Джил МакНейл - Мой единственный

— Может быть.

— Что именно: поужинать или ругаться?

— От…сь.

— Замечательно. Как раз то, чего я боялся. Просто «да» или «нет» тоже может подойти.

— Хорошо. «Да» на оба вопроса.

— Прекрасно. В пятницу вечером. Я беру детей на Пасху, поэтому через пятницу. Встретимся в восемь после работы, и я отвезу тебя поужинать в Айви. У тебя есть маленькое черное платье? Шикарно смотрится.

— Ладно, ладно, поняла, в пятницу в восемь. Ты хочешь вывести на ужин мое маленькое черное платье. Я одолжу его тебе. Высокие шпильки тебе тоже понадобятся?

— Да, высокие шпильки, определенно.

— Хорошо, я записываю. Черное платье, шпильки, привезти тебе на работу к восьми. А теперь пока, я пошла спать.

— Приятных снов.

Если наши отношения будут развиваться, я постараюсь научить его заканчивать телефонный разговор словами «до свидания», а не просто вешать трубку. Засыпаю совершенно счастливая, хотя уже думаю, что надеть. Мое единственное маленькое черное платье уже очень старое и мало на два размера благодаря сочетанию рождения Чарли с поеданием бесчисленных плиток шоколада. Если я его надену, то не смогу сесть, а это не очень удобно для ужина, только если мне удастся уговорить его поужинать в каком-нибудь буфете. Позвоню Лейле и договорюсь с ней на внеочередной поход по магазинам.

Следующие несколько дней провожу в наверстывании дел и бесконечных разговорах с Барни, который уверен, что ролик возьмет приз, если он уговорит этого гребаного заказчика вместить двадцать гребаных секунд кадров гребаной упаковки в тридцатисекундный фильм. Сейчас я разговариваю с Барни из «Сейфвей», пытаясь успокоить его, а тут раздается параллельный звонок по мобильнику. Я до сих пор не уверена, что у меня есть функция ожидания звонка, да и не умею я ею пользоваться. Каким-то загадочным образом я нажимаю секретную кнопку, и в результате миссис Дженкинс из родительского комитета вмешивается в наш разговор с Барни. Я стараюсь побыстрее закончить разговор и предлагаю испечь пасхальные кексы для сладкого стола в последний день учебы. Барни взбешен: «Кто эта придурочная женщина с кексами? Пошли ее на х… и купи себе новый телефон».

Я веду бесконечные разговоры с Лейлой и Кейт о возможных осложнениях при переходе отношений с Маком в романтическую стадию, если до этого дойдет. Они обе искренне советуют максимально использовать то, что есть, кто знает, когда подвернется следующий шанс. Но меня преследует предчувствие потенциальной угрозы, если любовная интрижка перерастет во что-то более продолжительное и серьезное. Наряду с беспокойством о реакции Чарли я волнуюсь еще и о том, что мама впадет в свадебный синдром при первом же упоминании мужчины. Я ловлю себя на том, что даже днем вспоминаю Мака в самых неподходящих местах и все больше боюсь предстоящей встречи с ним. Я уже забыла, какая это на самом деле ловушка. Чем сильнее стараешься о чем-то не думать, тем больше именно об этом думаешь.

Все собираются у меня на пасхальный обед. Мама с папой купили для Чарли самое большое пасхальное яйцо, какое я когда-либо видела. Оно как раз такого размера, какой мама никогда не разрешала есть нам, когда мы были маленькими. Моя услужливая маленькая сестра Лизи сделала то же самое. Она вызвалась приготовить обед в этом году, но она и Мэт, оба архитекторы, обставили свою квартиру в минималистском стиле, в огромном перестроенном товарном складе в Уайтчапел. Весь дизайн выдержан в белых тонах, и я просто не могу пойти на риск привести туда Чарли. Сейчас, однако, я жалею об этом, потому что отмывание шоколадных пятен с белого дивана было бы для нее справедливым наказанием за то, что она купила такое большое яйцо. Я рассказываю Лизи о Маке, и она говорит, что мне давно пора иметь возможность хорошо проводить время, и спрашивает, когда она сможет познакомиться с ним. Я сама даже не уверена, что встречусь с ним снова, если не прекратится моя паника, и я прошу ее сменить тему, пока у меня не усилилось сердцебиение, и мы начинаем разговаривать о ее работе. Ее теперешние клиенты очень богаты, но совершенно безумны и постоянно меняют свои планы.

— Они просто сводят нас с ума. Если они еще раз предложат изменить проект кухни, я пойду к строителям и попрошу замуровать их в стену в кладовке.

— Хорошая идея. Наверняка привлечет толпы новых клиентов.

— О, они бы этого вполне заслужили.

Чарли съел так много шоколада, что ему, похоже, нужно давать успокоительное после обеда. Мы идем погулять в лес, там все усыпано колокольчиками. Аромат восхитительный, и Чарли настаивает на том, чтобы остановиться поболтать с овечкой на соседнем поле, которая окружена ягнятами, подпрыгивающими совсем как в «Волшебной карусели». Мама начинает рассказывать, какие вещи она собирается взять с собой в Испанию, до поездки осталось всего несколько недель.

— Как ты думаешь, стоит взять с собой тостер? Он очень легкий.

