И они направились в дом, сопровождаемые Зоей. Она напоминала пастуха, который гонит домой стадо неразумных овец.

Эсмеральда поняла, что приглашение к Билли не относится. Он убрал пистолет в кобуру с хмурым, замкнутым лицом. Эсмеральда собиралась утешить его, но хриплый кашель, донесшийся от дуба, напомнил ей, что у нее есть свой блудный сын. Которого нужно приветить.

Добравшись до вершины холма, она опустилась на траву рядом с Бартоломью. Он посмотрел на нее с таким униженным и несчастным выражением, что Эсмеральда не выдержала и раскрыла ему объятия. Вместо того, чтобы уклониться от них, как он это делал последние годы, брат бросился ей на грудь и зарыдал, тяжело переживая все ужасные события этого дня.

Эсмеральда нежно успокаивала брата, поглаживая его по темным вьющимся волосам, что-то ласково приговаривая.

Билли отвернулся. Слава богу, этот человек всего-навсего ей брат, и нет причин ревновать девушку. Но любовное воркование Эсмеральды над своим братом и доносящееся с веранды добродушное ворчание матери заставили его почувствовать свое одиночество. От нечего делать он направился к повозке и, заглянув в нее, присвистнул от удивления.

Барт тут же высвободился из объятий сестры. Он поднялся и выразительно подмигнул Билли, который настороженно смотрел на него.

— Я действительно очень сожалею. Ведь я еще ни разу не стрелял в человека! Признаться, мне не хотелось бы повторить этот эксперимент!

Билли пожал плечами.

— Ничего, я остался жив. А вот вам грозят сильные неприятности, если не придумаете, что делать с этим грузом.

— С казенным золотом? — Барт нервно оглянулся на дом и понизил голос до шепота: — Кажется, ваши братья собираются оставить его себе.

Билли покачал головой:

— Вряд ли это у них получится.

— Вы считаете, что его должен забрать я? — обрадовался Барт.

Эсмеральда вскочила на ноги. Ночная рубашка раздувалась на ветру, как парус. Билли пожалел, что у него нет ничего под рукой, чтобы прикрыть девушку. Она с отчаянием смотрела на Бартоломью.

— Боже мой, о чем ты только думаешь?!

Бартоломью обернулся к сестре.

— Я думаю о том, каким жалким человеком я был! Я думаю о том, что позволял тебе жертвовать ради меня всем. Если бы я пошел учиться, как ты этого хотела, то прошли бы еще долгие годы, прежде чем я смог бы тебе купить все, чего ты заслуживаешь! — Он сжал плечи Эсмеральды. — Ты не знаешь, как мне было больно и стыдно, когда я видел, как ты в стареньком мамином платье учишь этих разодетых дочек богатых торговцев!

В глазах Эсмеральды заблестели слезы.

— Но я никогда и не мечтала о роскошных платьях! Я только хотела когда-нибудь полюбить приличного человека и иметь своих детей.

Это невольное признание девушки задело Билли. Дарлингов никто не называл «приличными». «Приличным» мог быть какой-нибудь служащий в магазине или юрист, каждый день возвращающийся домой с кожаной папкой под мышкой. Билли представил, как он сам приходит домой, где его встречает Эсмеральда в белом переднике, от которого пахнет свежеиспеченным пирогом с персиками. В доме целая куча веселых детишек, которые собираются вокруг пианино, и Эсмеральда напевает церковные гимны...

Билли почему-то расстроился.

— Ладно уж, что сделано, то сделано, и нечего об этом спорить, — сказал он мрачно. — Я могу завезти это золото в банк Джулали по дороге в Каламити. Потом пошлю телеграмму начальнику полиции, чтобы он знал, где оно находится. Он проследит, чтобы золото не досталось Уинстеду или какому-нибудь другому молодчику, вроде нашего неоперившегося Барта.

— Ну, разве это не чудесно! — воскликнула Эсмеральда. — Мистер Дар... — Она взглянула на него, вспоминая их восхитительную ночь, и решила, что имеет право называть его по имени. — Билли вернет золото, а ты сможешь спокойно вернуться домой!

Барт помрачнел.

— Боюсь, что я не вернусь в Бостон.

— Как не вернешься? Почему?

Билли в замешательстве закашлялся: он всегда страшился этого момента.

— Ваш брат прав, — вмешался Билли. — Он не может вернуться... во всяком случае, сейчас. Я могу позаботиться о вас и о себе, но пока Уинстед со своими людьми на свободе, Барту нельзя возвращаться в Бостон.

Бартоломью нежно обнял сестру за плечи.

— Пойми, Эсми, я уже вырос из коротких штанишек! Пора мне найти свою собственную дорогу в этом мире.

— Но как же колледж? Родители всегда мечтали о том, что ты получишь образование и станешь журналистом, как папа.

— Они умерли, — тихо сказал он, — а у меня есть свои мечты. Я не хочу всю свою жизнь провести в пыльном кабинете, сочиняя передовицы и некрологи, которые люди будут лениво читать за утренним кофе. Меня влечет другое. Я хочу сочинять рассказы и повести, которые заставят людей плакать, смеяться, мечтать!

— И куда же ты пойдешь?

Бартоломью устремил мечтательный взгляд за горизонт.

