нас завязывается долгий оживленный разговор. Неожиданно до меня доходит, что уже без пяти восемь, и я опаздываю. Лейла помогает мне встать на ноги и посылает официанта поймать такси. Она крепко обнимает меня, в результате чего я опять едва удерживаюсь на ногах, желает мне удачи и громогласно заявляет, что я иду на первое за последние сто лет свидание. Весь бар желает мне удачи. Очень хотелось врезать Лейле хорошенько, но, прежде чем я успеваю поблагодарить ее за распространение информации о моей неудавшейся личной жизни среди абсолютно незнакомых людей, приходит такси.

Я приезжаю на работу к Маку в восемь двадцать, и это немного нахально, совсем не в моем стиле, поэтому я очень довольна собой. Мак расхаживает взад-вперед по холлу, нагловатости в нем нет и в помине, потому я чувствую, что имею некоторое превосходство. Очень неплохо, но я практически вываливаюсь из такси на тротуар как раз в тот момент, когда Мак оборачивается. Я делаю вид, что именно таким образом и собиралась выйти из машины, и расплачиваюсь с водителем. В агентстве вращающиеся двери. Мак, улыбаясь, подходит к ним и начинает толкать с той стороны. К этому времени я уже толкнула дверь в противоположную сторону, так что вся конструкция вздрагивает и останавливается. Мак делает шаг назад, двери поворачиваются рывком, и меня выносит в холл с огромной скоростью. Мне удается вовремя притормозить и не влететь прямо в стойку администратора и, к счастью, вообще удержаться на ногах, но это совсем не та картина моего появления, которую я рисовала в своем воображении.

Мак очень долго пристально смотрит на меня, а потом, ухмыляясь, спрашивает:

— Ты всегда вваливаешься в помещение таким образом? Великолепное платье, между прочим.

— Спасибо. А еще я разнашиваю туфли для подруги, и они немного жмут. Я помню, что ты настаивал на черном платье, когда мы разговаривали в последний раз. Но мои джинсы в машине, и я могу переодеться в любой момент.

— Нет уж, оставайся в платье, по крайней мере до окончания ужина. — Он снова ухмыляется, а охранник за столом вдруг начинает кашлять и роняет газету. Мак пристально на него смотрит. — Послушай, моя машина внизу, так что можем ехать ужинать, если только ты не настроена на экскурсию по офису.

— Поехали. Эти туфли не предназначены для экскурсий. А вот еда меня бы очень привлекла.

Приезжает лифт, и Мак объясняет, что ждал меня в холле потому, что Билл, охранник, в своем развитии достиг уровня гладильной доски и не любит пользоваться телефоном. Поэтому, не долго думая, он просто говорит всем, кто приходит после шести часов, что сотрудник, с которым была назначена встреча, уже ушел домой. Мы спускаемся на подземную стоянку. Атмосфера напряженная, самое простое мне кажется запутанным. Мак все время переводит взгляд с меня на свои туфли и обратно. Двери лифта открываются, и мы идем к его машине, которая оказывается серым «БМВ» — из этих, огромного размера, которые, кажется, были изобретены специально для того, чтобы вывозить на обед весь Бундесбанк целиком. Мак шарит в карманах в поисках ключей и нажимает кнопку, при этом начинает звучать музыка и фары загораются, затем слышится щелчок замка и загорается свет.

— Ну, прямо агент 007.

— Да, и пожалуйста, не трогай никакие кнопки, а то мы взлетим.

— Хорошо. Можно, я поведу?

Мак молчит, бледнеет, потом говорит:

— Ну конечно. Страсть к технике?

— Нет, просто хотелось увидеть твою реакцию.

— Очень смешно. Ну что же, милости прошу, но если ты врежешься в стену, я не буду с тобой разговаривать весь вечер.

— Я думала, эти машины идут в комплекте с маленькими мужчинами в бейсболках за рулем.

Мак выглядит смущенным.

— Неужели у тебя вправду есть шофер? Где он, в багажнике?