Мы с Лизи обмениваемся взглядами, потому что обе знаем, что она не шутит, и стараемся уговорить ее не брать основное кухонное оборудование, а то самолет не сможет взлететь. Мы возвращаемся домой и пьем чай с печеньем, которое специально приготовил Чарли. Печенюшки как шоколадные гнезда, некоторые вообще очень похожи на настоящие, очень вкусные, мы не можем удержаться, съедаем много и потом плохо себя чувствуем. Затем все поспешно собираются уходить, чтобы предупредить второй за сегодняшний день скачок сахара в крови. Чарли очень возбужден, и я долго не могу его успокоить. Наконец он сам доходит до крайней степени усталости и даже не может сопротивляться, когда я укладываю его в кровать.

— Мама, это был такой хороший день, правда?

— Да, дорогой, а теперь спать.

— А мое печенье здорово получилось, да?

— Да.

— Я могу печь печенье, а потом продавать его, как ты, в школе, а потом собрать все деньги и купить собаку, правда, мама?

— Нет, не можешь. Спокойной ночи, Чарли.

— Я ненавижу тебя, мама. Правда. Спокойной ночи.

Наступил день моего свидания с Маком, и я очень нервничаю. Кейт предложила взять Чарли на ночь.

— Я положила пижаму и все его вещи в сумку, и его особое одеяло тоже. Он уже почти забыл про него, но сегодня может вспомнить.

— Хорошо. Но что-то я сомневаюсь, что они сегодня вообще будут спать.

— Похоже на то. Спасибо, Кейт, он так доволен. Я с удовольствием сделаю это же для тебя, в любое время.

— Ну, если повезет. Джеймс тоже рад. Он такой возбужденный с самого утра, даже убрал свою комнату. Ну давай, отправляйся и постарайся хорошо провести время. За Чарли не волнуйся. Обещаю, что позвоню тебе, если его будет тошнить или что-нибудь в этом роде.

— Ладно, хотя, похоже, это меня будет тошнить. Я так волнуюсь, что это даже смешно, ведь мое последнее свидание было так давно.

— Все будет хорошо. Да, кстати, вспомнила: может быть, ты захочешь надеть вот это. Они всегда приносили мне удачу, за исключением Фила, конечно. — С этими словами она, смущаясь, подталкивает в мою сторону маленькую черную кожаную коробочку. Внутри — пара восхитительных сережек с зелеными камешками, которые, как я с ужасом догадываюсь, настоящие изумруды.

— Боже мой, какая красота! Но я точно потеряю одну из них или еще что-нибудь случится.

— Не глупи. Мне очень хочется, чтобы ты их надела. По крайней мере, мои сережки сходят на романтическое свидание, раз уж не я сама.

Я обнимаю ее, обещаю позвонить попозже и мчусь в город на встречу с Лейлой. Она таскает меня по бесчисленным магазинам, и мы в конце концов покупаем маленькое черное платье, в котором я не выгляжу как беременная тройней на шестом месяце. Оно из черного бархата и очень дорогое. Я также покупаю обалденные черные замшевые туфли на таком высоком каблуке, что почти не могу идти. Но они очень красивые. Затем Лейла настаивает на том, чтобы мы сделали маникюр, и читает мне лекцию о важности нижнего белья под ухмылки маникюрши. Я соглашаюсь купить новый лифчик хотя бы для того, чтобы она замолчала. Я чувствую себя как выпотрошенный цыпленок. Одновременно во мне нарастает чувство протеста, и я спрашиваю Лейлу, почему я не могу надеть обычную одежду, и если ему это не понравится, то пошел он на х…

— Не смеши: ты идешь в Айви, не в какую-нибудь забегаловку. И потом, тебе давно пора было купить хорошую одежду. Без черного платья не обойтись. Даже если он не окажется Мистером То Что Надо, останется платье.

— Это верно. Вот только дело в том, что мне не нужен Мистер То Что Надо, мне просто нужен Мистер В Пятницу Вечером.

— Если бы такое сказал мужчина, ты бы сказала, что он — слизняк.

— Если бы такое сказал мужчина, это был бы гей, поэтому заткнись. Ты знаешь, что я имею в виду. Мне нравится моя жизнь такой, какая она есть, все. Я не собираюсь мириться с выдерживанием хорошей осанки с помощью неудобного лифчика. Если все получится, то все станет запутанным и ненадежным, а если не получится, тогда унизительным и печальным. В любом случае проигрыш. Лучше бы я осталась дома.

— Ну хорошо, Мисс Оптимистка, позвони ему и скажи, что ты отказываешься от его предложения, потому что не хочешь сидеть прямо. Я приглашу тебя поужинать в Айви, ты можешь горбиться, сколько хочешь, а я надену твою одежду. Перестань скулить, или я закричу.

Мы обедаем у Лейлы в офисе, потому что ей пора приступить к работе. Она просит принести суши, и в ту же минуту, как она кладет трубку телефона, появляется секретарша с подносами и палочками. Я не могу понять: или у нее суши всегда наготове в столе, и тогда, может быть, их небезопасно есть, или просто здесь быстро обслуживают. Я требую вилку, потому что ненавижу есть палочками, которые, кажется, специально изобретены для того, чтобы придать тебе вид круглого идиота или самодовольного ублюдка, успевшего попрактиковаться несколько часов подряд. Я удобно устраиваюсь на диване, почитывая журналы, в то время как Лейла бегает, покрикивает на людей и отвечает на бесчисленные телефонные звонки, разговаривая приветливо, как со старыми друзьями, а положив трубку, произносит: «Ну полное ничтожество!»