— Ты что, идиот?! Ты не понимаешь, как тяжело я переживала ее смерть? Господи, Влад, зачем? Ведь я же тебя любила! А ты сейчас ковыряешься в старых ранах! Ты что, не понимаешь, каково это?!

— Марин…

Плотину прорвало: я начала бить его кулаками и плакать. Из-за слез я уже ничего не видела. Мне хотелось так много всего сказать даже спустя столько лет.

Как я в университетские годы вела воображаемые разговоры с Матильдой, просила ее о помощи в особо сложные моменты. Как я, не слишком религиозная, ходила в церкви и храмы и ставила свечи.

Я била его кулаками, крича, что мужчины очень жестоки и они предают. Я обвиняла его в том, что так и не нашла свою стаю. В том, что находилась в отношениях с человеком, которого так и не впустила в свое сердце, а когда я была готова это сделать — мы расстались. Все невзгоды моей жизни… в тот момент мне казалось, что это его и только его вина.

В конце концов, ломая сопротивление, он меня просто обнял, и мои слезы превратились в истерику. Потому что… Господи, помоги мне, я его так любила!

Это было болезненное осознание, от которого разрывалось сердце. Влад был не мой, и он был убийцей.

— Лучше бы ты умер! — кричала я, а он прижимал меня к своей груди и гладил волосы. И успокаивал, пока я осыпала его проклятиями.

Его пальто пахло уютом и Владом. Его плечо было твердым, но удобным — самое то, чтобы засыпать на нем после занятий любовью.

Осуждайте меня, ненавидьте, обвиняйте. Если есть в этом мире само понятие проклятой любви, то вот же она, эта любовь. Проклятая любовь к проклятому Владу.

— Ненавижу тебя!

Влад был повсюду: в героях, которых я описывала в своих книгах, в мужчинах, с которыми встречалась и спала. Его мировоззрение отравило мне жизнь. Я отказалась, когда человек, который меня когда-то очень любил, предложил мне жить вместе, потому что догадывалась, какой могла бы быть совместная жизнь с Владом, и хотела именно Влада.

И все это я начала осознавать лишь там, на мосту, стоя в обнимку с этим проклятым мужчиной. И меня накрыло такой волной боли, что хотелось спрятаться в нору и не выходить с десяток лет, чтобы восстановить силы.

Крики перешли в шепот, я крепко обняла его и бормотала, что ненавижу и желаю всего наихудшего. Он целовал мои волосы и молчал.

Лучше бы я не знала, что бывают такие, как он, запрограммированные делать все правильно. Он прикоснулся к моему подбородку, заставляя посмотреть ему в глаза, и поцеловал.

Я ответила на поцелуй, зная, к чему это приведет. И это был самый лучший поцелуй в моей жизни от самого любимого и самого ненавистного мужчины.

Мой друг, мой Влад, моя любовь.

Не было ни стыда, ни сомнений, лишь миг единения с человеком, от которого стоило бы бежать без оглядки.

Он ничего не сказал. Мы сели в машину и поехали к нему. По дороге молчали. Я смотрела на его руку на руле и то проваливалась в сон, то выныривала оттуда, чтобы вновь наткнуться на его профиль. Он пристально за мной следил — настолько, насколько это доступно тому, кто находится за рулем движущейся машины. Когда я открывала глаза, Влад смотрел на меня, задумчиво улыбался, и его взгляд снова возвращался к дороге.

— Спи, — говорил он мне.

Мне было не страшно, наоборот, я чувствовала, что нахожусь там, где должна, и осознавать это было очень больно.

— Марина, — сказал он негромко. В его голосе не было ни самодовольства, ни вызова. — Ты ведь знаешь, куда я тебя везу?

Я кивнула.

— Хорошо, — выдохнул он, сворачивая налево, и в темноте я не могла не заметить, как побелели костяшки пальцев на его холеных руках. Поразительно, на какие вещи иногда обращает внимание человек.

Мы приехали к нему домой. Я сняла обувь и осмотрелась. Квартира чем-то неуловимо была похожа на дом его отца, но в том доме я всегда безошибочно определяла, что Владу было по душе, а что нет. В этой квартире все было так, как любит Влад: просторно, светло, на холодильнике — десятки магнитов.

— Я думала, тебе не нравятся магниты на холодильнике.

— Мне не нравились магниты на холодильнике отца, а эти я сам привез.

Он стоял, опершись на дверной косяк, и наблюдал за мной.

В кухне было большое окно во всю стену, стол стоял в центре. Освещение Влад так и не включил, но света из окна было достаточно, чтобы все рассмотреть.

Красные цифры встроенных в плиту часов подсказали время — 3:17.

— Мило, — вынесла я вердикт.

Влад подошел ко мне. Он казался напряженным.

— Спасибо.

И без лишних слов усадил меня на столешницу. Положил руки по обе стороны от меня. Моя голова оказалась выше, и я смотрела на него сверху вниз. Его взгляд упирался мне в грудь.

— И зачем ты с ним поехала? — спросил Влад, имея в виду мужчину, с которым я познакомилась на мероприятии.

— Почему бы и нет?

— Он женат.

— И что? — попыталась блефовать я.

