- У нас очень хороший доктор. Он обязательно поможет твоей маме. Его зовут - Савицкий Николай Сергеевич, запомни это имя.

Девочка выкрутилась из-под ее руки и заявила, что она знает, где выход и дойдет туда самостоятельно.

Вечно занятая медсестра, напутствовала ее "надеяться на лучшее" и, развернувшись на каблуках, помчалась по своим делам.

Девочка огляделась, вернулась к больничной палате и заглянула сквозь приоткрытую дверь, туда, где лежала ее мать. У постели матери стоял тот самый доктор, которого она просила о помощи, и разговаривал с молоденькой санитаркой.

- Аида Кош у нас во Дворце пионеров хоровой кружок вела, - щебетала санитарка, - мы песни разные пели, как же мне этого сейчас не хватает. Я очень петь люблю.

- И что пели? - поинтересовался доктор.

- Ну, наши советские песни пели, еще народные. А сама она романсы любила. У нее муж в первые дни войны на фронт ушел и говорят, что без вести пропал.

- На фронт значит ушел... - протянул доктор и сухо сообщил стоявшей рядом санитарке, - в общем, допелась она, Наташа, не жилец больше. И не смейте тратить на нее лекарство, его и так не хватает.

Наташа понимающе посмотрела на доктора и ничего не сказала.

Девочка за дверью побледнела, залилась слезами и бросилась прочь из больницы.

Уже на улице, пробегая через заснеженный парк, она поскользнулась и упала лицом в рыхлый мартовский снег. В истерике девочка колотила по снегу руками и ногами не переставая твердить при этом "Ненавижу, ненавижу, ненавижу...". Взяв себя в руки, она утерла снегом опухшее от слез лицо и пошептала "Николай Сергеевич Савицкий, да я твое имя теперь на всю жизнь запомню".


-26-




Несколько дней рыжий стажер Кости Трохова с чрезвычайным усердием и внимательностью следил за туристическим кружком, поэтому к концу недели у того, появилось большое количество фотографий с изображениями людей входящих и выходящих из здания бывшего детского сада.

Собравшись в кабинете Трохова, Дмитрий с Константином склонились на столом и заинтересованно разглядывали разложенные на нем снимки, напечатанные на цветном принтере.

- Смотри, вот этот, - ткнул Костя пальцем в одну из фотографий, где был изображен высокий худощавый мужчина лет пятидесяти с острыми чертами лица, в очках и длинном черном пальто, - по описанию Егора похож на Эдуарда Олеговича, руководителя их кружка.

- А этот, - перевел он палец на другой снимок с широкоплечим, спортивного вида молодым мужчиной с короткой стрижкой, в темных джинсах и укороченной кожаной куртке черного цвета, - скорее всего его заместитель, Михаил. По наблюдениям моего парня, днем кружок посещает человек шесть подростков от 12 до 14 лет.

Костя сложил вместе несколько фотографий и их протянул Дмитрию:

- Вот они все, можешь посмотреть, - произнес он, передавая снимки и продолжая рассказывать, - А поздно вечером собирается совсем другая публика, с которой даже я не хотел бы оказаться один на один в темном переулке. Он показал на фотографии, запечатлевшие крепких накаченных парней в темной одежде и спрятанными под капюшонами лицами.

- Может подключить федеральные структуры? - предложил Дмитрий, внимательно рассматривая снимки один за другим.

- А какие у нас доказательства?! - возразил ему Костя, - Те двое теперь уверяют, что напали на Митю из-за внезапно возникших личных неприязненных отношений. Представляешь?! Вот, ... - выругался Трохов, - У нас нет ничего, кроме версий и предположений, а этого недостаточно, сам понимаешь...

- Сделай мне копии этих фотографий, - попросил Дима.

- Да хоть все забирай, я себе еще распечатаю, - ответил Константин.

Дмитрий собрал все снимки вместе в пачку и вложил их в прозрачную пластиковую папку.

Какое-то время они с Костей обсуждали возможные варианты решений, но вспомнив, что он обещал Геле встретить ее сегодня с работы и свозить к Мите, который уже выписался из больницы и долечивался дома, спешно попрощался и уехал. Ему не терпелось поскорее ее увидеть.

Дмитрий проехал на территорию больничного городка и остановился неподалеку от корпуса, где она работала и чтобы не сидеть без дела, дожидаясь ее, взял папку, достал фотографии, полученные от Кости и начал рассматривал их еще раз, пытаясь запомнить лица, запечатленных на них людей. Время от времени он поднимал голову, посматривая в окно, чтобы не пропустить Ангелину.

Едва увидев ее, неспешно идущую по дорожке, в своем светлом пальто и голубом берете, Дима сунул снимки обратно в папку, небрежно бросил ее на пассажирское сидение, вышел из машины и помахал Геле рукой. Она увидела его, заулыбалась и, приблизившись, дружески чмокнула в щеку. Затем открыла пассажирскую дверь автомобиля и, не глядя, села на сидение. Тут же ойкнула и вытащила из-под себя папку с фотографиями. Посмотрела на них и удивленно спросила:

- Дима, а зачем тебе фотографии Эдика?

Павлов недоуменно переспросил:

- Эдика? Ты имеешь в виду Эдуарда Олеговича? Откуда ты его знаешь?

- Ну как же?! - еще больше удивилась Геля, - Я же рассказывала тебе про него, это сын Ираиды Максимовны, соседки Оленьки.

