— Ваше высочество, — обратилась ко мне Элеонора перед тем как уехать, — вы мне пока так и не раскрыли причину, побудившую вас сделать меня постоянной любовницей императора.

— Ты молодая интеллигентная женщина, — ответила я резко. — Неужели тебе еще надо разжевывать?

— Мне нужно, если удастся, забеременеть?

— Совершенно верно. Но помни следующее. Не должно быть ни малейшего сомнения, что ребенок от императора.

— Несчастная императрица, — лицемерно посочувствовала Элеонора, смотря мне прямо в глаза.

Любил ли Наполеон или был просто сильно увлечен? Как бы то ни было, их любовная связь продолжалась многие месяцы. Элеонора утверждала, что любит, и в доказательство возбудила дело о разводе с мужем, который все еще находился в тюрьме. Когда брак официально расторгли, Элеонора объявила, что беременна. Наполеон, как и я, радовался; он очень походил на подростка, который слишком быстро разуверился в своей способности когда-нибудь стать мужчиной. Но одновременно он был и очень расстроен, поскольку предстояло расставание. Пруссия объявила Франции войну.

— Хорошенько заботьтесь об Элеоноре, — сказал Наполеон мне. — Она мне очень дорога.

— Мне тоже, — невольно вырвалось у меня.

— Вы спланировали все это с самого начала! — заявил твердо Наполеон, как всегда угадавший мои мысли.

— Только ради вас, Ваше Величество. Ради нашей империи в особенности.

— Бедная Жозефина, — сказал он. — Несчастная женщина.

Я сочла благоразумным не упоминать о разводе и ждала.

— Полагаю, — продолжал Наполеон, — что вы внимательно следили за Элеонорой.

— Очень внимательно, Ваше Величество.

— Личность человека, ответственного за ее положение, не вызывает сомнения?

— Ваше Величество, Элеонору караулили днем и ночью. Вспомните, ведь я сама подбирала ей обслуживающий персонал.

— Недавно я говорил вам о желании сделать вас великой герцогиней. Так вот, отныне Мюрат — великий герцог Берга и Клеве, а вы, следовательно, великая герцогиня.

— Благодарю вас, Ваше Величество.

— Вы мне нужны в Париже. Лишь изредка вам придется посещать ваши новые владения. Денежные доходы будут отличной компенсацией.

Быть великой герцогиней Берга и Клеве — это все-таки лучше, чем ничего, но меня возмущал тот факт, что вскоре после заключения Пресбургского договора Наполеон счел нужным создать еще двух королей. Брат Жозеф отправился в Неаполь в качестве короля обеих Сицилий, а брат Луи сделался королем Голландии. Подумать только, дочь Жозефины — и королева. Брак бедной Гортензии от этого не стал счастливее, но, поскольку она принадлежала к роду Богарнэ, ее возвышение было для меня невыносимым. Придется ли мне в конце концов когда-нибудь стать королевой? Вероятно, никогда, потому что Наполеону пришлось бы сперва пожаловать королевский титул Мюрату.

Мыслями Наполеон вернулся к своей беременной любовнице, он говорил о ней очень нежно.

— Сообщите мне через специального курьера — где бы я ни находился, — когда Элеонора приготовится родить.

Вскоре Наполеон покинул Париж, чтобы возглавить «великую армию». С собой он взял и Мюрата, назначив его своим заместителем. Другими словами, мой муж сделался вторым лицом в армии после Наполеона, своего единственного начальника. На посту губернатора Парижа Мюрата заменил Андош Жюно, с которым я всегда — главным образом из-за Лоры — поддерживала дружеские отношения.

— Веди себя как следует, дорогая, — говорил шутя Мюрат, прощаясь со мной. — Будь верной женой, иначе, когда вернусь, сверну твою прелестную шейку.

Верной женой! Как бы не так! Едва мой муж отъехал на безопасное расстояние, я уже начала специальную, политически необходимую интригу, хладнокровно и расчетливо. И все из-за Жозефа Фуше, министра полиции.

— Главное, что всегда следует помнить, говоря о Жюно, — заметил Фуше, — это его вечную и беззаветную преданность императору.

Однажды после очередного приема Фуше задержался и в задумчивости попивал коньяк. Что побудило вечно плетущего интриги министра полиции к подобному высказыванию? Я запомнила сказанную им как-то фразу, что в свое время он окажет большую услугу мне и Мюрату.

— Дорогой Жюно, — пробормотала я и ждала, что за этим последует.

— Имейте в виду, — продолжал Фуше тихо. — Насколько мне известно, ни один член императорской семьи не пытался втянуть губернатора Парижа в заговор с целью убийства императора. Но и в этом случае необходимо соблюдать сугубую осторожность, имея дело с этим господином.

— В каком отношении? — прямо спросила я.

Лицо лицемерного Фуше выражало страдание.

— Мне очень не хочется распространяться на эту тему, но вы вынуждаете. Однако сперва позвольте напомнить вам о вашем сне, рассказанном вами за ужином. Вам приснилось, что император погиб в пылу сражения.

— Ужасный сон, Фуше.

