Кира выглядела расслабленной; сидела в своей домашней одежде на диване, вытянув длинные ноги, и смотрела телевизор с таким видом, словно ее действительно интересовал включенный фильм. Но звук был скручен на минимум, а если присмотреться, то можно было заметить, как блуждал из угла в угол взгляд девушки, не задерживаясь на лицах персонажей.

Красивая. И дикая, словно та кошка или тигрица, которую и приручить невозможно, и в клетку не запихнешь, и большое чудо, если она вдруг изволит прийти сама, по доброй воле. Иначе — никак. С такой женщиной проще с ума сойти, чем дождаться, пока она даст себя укротить.

Она заметила меня не сразу, наивно полагая, что скворчащие сковородки требуют постоянного присутствия повара рядом. Я же, признаться честно, засмотрелся на нее, даже поймал себя на странной мысли, что меня будто околдовали. Как Кире это удавалось? Ни одна другая девушка не могла одновременно быть со мной и при этом не принадлежать мне.

Чертова Кирина независимость цепляла меня лучше, чем карася червяк на рыболовном крючке.

Такое себе сравнение, конечно, Назар…

— Давно тут стоишь? — Кира повернула голову и воззрилась на меня с легким недовольством. — Еще минута, и я решу, будто ты маньяк.

— Конечно. Одержимый, продумываю, как бы тебя зажарить. Медиум рер или вел дан? — она скривилась, явно поняв аналогию, и я продолжил. — Там уже почти все готово. Так что присоединяйся.

— Пойду переоденусь, — кивнула Кира. — И тебе бы тоже не мешало.

Она легко поднялась с дивана, весело подмигнула мне и удалилась прочь, плавно покачивая бедрами. Эта ведьма ходит, как чертова модель: хочется вцепиться в нее, и не только взглядом. Даже не корчи из себя недотрогу, но при этом — все равно на расстоянии вытянутой руки.

Надо быть последним дураком, чтобы упустить такую женщину.

— Назар! — окликнула она меня.

— М?

— Ты еще с минуту постоишь, и там будет уже не вел дан, а уголь обыкновенный, — она подмигнула мне и быстро взбежала вверх по ступенькам.

А я, отругав себя за невнимательность, вернулся на кухню, где уже действительно едва ли не горелым пахло мясо.

— Повар года, — проворчал я себе под нос, сдергивая сковородку с огня.

Мясо, впрочем, было как раз идеальное — ничего не испортилось и не подгорело, я вполне мог быть собой доволен.

Презентация блюда — самый нелюбимый этап у многих поваров, почему-то считавших это пустой тратой времени, — была простой и быстрой. Тарелки практически сразу перекочевали на стол; мне чудом удалось отыскать даже подходящую подставку для пресловутых конфет. Даже интересно, какими они получились на вкус. Ничего смертельного, Вита Игоревна их пробовала, но это ведь другая партия…

— Я готова.

Я поднял голову, реагируя на мягкий Кирин голос, и едва не закашлялся. Дурень! Видел же ее в платье, и в пеньюаре том чертовом, и даже голой видел, это что, повод ронять тарелку с конфетами и устраивать приступ асфиксии?

Впрочем, Кира была какая-то другая в своем парадном платье, соблазнительно облегавшем фигуру. Другая — и все равно невероятно красивая. Эти рыжие кудри, гармонировавшие с темной тканью, блеск ее изумрудных глаз, минимум косметики на лице и легкий шлейф аромата.

Я никогда до нее не обращал внимания на чужой парфюм. Не интересовался этим. Привык к тому, что запах имеет все вокруг, и концентрировался в основном на продуктах — потому что они и были для меня важнее всего. В женщинах меня интересовало другое.

Впрочем… Кира, как бы мне ни хотелось утверждать противоположное, была не просто женщиной. И даже не просто способной заворожить кого угодно ведьмой.

— О. я вижу тут много вкусного… — она наклонилась над столом, втягивая носом аромат мяса.

Я и сам едва сдержался, чтобы не облизнуться. Плевать на мясо — впервые в жизни вижу, что ли? — но вырез ее чертова платья…

— Все для тебя, — я усмехнулся.

Нет, Назар, ты придурок. Перестань пялиться на девушку и включи голову, если у тебя в ней осталась еще хоть одна способная к адекватным действиям извилина.

— И конфеты? — хитро поинтересовалась Кира. — Те самые?

— Те самые, — утвердительно кивнул я.

Она прищурилась и повела плечом. Она и без того была слишком соблазнительной, чтобы я, нормальный здоровый мужик, мог спокойно готовить еду и не думать о ней… Скажем, без этого платья. А теперь — и вовсе пожирал глазами.

Кира это явно замечала, но пока что не спешила ни ворчать, ни спорить. Для нее такое поведение в целом было удивительным — чтобы Кира и обошлась без споров! Но, судя по внимательному взгляду сияющих глаз, конфеты мольфарки действовали на нее самым волшебным образом.

Позабыв о том, что на столе ее ждали еще другие, не менее вкусные блюда, Кира потянулась к небольшому блюдцу с конфетами. Ее пальцы замерли в нескольких сантиметрах от сладости, словно она задумалась, стоит ли пробовать прямо сейчас.

Вся деланная нерешительность Киры разбилась о звонок в дверь. Кокетливая улыбка моментально исчезла с ее лица, как и лихорадочный блеск глаз. Девушка дернулась в сторону коридора и даже собиралась вставать.