Дмитрий, моментально став серьезным, спросил ее:

- Геля, можем мы ненадолго заехать ко мне на работу? Мне нужна твоя помощь.

- Да, конечно, - согласилась она.

Дмитрий привез ее в следственный отдел и провел в свой кабинет. Усадив за стол, достал из сейфа Оленькин телефон и дал послушать запись разговора.

- Ты узнаешь эти голоса? - спросил он после того, как воспроизведение записи закончилось.

- Да, это точно Олин голос, - подтвердила Геля.

- А второй, мужской?

- Я не уверена, но, похоже, что она разговаривает с Эдиком, тот тоже немного картавит.

После этой фразы Геля охнула:

- Дима, ты думаешь, это ОН... ее и Женю?

- Геля, я пока не могу этого утверждать, - остановил ее Павлов.

- Но, ты же слышал, в чем она его обвиняла... - не унималась Геля.

Дмитрий объяснил:

- Даже, если Эдуард действительно прививает подросткам националистические идеи, то это нужно доказать. Пока нам нечего ему предъявить. Как и нет прямой связи между ним и убийством.

- Но запись..., - растерянно возразила Геля.

- Это ничего не доказывает, - ответил ей Дмитрий и предложил, - Давай съездим к Мите в другой раз, а сегодня лучше навестим Ираиду Максимовну, вдруг она расскажет нам что-нибудь интересное.






-27-




Ираида Максимовна удивилась, увидев Гелю и Диму на пороге своей квартиры, но, тут же, заохала, засуетилась, провела на опрятную кухоньку и предложила чай.

В кухне у нее была идеальная чистота и порядок: бежевая скатерть без единого пятнышка, тюль накрахмалена, баночки на шкафчике выстроены по размеру, даже мельхиоровые ложки были тщательно начищены.

- Какой у вас образцовый порядок, Ираида Максимовна, - восхитилась Геля.

- А что мне еще делать, Гелюшка, - улыбнулась Ираида Максимовна, доставая три фарфоровых блюдца и изящные чашки с нежным цветочным узором, - целыми днями дома, занимаю себя как могу.

- Ираида Максимовна, - вступил в разговор Дмитрий, принимая из рук пожилой женщины чашку, пахнущего чабрецом, чая, - я понимаю, что вы уже давали показания, но давайте просто поговорим, возможно, вы что-то еще вспомните, что могло бы нам помочь.

- Я постараюсь, молодой человек, - пообещала она. - Напомните мне еще раз свое имя.

- Дмитрий, - представился он.

- Хорошее имя, - улыбнулась Ираида Максимовна и погрозила пальцем Геле, - смотри, Ангелина, не упусти такого парня, видишь, какими глазами он на тебя смотрит. Это ты правильно сделала, что тогда с Иваном развелась.

Дмитрий не поверил своим ушам, он с радостным удивлением посмотрел на зардевшуюся Гелю, отчего она смущенно отвела глаза.

- Я потом тебе объясню, - отмахнулась она и попыталась вернуть разговор в нужное русло:

- Ираида Максимовна, вы же знаете, как я любила Оленьку, помогите нам, пожалуйста. Вспомните, может она вам на что-то жаловалась, что-то рассказывала?

Ираида Максимовна погладила ее по руке:

- Милая моя, я бы рада тебе помочь, только не знаю как, - ласково произнесла она, немного подумала и начала рассказывать:

- Оленька в последнее время часто жаловалась, что скучает по Мите. Мальчик вырос, стал жить отдельно. Женечка был занят на работе, и Оленька много времени посвящала занятиям с чужими детками. С того времени, как я беседовала с Оленькой в последний раз, не происходило ничего необычного. Все как всегда: утром я хожу за продуктами в гастроном за углом, весь день вяжу перед телевизором, вечером приходит мой Эдичка. Мы ужинаем и я ложусь спать. В нашем доме очень толстые стены, а у меня всегда громко работает телевизор, поэтому я ничего не слышала. Наверно это дело рук каких-то наркоманов.

Она достала из кармана кружевной платочек и приложила его к глазам.

- А чем занимается ваш сын? - спросил Дмитрий.

- Эдичка педагог, - с гордостью произнесла Ираида Максимовна, - раньше преподавал в строительном техникуме немецкий язык, но на работу было далеко ездить, поэтому он уволился и сейчас руководит туристическим кружком, здесь в нашем районе.

Дима и Геля услышали, как открылась и захлопнулась входная дверь.

- Мамуля, я дома, - раздалось из прихожей, и в коридоре, ведущем на кухню с полиэтиленовым пакетом в руках, появился Эдуард Олегович.

Увидев незваных гостей, он изменился в лице, его глаза сузились за стеклами очков, а губы сжались в тонкую полоску.

- Эдичка, дорогой, - проворковала Ираида Максимовна, - к нам зашла Гелюшка со своим другом, Дмитрием, который расследует убийство Оли с Женей.

- Вы снова допрашивали мою маму, - сходу накинулся на них Эдуард. Он действительно произносил букву "р" несколько гортанно и его голос был схож с голосом, слышанным Димой на Олиной телефонной записи. - Сколько можно издеваться над пожилым человеком, - почти кричал он, - Не мучайте ее! Вы, что не видите, как она устала. Уходите немедленно! - приказал он, указывая на дверь.