Лика Ви - Мой ботаник

— Потому что я лучший, но, так и быть, я ее тебе продам, только деньги мне нужны сегодня же.

— Ничего себе!

— Слава, у тебя две минуты на решение. Если ты согласен, встречаемся у юриста. Сумму ты знаешь, не говори, что для тебя это много. Захочешь — найдешь.

— У отца долгону! Уже мчусь!

— Молодец, — с улыбкой говорю я и отключаю вызов.

Все как никогда удачно складывается, осталось дело за малым — все оформить.

Следователю я сообщил адрес. Михаил Петрович предупредил сторожа, чтобы машины приняли и кое-кого из бывших работников, пообещав зарплату.

Он бумаги подписал, почти не глядя, и умчался в приют, узнав, что туда уже приехала первая машина, а я просто наслаждался моментом и собой.

Никогда не думал, что делать такие безумные поступки ради женщины может быть так круто. Даже машину было не жалко. Я просто отдал Славе ключи и велел водителю отвезти его за моей машиной.

— Если там что-то валяется внутри, выкинь, — сказал я ему. Ничего ценного там все равно нет.

— Повезло мне, что ты спятил именно сегодня, — смеялся Слава, ушлый, в сущности, типчик, скользкий и мерзкий, друг только потому, что так надо.

Ему я даже говорить на это ничего не стал, отмахнулся, мол, проваливай и подписал последнюю бумагу — дарственную, где все это безобразие, под названием питомник, очень внушительных размеров, переходило Кире Рогозиной.

После этого с чувством выполненного долга я, довольный и счастливый, уснул на диване у своего юриста, ну или потерял сознание, кто его разберет. Лично мне было все равно. Меня все устраивало, а что скорая меня в больницу оттуда забрала, так это я узнал много позже…

о начале перемен

Кира

Я знала, что мама Вити умерла год назад, и сейчас он живёт один. Девушки у друга нет: была симпатичная, милая даже, Катя, вроде, но не сложись что-то. Кажется, не совпали жизненные цели и приоритеты…

— Я поживу в комнате матери, а ты — в моей, — произнёс он, ставя чемодан в тесной прихожей. Щёлкнул по выключателю, а я зажмурилась от тусклого, жёлтого света.

— Давно надо поменять лампочку на энергосберегающую, — досадливо скривился друг и снял обувь. — Ты раздевайся, проходи… Не твой особняк, но…

— Всё в порядке, — перебила я и благодарно улыбнулась. — Спасибо, что вышел меня встречать. И я не думаю, что задержусь надолго. Просто хочу разобраться немного в себе, может, найти работу. Домой всё равно придётся вернуться, но не хочется снова полностью зависеть от отца и выглядеть жалко в его глазах…

Витя понимающе кивнул и прошёл в кухню, бросив на ходу:

— Включу чайник.

Я поставила ботинки на обувную полку, повесила пальто на вешалку и направилась вслед за другом, ведь не знаю, какая комната его, а какая его мамы.

— Признаться, не думал, что ты когда-нибудь окажешься у меня дома, — усмехнулся он, стоя ко мне спиной и заваривая чай из пакетика неизвестной мне марки. — Ты всегда отказывалась заходить ко мне в гости.

— Прости… — буркнула виновато, украдкой осматриваясь. — Мне казалось это неуместным…

— Да ладно, я же тебя знаю, — усмехнулся Витя и повернулся ко мне с двумя кружками в руках. На одной изображены алые маки, а на второй — снеговик и снежинки. — Ты не любишь ходить по гостям.

Друг поставил чашки на маленький прямоугольный стол и повернулся к скромному холодильнику.

— Я сейчас что-нибудь приготовлю, а ты пока можешь вещи разложить и переодеться в удобную одежду. Комната там, вторая дверь.

— Спасибо, — ещё раз поблагодарила и отправилась в указанном направлении.

… я пропустила пары.

Это плохо. Надо написать отцу, пока ему не позвонил куратор. Не буду врать о плохом самочувствии, скажу, что возникли срочные дела, приеду завтра и всё расскажу.

Так и поступила. Отец ответил лаконичным «хорошо».

Переоделась в спортивный костюм и вышла в кухню, где на столе уже поджидала глазунья с жареной колбасой.

— Я неважный повар, — смущённо признался Витя, почесав затылок.

— Ничего. Всё просто замечательно, — заверила я и взяла вилку.

— Что планируешь делать дальше? — спросил он, садясь напротив.

Передёрнула плечами, задумавшись.

— Поищу работу и буду готовиться к поступлению в ветеринарную медицинскую академию. Будет здорово, если отец меня не выгонит.

— А с Зацепиным у вас что случилось? — в голосе друга мне почудилось беспокойство.

— Да ничего, — отмахнулась с улыбкой. — Просто долг «выплатила». Только… помощи у него, наверное, не получится попросить. Сейчас поедим и буду обзванивать городские питомники. Может, куда примут животных…

Витя ободряюще улыбнулся, но тут у него зазвонил телефон.

— Прости, это с работы. Я на секунду, — он поднялся и вышел в прихожую, а я отложила вилку и уставилась в окно.

