– Помнишь меня? – парень продолжал издевательским тоном шептать мне на ухо. Он откровенно лапал меня, трогая за спину, за талию, но в его руках было что-то ещё. Что-то острое…

– Кирилл, – выдохнула я это имя, как проклятье. Моё личное проклятье.

– Правильно, детка! – парень внезапно громко захохотал над моим ухом, сотрясаясь всем телом, – удивительно, что ты запомнила меня!

Кажется, этот факт его очень поразил. Забудешь тут…

Смех его был таким сумасшедшим, безумным. Мне хочется набрать номер психушки. Как жаль, что у меня ни номера, ни телефона нет…

– Так вот, Вишенка. Мне кажется, ты задолжала мне десять тысяч долларов…, – я почувствовала холодное, острое лезвие на своей шее. От мысли, что у Кирилла в руке нож, у меня закружилась голова.

–Да, я помню.

Я старалась оставаться спокойной, но внутри всё бушевало. Что, если он перережет мне горло? Я стала думать о своей жизни, о том, что сделала, и что не успела. Был бы здесь папа… я бы обязательно обняла его и извинилась за всё, что натворила, за все хлопоты, которые доставила, за все свои истерики. И перед мамой тоже. Ведь и ей я немало ужасного наговорила. Я бы так хотела обнять их прямо сейчас… а ещё я бы хотела в последний раз поцеловать Феликса, чтобы земля ушла из под ног, сердце забилось в ритме танго, а голова закружилась.

– Так вот, деньги мне нужны прямо сейчас, сладкая…, – сказав это, парень облизнул мою бегущую по щеке слезу, словно щенок.

Вот только неправильно воспитанная собака тоже может быть опасной.

– Но у меня их н-нет…, – и всё-таки голос дрогнул. Это было концом моего спокойствия и началом истерики. Слёзы градом полились из щёк. И совсем не от страха…

Я так люблю родителей и Феликса. Я так полюбила Машу! Я смогла вновь наладить отношения с Сашей! Так почему же всё рушится вот так? Как полная неудачница, я умру от рук ненормального психопата. Хотя на моём месте могла оказаться любая девочка. Опять вру… Конечно же, не любая! Ведь в нашей стране не так уж и много девочек с богатыми родителями. И папу я должна была ценить, а не упрекать в том, что он хотел, чтобы мы с мамой жили в достатке. А прямо сейчас я вновь чуть это не сделала. Прости меня, папа… И как же мне жаль, что я не смогла сказать этого тебе раньше.

Ведь папины охранники всегда были рядом со мной, чтобы я была в безопасности, а не чтобы позлить меня. И без папиных денег, без машины, я была бы не я. Я не смогла бы ощутить истинный «вкус» скорости. Я была бы другим человеком, но сейчас я – есть я. А совсем скоро меня вообще может не стать…

– Очень, очень жаль…, – наигранно отчаянным голосом «промурлыкал» Кирилл, но нож от моего горла не убрал, – но долг есть долг. Раз у тебя нет денег, плати чем-нибудь другим…

– Ч-чем? – кажется, я перестала дышать. И правильно, лучше уж задохнуться, чем умереть от этих противных рук безумца за собственный проигранный долг.

Маша, Машенька… знай, ты была лучшей девушкой на свете. Безумно доброй, лучшей подругой, о которой я не могла даже мечтать! Прости, если я сделала что-то не так…

– Ну, как же, Вишенка? Догадайся…

Мужчины, которые находились вместе с нами в комнате, тихо и отвратительно засмеялись.

– Я могу попросить отца, он даст сколько нужно.

Видимо, я уже настолько смирилась со своей смертью, что уже была к ней готова. Но я знала, что если сама попрошу Кирилла убить меня, он никогда этого не сделает, а лишь станет меня мучить ещё больше. Я совершенно не знала, как себя вести с психически больными людьми.

– О, это само собой, детка. Я уже отправил ему… «подарочек»…

– Тогда чего ты от меня хочешь?

– Хочу, чтобы ты мучилась. Я же понимаю, что ты от меня без ума… И твои чувства абсолютно взаимны, Вишенка! Сейчас, когда нет всяких Крысов, Феликсов, и мы совсем одни, ты можешь признаться мне! – у меня был лишь один вопрос: «Что он несёт?».

– Признаться? В чём?