— Тем не менее подобная возможность вовсе не исключена, когда император, не думая о собственной безопасности, лично ведет войска на врага. Вообще невероятно, что он до сих пор жив. А если его убьют в нынешней кампании? Разве вы захотите безучастно смотреть как ни к чему не способный король Жозеф или угрюмый король Луи становятся преемниками императора или регентами?

— Ни за что!

— Прекрасно! С вашего позволения, я изложу свою главную мысль. Не меня одного беспокоит смута, которая может возникнуть в Париже в случае внезапной смерти императора на войне.

— Вы меня заинтересовали, Фуше. Пожалуйста, продолжайте.

— Только три человека в состоянии справиться со смутой, чреватой революцией или анархией: маршал Жюно, ответственный за поддержание порядка в Париже; принц Иоахим Мюрат, который возьмет на себя командование великой армией, если император погибнет в бою, и… — оборвал Фуше, пожав плечами с лукавой улыбкой.

— Жозеф Фуше, министр полиции, — закончила я за него.

Фуше склонил голову в знак согласия.

— Сильный триумвират — Жюно, Мюрат и я.

— Для чего вы говорите мне об этом, Фуше?

— Побуждающая меня причина должна быть вам ясна.

— И Жозеф, и Луи не любят вас, — медленно кивнула я. — Сделавшись хозяином Франции, Жозеф уволит вас. Так же поступит и Луи.

— А вот Мюрат… — улыбнулся вкрадчиво Фуше.

— Вы видите Мюрата правителем Франции?

— Конечно, поскольку под его командованием будет великая армия.

— Вы хорошо знаете, на что он способен, — заявила без обиняков я. — Отважный солдат, пользующийся в армии почти такой же популярностью, как и мой брат Наполеон, но в остальном он — просто горячая голова без всяких организаторских способностей.

— Но у него умная жена. Нужно ли мне пояснять?

— Благодарю вас, — сказала я, стараясь не показать, насколько я чувствовала себя польщенной. — Но давайте рассуждать трезво. Императору еще предстоит выиграть эту кампанию. Если он преждевременно погибнет, долг Мюрата довести ее до победного конца. Словом, Мюрат не сможет, кинув свой пост, помчаться в Париж.

Фуше налил себе еще коньяку.

— Здесь будет регентом принцесса Каролина.

— Только при вашей поддержке и…

— В ней можете быть уверены, принцесса.

— И Жюно. Его поддержка нужнее вашей.

— Согласен. Ах, что за превосходный коньяк!

— Жюно, как вы уже намекнули, может создать трудности.

— Он восприимчив к лести, — Фуше сверкнул ослепительной улыбкой. — Особенно к женской. Полагаю, известной нам даме нужно постараться завоевать его расположение. С воспылавшим любовью Жюно в нужный момент будет легче справиться. Вы понимаете, принцесса, какой момент я имею в виду?

— Да, конечно, Фуше. Когда императора убьют в сражении.

— Совершенно точно. В этой ситуации потерявшего голову Жюно не трудно побудить к решительным действиям. А пока я советую наладить связь, и не тайную.

— Не тайную? — удивилась я.

— Если поддерживать ее открыто, то она замаскирует истинную цель. Сплетники Парижа заключат, что здесь самая обыкновенная интрижка.

«Но как, — подумала я, — соблазнить Андоша Жюно, который после многих лет дружественных отношений испытывал ко мне не более чем братские чувства? Как?»

Начинать следовало, как подсказал Фуше, с лести. Так я и поступила, зная, что Жюно было известно об особом уважении ко мне его кумира — Наполеона. Я устроила в Елисейском дворце грандиозный бал и попросила Жюно в отсутствие Мюрата взять на себя роль хозяина.

— Кто сделает это лучше нашего — моего и Мюрата — старого друга? — спросила я.

— Принцесса, я просто ошеломлен.

— Надеюсь, ваша жена не станет возражать.

— Лора будет так же рада, как и я.

— Благослови ее Господь! Лора моя давняя приятельница.

Но Лора вовсе не обрадовалась. Как я позже узнала, в глубине души она завидовала моему новому знатному положению принцессы и великой герцогини и постоянно боялась, что если представится возможность я увлеку ее падкого на женскую ласку мужа. Бедная Лора! Я открыла бал в паре с Жюно. За нами следовала мрачнее тучи Лора с Фуше; одного ее хмурого вида было достаточно, чтобы уже в самом начале моей кампании породить всевозможные толки. Бедная, бедная Лора! Но я была готова ради, так сказать, правого дела попрать ее тонкие чувства. Она еще больше помрачнела, когда Жюно взял себе в привычку навещать меня днем несколько раз в неделю, якобы сообщать мне последние новости — которые я уже слышала, — о военных победах Наполеона. Обычно он приветствовал меня вполне приличным в светском обществе поцелуем в щеку, но однажды — Лора накануне отвергла мое приглашение к ужину, — его губы прильнули к моим. Целовал он очень умело, и я ответила ему без всякого притворства.

— Вы начинаете мне нравиться совсем по-иному, — сказал он немного охрипшим голосом.