Влад расстегнул три пуговицы на моем платье. Оно было простым, классическим, но пуговицы тянулись до самого низа, и если расстегнуть все пуговицы…

Твою мать, что я тогда испытала!

— Перестань строить из себя то, чем ты не являешься… — шептал он мне.

Я посмотрела ему в глаза.

— А зачем ты за мной поехал? Как же та девочка, с которой ты пришел?

— У нас был секс в машине, и я отвез ее домой.

— Врешь. — Я улыбнулась и запустила руки ему в волосы. — Вы бы не успели.

— Что ж, — он усмехнулся, — вру.

Пуговичка за пуговичкой его пальцы спускались все ниже, прикасались к белью, к оголенному животу и груди.

— Снимай-снимай, — сказал он, потянув меня за рукав.

Соблазн был слишком велик: ничего в жизни я не хотела больше, чем переспать с Владом. Если бы мне в тот момент сказали: выбирай — стажировка в DeutscheWelleв Бонне или секс с ним, я бы, наверное, по глупости выбрала последнее.

Я сидела перед Владом в одном белье, и он пристально меня рассматривал. Стыд — чувство, которое я испытала бы, окажись в постели с любым другим мужчиной впервые, — все никак не приходил.

Помню, как он прикоснулся во мне, обнял за талию, и я от наслаждения посмотрела вверх, и где-то там, на периферии моего сознания, возникло лицо Влада, когда он глумился над девочкой Матильдой. Возникло и исчезло, потому что желание было слишком велико, и когда он сжал мою грудь, а потом наклонился и поцеловал живот, я чуть не упала со столешницы. Дрожали руки, дрожало тело, и ни одной связной мысли в голове не было.

— Обними меня ногами.

Я сделала, как было велено, и он подхватил меня под бедра и понес в спальню. Положил на кровать и начал раздеваться. А я смотрела, смотрела, смотрела и не могла поверить, что это происходит на самом деле…

Глава 10

Я проснулась ближе к одиннадцати.

Влада рядом не было. Я почувствовала приятный аромат из кухни, и пошла на этот запах. А потом прислонилась к дверному косяку и любовалась картиной, как он, надев фартук поверх джинсов и темно-зеленой майки, готовит омлет.

— Доброе утро, — сказал Влад лукаво. Он подошел ко мне и нежно поцеловал. — Тебе идет моя рубашка.

— Как прозаично, — пробормотала я. — Всем девушкам идут рубашки их мужчин.

— О, так я твой мужчина?

В ответ я смогла лишь покачать головой и попытаться не улыбаться.

Владу моя реакция понравилась. Он еще раз меня поцеловал.

— Садись за стол, уже все готово.

— Пахнет вкусно, — похвалила я, ощущая, как по телу растекается умиротворение, спокойствие и… да, та самая влюбленность.

— Еще бы, готовлю-то я получше тебя.

— Откуда ты знаешь, как я готовлю?

Влад выложил омлет из сковородки на большие тарелки с синей окантовкой.

— Писателям по статусу не положено хорошо говорить, они ведь слишком творческие.

— Что за ерунда! — возмутилась я. — Писателям по статусу все можно, на то они и писатели.

— Ладно. — Влад оперся бедром о стол и скрестил руки на груди. — Так ты умеешь готовить?

Несколько секунд я молчала… и засмеялась.

— Не очень.

— Вот то-то же… — Он покачал головой и пошел за вилками.

Мы сели за стол и приступили к завтраку.

В тот день все было отлично: еда, освещение, его квартира, даже погода за окном. И плевать, что осень и дождь. Он сварил кофе, но прежде чем налить его, достал из шкафчика большую синюю чашку. Она была из того же сервиза, что и остальная посуда, но значительно больше.

— Помню, ты всегда пила из больших чашек, — улыбнулся Влад, ставя передо мной дымящийся напиток — кофе с молоком, корицей и без сахара.

Я смотрела то на него, то на чашку.

— И много у тебя такой посуды?

— Нет, — сказал он небрежно, садясь на прежнее место и отпив свой эспрессо. — Только одна чашка.

Глаза Влада были полны лукавства, мои — удивления. Следующий вопрос я задавать боялась.

— Зачем?

— Вот для такого случая. — Мой Влад пригладил ладонью волосы. — Чтобы, если ты придешь ко мне в гости, мне было из чего тебя угостить.

Меня охватила целая гамма чувств: благодарность, страх, желание заплакать. Моя сверхэмоциональная натура дала о себе знать: я поднялась, подошла к Владу и села ему на колени.

— И что ты делаешь? — Влад положил руки мне на талию, как будто там им и место.

— Целую тебя.

И действительно поцеловала.

Мы провели все выходные у него дома. Опробовали стол, душевую кабину, несметное количество раз заваливались в кровать. Мы съели все продукты, имевшиеся в холодильнике, и пошли в ближайший супермаркет за покупками.

Если вы бывали в Киеве хоть раз, пройдитесь по Оболонской Набережной. Она находится в одном из лучших районов Киева, и это очень атмосферное место. В те выходные именно там мы гуляли с Владом. Просто пошли за продуктами и решили немного пройтись.