— Погоди, — остановил ее я. — Не волнуйся, я открою.

— Да я бы…

— Сам открою, — пришлось повторить тверже. Кира скривилась, закатила глаза, но возмущаться больше не стала.

По-хорошему, никто сюда в девять вечера прийти не мог. Но я подозревал, что один из жителей зимней сказки, все еще имеющий о себе слишком хорошее мнение, все же решил сюда явиться.

И вправду, за дверью оказался Виктор. Вновь завывала метель, и Витя явно посчитал это достойным поводом пролезть внутрь, но я решительно выставил руку вперед, не позволяя ему даже переступить порог.

— И не думай, — покачал головой. — Тебя тут никто не ждет.

— Я пришел к Кире, — взвился Витя. — Я хочу с ней поговорить! Я, между прочим…

— Пригласил ее к себе на рандеву? Я в курсе. И в курсе, что она вроде как тебе не отказала, — мой голос звучал спокойно.

Кричать не хотелось. Я вообще рассчитывал на то, что Кира не услышит ни одной фразы из этого не слишком приятного разговора. Ее Витя меня порядком достал, но это не значит, что надо раскрывать девушке все карты.

— Но она и не соглашалась, — продолжил я. — Так что послушай сюда, Витя. Все одобрение, которое ты мог получить от Киры, было исключительно для того, чтобы поддразнить меня. Я ее люблю, и это, думаю, взаимно. Но у нас двоих характер не сахар. Ты просто подвернулся под руку.

Парень заморгал, удивленно глядя на меня.

— Да, можешь считать, что она тебя использовала, — кивнул я. — И не вздумай рассказывать о том, что она стерва. Скажешь о Кире хоть одно плохое слово, клянусь, замараю о тебя все-таки руки и выбью несколько зубов. Так что сваливай отсюда подобру-поздорову. И да, еще…

Витя смотрел на меня даже не обиженно, а скорее пораженно. В его широко распахнутых глазах плескалось удивление, как будто я был первым человеком, который нашел время, чтобы поставить этого клоуна на место.

— Ксюшу — Оксаночку, как ты выражаешься, хотя ее зовут иначе, — тоже оставь в покое. Если возле нее или возле Киры тебя увижу — пеняй на себя. Ты понял?

— П-п-понял, — наконец-то выдохнул Витя.

— И какие выводы сделал? — терпеливо поинтересовался я, едва заметно кривясь.

Я терпеть не мог кому-либо угрожать. Недостойное это дело, которое обычно добром не заканчивается. Но Витя, этот надоедливый червь, явно не понимал человеческий язык. С ним либо так, либо будет продолжать являться сюда и путаться под ногами.

— Не подходить к Кире и Ксюше.

— И не пытаться связаться, — дополнил я. — Лучше вообще забудь об их существовании. Уяснил?

— Уяснил, — кивнул Витя. — И з-забыл.

— Отлично. А теперь свали отсюда и не болтайся под ногами.

Он дернулся, словно от удара, хотя я его, разумеется, и пальцем не тронул, и наконец-то убрался прочь. По ступенькам еще спускался медленно, а потом и вовсе помчался прочь, явно впечатленный моей тирадой. Я не спешил проникаться пониманием и светлыми теплыми чувствами по отношению к Виктору, потому просто спокойно захлопнул за ним дверь и собирался уже вернуться обратно на кухню, как вдруг обнаружил в коридоре прямо у себя за спиной Киру.


Сердитой она не выглядела. Во взгляде скорее плескался смех. Девушка едва заметно улыбалась, глядя на меня, и я поймал себя на мысли: что-то здесь не так.

— Ты его прогнал, — подытожила она.

— Да, — кивнул я. — Ты ж сама сказала, что он мерзкий гном. Вот я и подумал, что одним гномом больше, одним гномом меньше… А что?

— Ничего, — протянула Кира. — Ты ревнуешь.

— Так я и не отрицаю.

Она прищурилась, всматриваясь в меня, а тогда потянулась, как довольная кошка, и заявила:

— Между прочим, мне приятно. И я все еще жду, пока мы вернемся на кухню к нашему ужину…

Я подошел к Кире поближе. Она не отступила, не отшатнулась, хотя обычно старалась держать дистанцию, только повернулась спиной к стене, прижалась к ней, вздрогнула — вероятно, обои неприятно кололи лопатки, — и кокетливо улыбнулась.

— Тебе нравится это платье? — спросила ни с того ни с сего, словно я выражал какие-то сомнения по поводу гармоничности ее образа.

— Очень.

— И мне, — прошептала Кира. — Чувствую в нем себя очень сексуальной.

— Ты сексуальная в любой одежде.

— Правда?

— Абсолютно.

Она опустила взгляд. Сказал бы, что из ложной скромности, но нет. Кира в самом деле выглядела смущенной, словно ей никто никогда не делал таких комплиментов.

Это показалось мне странным. Она была очень красивой девушкой — яркой, привлекательной, с характером. За не просто должны стаями бегать мужчины. Но Кира каким-то чудесным образом умудрилась себя от них оградить. Все эти рассказы о том, что на потоке был лишь один парень, на работе тоже, а другие ее поклонники в основном женатые и старше ее в два раза… Это казалось смешным.