— Мне всегда казалось, что Южная Америка — та самая страна, которая вдохновит меня на мой первый рассказ. — Он рассмеялся. — Хотя ничего не скажешь, я и здесь получил довольно материала для него!

Билли вытащил из кармана толстую пачку денег и протянул ее Бартоломью.

— Я получил эти деньги от Уинстеда, который хотел, чтобы я убил вас. Мне кажется, будет справедливо, если вы используете их, чтобы начать новую жизнь!

— Я в долгу перед вами, сэр, — проговорил Барт, протягивая ему руку. — Я этого никогда не забуду!

Глядя на это дружеское рукопожатие, Эсмеральда совершенно растерялась, не в силах осознать быструю смену событий этого утра. Билли решил ненадолго оставить ее одну и, обращаясь к Барту, кивнул в сторону дома.

— Уверен, мама будет рада покормить тебя перед дорогой. Кажется, она к тебе неравнодушна.

Выразительно поежившись, Барт потер горло.

— Думаю, мне лучше не заходить туда. У меня впереди долгое путешествие. Можно остановиться в ближайшем городке, чтобы запастись всем необходимым. — Он повернулся к Эсмеральде и крепко прижал ее к себе. — Я напишу тебе, сестренка, как только устроюсь.

И он решительно зашагал к жеребцу, пасшемуся на склоне холма.

— Бартоломью Файн! — повелительно крикнула Эсмеральда, очнувшись от потрясения.

Барт на секунду замедлил шаги, но не остановился.

— Не смей держаться ко мне спиной, когда я с тобой разговариваю! Я не потерплю такой дерзости! — Голос Эсмеральды сорвался.

Рыдая, Эсмеральда умоляюще схватила Билли за руку.

— Господи, я ведь только что нашла его! Я не могу потерять его снова! Пожалуйста, Билли, ты должен его остановить!

Он обнял ее за плечи.

— Я мог бы ранить его в ногу, если бы знал, что ты не возненавидишь меня за это.

— Я не хочу, чтобы ты его ранил! Я только хочу, чтобы ты вложил хоть немного здравого смысла в моего несчастного мальчика!

— Он уже не мальчик, Эсмеральда, — мягко возразил Билли. — Он мужчина!

Рыдая, она вырвалась у него из рук и стала всматриваться в даль, надеясь еще раз увидеть брата. Но Барт послал лошадь галопом, и на горизонте осталось только легкое облачко пыли. Эсмеральда только теперь поняла, что брат не вернется. В отчаянии она опустилась на траву.

Билли нестерпимо хотелось подойти к ней, но он заставил себя выдержать паузу. Прислонившись к борту повозки, он молча наблюдал, как облачко пыли на горизонте постепенно растаяло. Только тогда он направился к Эсмеральде.

Она сидела, подобрав колени и опершись на них подбородком. На щеках виднелись следы пролитых слез. Билли не решился обнять ее. Он уселся рядом, облокотился на согнутую руку и начал жевать травинку, приготовившись к долгому ожиданию. К его удивлению, Эсмеральда нарушила тишину довольно скоро:

— Маленький Бартоломью очень переживал смерть родителей. Я пыталась заменить их, но, видно, не смогла.

Билли не понравился ее тон.

— Черт побери, Эсмеральда, ты же не виновата, что они умерли!

Она взглянула ему прямо в глаза.

— О, еще как виновата!

Она снова медленно отвернулась от него, и Билли мог видеть только ее тонкий профиль.

— В детстве у меня была подруга Ребекка. Я всегда была очень застенчива и с трудом сходилась с ровесницами, поэтому Бекки была мне особенно дорога. Однажды вечером я случайно услышала, как мама сообщила папе о ее внезапной тяжелой болезни. Я вбежала к ним в комнату и стала просить, чтобы они разрешили мне навестить Бекки. Мама очень испугалась и побледнела, а папа, который никогда не повышал голоса, закричал, чтобы я не смела и думать об этом, а немедленно отправлялась к себе. Я заплакала и убежала в свою комнату. Я была очень послушной девочкой, но на этот раз решила, что мои родители просто эгоистичны. Я знала, что Бекки сразу станет лучше, если мы с ней увидимся. Даже приготовила для нее небольшой букетик чайных роз из папиросной бумаги.

— Я дождалась, пока все уснули. Затем потихоньку спустилась по задней лестнице и выбежала из дому, прижимая к груди свой жалкий бумажный букетик. Как только я оказалась рядом с домом Бекки, мне сразу стало ясно, что произошло нечто страшное. В их гостиной расхаживали незнакомые люди. Мать Бекки сильно плакала, а ее отец сидел, закрыв лицо руками. Вдруг он поднял голову и посмотрел в окно. Но он смотрел не на меня, а сквозь меня! Я никогда не забуду его взгляд! Тогда я побежала к задней стенке дома, куда выходила спальня Бекки. Через окно я увидела, что она лежит на кровати в очень красивой ночной рубашке, а в углу спальни на стуле дремлет какая-то старушка.

Я влезла в окно и на цыпочках подошла к кровати. Бекки была всегда такая веселая и цветущая девочка. Я очень испугалась, когда увидела ее совершенно белую и неподвижную. Я подняла руку и дотронулась до ее щеки. Она была холодной как лед. Вероятно, я вскрикнула, потому что старушка вдруг проснулась и закричала: «Как ты здесь очутилась? Уходи отсюда, глупая девчонка».