Зацепин до сих пор не ответил. Может, ещё не вернулся домой, а может… тупо игнорирует? Кто я для него? Забавная игрушка. Развлекся и забыл. Или всё-таки позвонить? Он вроде к врачу собирался. Может, что случилось?

В душе неприятно царапнуло. Отбросила глупые мысли, решив сосредоточиться на себе и питомнике. Потом, может, через время, я всё-таки спрошу у него, зачем он так поступил…

Витя вернулся в кухню и выглядел озадаченным. Между бровей залегла складка.

— Мне Серёга звонил… ну тот, что вольеры в питомнике убирал.

— И? — насторожилась я.

— И говорит, что животных увезли. Только что.

— Как?! Куда увезли?! — ахнула изумленно и нервно сглотнула. — Неужели… — слова застряли в горле.

— Я не знаю, Кир, — растерянно отозвался друг, вертя в руке телефон. — Приехали служебные полицейские пазики, погрузили в клетки и уехали, ничего не объяснив. Попробую дозвониться до Руслана Валентиновича, он должен быть в курсе. Наверное.

От имени директора ветклиники меня передёрнуло.

— Ладно, сейчас выдохни, а я постараюсь что-нибудь узнать, — успокаивающе произнёс друг и потрепал меня по волосам.

— Да… — отозвалась расстроенно и поднялась. — Буду в комнате. Сообщи, если станет что-нибудь известно.

Но известно не стало. Директор не брал трубку, а из сотрудников никто ничего не знал. Их всех распустили домой и сообщили, что они там больше не работают, за документами обращаться к начальству…

Я честно пыталась сосредоточиться на поиске работы. Но либо меня не устраивал график, так как нужно ещё учиться: отец просто не позволит мне бросить универ, да и сама не хочу. Либо я не соответствовала требованиям. Конечно, я всё равно рассылала везде своё скудное резюме, но надежда на то, что мне позвонят, очень мала.

Витя меня не беспокоил. Видно, сам был занят. Он теперь тоже без работы остался. Но ему проще… он с образованием, да и опыт имеется. Правда, пошатнувшаяся репутация клиники может стать для него препятствием.

Вечером я сама приготовила лёгкий ужин, чем порадовала друга. Мы мирно покушали, почти не разговаривая, и разошлись по своим комнатам. Витя сообщил, что ему рано вставать на собеседование и пожелал мне спокойной ночи, а я собрала сумку на завтра и легла, но заснуть долго не могла.

Неуютно на новом месте, да и чувство тревоги никак не желало покидать. Я всё смотрела на дисплей телефона, чего-то ожидая, но так и не дождалась. Отключилась.

А утром собралась на учёбу и ушла, не позавтракав, ещё не зная, что меня ждёт «сюрприз»…

о дураках и геройских глупостях

Иван

Я не то проснулся, не то очнулся с диким ощущением, что меня переехало трамваем. Конечно, я понятия не имею, как себя чувствует перееханный трамваем человек, но по-другому это состояние я не мог описать. Мне было очень жарко, и при этом скидывать больничное одеяло не хотелось. В руке была капельница. Я ее просто чувствовал. Знакомое ощущение, хотя в больнице я второй раз в жизни. В первый раз банальный аппендицит вырезали, но вот это чувство катетера в вене я запомнил.

Открывать глаза очень не хочется, но как-то надо понять где я все же, знаю ли я эту больницу, знают ли в ней меня? Сообщили ли моим? Я как-то даже вспомнить не могу, когда отключился и где. Успел ли вчера все доделать?

Морщусь, приоткрываю один глаз и вижу сестру. Она сидит в кресле, кажется, дремлет. Если она тут, то все, наверно, плохо.

Только, попытавшись приподняться, я понял, что у меня трубка какая-то у носа.

— Вань, — опомнилась Инна и тут же швырнула в меня маленькую подушку.

А, ну значит не так уж все плохо.

— Ты совсем дурак, что ли?! — ругалась она.

— Только не кричи, — прошу я ее.

Голова болит очень, а голос у моей сестры звонкий, писклявый, особенно когда она нервничает, но если подушкой швыряется, то точно не плохо все. Когда все плохо, Инна замирает и очень испуганно смотрит на мир.

Я спросил у нее, где я и как сюда попал, что вообще случилось.

Оказалось, я вырубился на диване у юриста. Температура у меня была за сорок, поэтому тот вызвал скорую и позвонил отцу.

— А Кире сказали? — уточнил я.

— Слушай, на тему Киры, — вдруг сказала тихо Инна. — У тебя с ней что?

— Да отец меня на ней женить собрался, — уклончиво ответил я, пожимая плечами. — А что?

Мне от разговоров с сестрой становилось легче. Подумаешь, проспал ночь в больнице, все нормально, ну кислорода мне на всякий случай добавляют. Ничего. Все не так уж и плохо, буду знать, как себя работой изводить. Надо было раньше лечиться нормально, еще до встречи с Кирой. Я вообще никогда к простуде серьезно не относился, видимо, зря.