— Он не шофер, это водитель фирмы. Я сказал ему, что он сегодня свободен, потому что ты поведешь. Это нам позволит сэкономить на такси.

— Это точно. Езда по дисконтной карте.

— Нет, правда. По крайней мере, это входило в условия при приеме на работу. Отдай мне должное: я бы не выбрал такую машину и водителя, если уж на то пошло, но у нашего председателя з…б на такие хреновины. А то, что есть у него, должно быть и у нас.

— Что, у всей компании? Или только у начальства? Если у всех и каждого здесь «БМВ» и водитель, то завтра же подаю заявление о приеме на работу.

— Ты будешь насмехаться весь вечер?

— Может быть. Я волнуюсь.

— Я тоже.

— Начнем сначала?

— Что?

— Иди сюда, я покажу тебе.

Мак усмехается и явно успокаивается.

— Если ты собираешься сделать то, что я думаю, нам лучше выехать со стоянки, подальше от камер наблюдения. А то у бедняги Билла случится сердечный приступ.

— Совершенно справедливо. Ты умеешь водить эту машину?

— Заткнись и садись.

Мы выезжаем со стоянки с бешеной скоростью, я откидываюсь назад и наслаждаюсь тем, что могу ехать простым пассажиром, что со мной бывает крайне редко. Внезапно из плеера раздается страшный шум, сопровождаемый какой-то пошлой песенкой. Мак выключает плеер и выхватывает оттуда диск.

— Извини, я слушал это сегодня утром для работы на следующей недели. Ужас, правда?

— Да уж, не подпоешь, только если ты не женоненавистник или наркоман какой-нибудь.

— Точно. Наш клиент именно такой. Так ты действительно хочешь ехать ужинать?

— Да.

— Твою мать.

— Это платье стоит целое состояние. Оно заслуживает того, чтобы его вывели в какое-нибудь крутое место поужинать.

— Может, завезем платье в Айви и поедем домой?

— Нет, я пообещала Лейле составить список всех знаменитостей, которых встречу там.

— Лейла?

— Лейла Лэнгтон, моя лучшая подруга. Ты ее знаешь?

— О боже! Я ее знаю. Она ужасна. У тебя много ужасных подруг?

— Куча. И она не ужасная, она замечательная.

— Ужасная, когда думает, что кто-нибудь собирается увести ее заказчиков.

— Ну, это можно понять. Еще она сказала, чтобы я не пугалась, если в один прекрасный момент она появится и попросит тебя выйти поговорить на минуточку.

Он смеется, а потом неожиданно наклоняется ко мне и останавливает машину:

— Так что ты собиралась показать мне на стоянке?

До ужина мы так и не доехали. Едва доехали до дома Мака. Заканчивается тем, что заказываем пиццу в два часа ночи. Настоящее блаженство быть снова в Лондоне, где можно заказать пиццу в два часа ночи. Настоящее блаженство быть у Мака в постели. Блаженство. Платье действительно замечательное, туфли не могу найти, мой новый лифчик объявляется победителем в номинации «Благородство намерения», но очень быстро изымается за ненадобностью. Я уже забыла, как же это прекрасно часы напролет проводить в постели с желанным мужчиной — не сравнить с привычными шоколадками и пультом дистанционного управления, хотя, конечно, и более утомительно. Между многочисленными и продолжительными порывами страсти мы говорим, говорим и говорим.

Мы «всплываем на поверхность» к обеду в субботу. Я понимаю, что нужно скоро уходить, чтобы зайти домой переодеться, прежде чем пойти за Чарли. Мак пугает меня предложением отвезти меня домой, познакомиться с Чарли, а потом дать ему успокоительное, чтобы он заснул поскорее. Я объясняю, что Чарли может не понравиться, если я приеду домой с незнакомым человеком, и он вообще может отказаться садиться в машину, не говоря уже об успокоительном, и мы решаем, что я поеду домой, а Мак приедет к нам ближе к вечеру.