Чем больше я вжималась в диван от страха, тем больше Кирилл приближался ко мне, будто сама смерть. Он не пугал меня, но заставлял морщиться от отвращения. Этот парень был сумасшедшим, он нёс какой-то бред, и я с нетерпением ждала, когда же он воткнёт нож мне в горло, и я перестану мучиться от его близости. В чём-то он был прав, я действительно сходила от него с ума. Но далеко не от любви.

Феликс, милый мой кот! Знай, я любила тебя больше жизни, гораздо сильнее своей никчёмной жизни, которая была прекрасна лишь благодаря тебе! Я любила тебя до дрожи, но нам придётся расстаться. Я думала, что разлучить нас может только смерть, но как же я ошибалась! Я и подумать не могла, что это могу сделать я и чёртов Кирилл! Я проиграла ему гонку, лишилась зрения по собственной глупости, а теперь я трепещу от нетерпения попасть на небеса. Кажется, психическое расстройство Кирилла передалось и мне…

– В любви, конечно, моя сладкая Вишня! Ты ведь любишь меня! Говори, любишь? – тон Кирилла менялся так быстро, что я не успевала понимать, что он вообще хочет от меня.

Я молчала, а по моим щекам бежали слёзы. Они так и не переставали течь с того момента, как я поняла, что у Кирилла в руках нож. Вот только тогда это обстоятельство напугало меня. А сейчас я ревела от нетерпения, от ожидания собственной смерти, и от этой мысли вообще. Подумать только, я жду этого! До чего странный этот мир! И я сама странная, наверное…

– Говори, сука, любишь меня или нет?! Отвечай! – кажется, своим молчанием я не на шутку разозлила Кирилла.

Мама, мамочка, мамуля моя… прошу тебя, прости меня за всё! За всё, что я наговорила тебе! Я люблю тебя так сильно, той самой девичьей любовью дочери к маме! Я хочу, чтобы с Олегом ты была счастлива. И знай, что я буду на твоей свадьбе! Я буду смотреть на тебя с небес, буду держать тебя за руку, когда ты будешь кидать красивый букет подружкам. Я буду с тобой всегда, мамочка… Я люблю тебя сильнее всех на свете, и спасибо за то, что дала мне когда-то жизнь!

– Значит, ты не любишь меня?! Но это НЕ ПРАВДА! – Кирилл зарычал от злости, и по глухому звуку я поняла, что он со всего размаху воткнул острый нож в диван. Нужно было в меня, идиот!!!

Я не могла ответить от уничтожающих меня изнутри рыданий. Я не могла вымолвить ни слова. Но я всё же нашла в себе силы и выдавила:

– Н-не люб-блю…

Я люблю Феликса!

Дорогой папочка, я надеюсь, что у тебя в жизни всё сложиться хорошо! Я хочу, чтобы ты нашёл себе достойную женщину, в которую бы вновь влюбился, словно мальчишка, как когда-то в маму… Раньше я бы хотела, чтобы ты плакал, чтобы я понимала, что дорога тебе. Но сейчас я считаю это желание глупым. Я не хочу, чтобы ты плакал, папочка! Пожалуйста, живи дальше, найди в себе силы! Раньше мне казалось, что мы с тобой очень-очень разные. И даже смешно, что я осознала лишь сейчас: это далеко не так! Мы с тобой очень похожи. Мы упрямые, упёртые, гордые. Мы сильные, папа. И я хочу, чтобы ты знал: я нашла в себе силы и смирилась со смертью. Хочу, чтобы ты сделал тоже самое, чтобы ты смирился с моей смертью. Я очень, слышишь, ОЧЕНЬ тебя люблю!!! Я всегда буду рядом, помни об этом…

– Кого же ты любишь? – спокойно спросил Кирилл.

– Я люблю всех, кто мне дорог, – вот и слёзы закончились. Внутри осталась одна пустота.

– Уведите её и дайте ей поесть. Не хочу, чтобы она умерла с голоду, – неожиданно сказал охране Кирилл.

И моя смерть отложилась ещё на неопределённое время. Зачем же он мучает меня? Неужели не может «казнить» прямо сейчас, когда я к этому готова? Сволочь…

24

*****

– Куда мы едем?! Где она?!

– Успокойся ты! Я установил на Дарью Олеговну жучёк, мы едем к той точке, – указал рукой на пульсирующую точку на навигаторе.

– Едь быстрее! Пожалуйста, едь быстрее!

– Да успокойся ты! Тут криками не помочь!

Чёрная машина мчала по трассе, лихо обгоняя остальные автомобили. Казалось, что они ползут как черепахи. Сердце у обоих парней стучало, и стук его отдавался в голове, словно счётчик: «Раз…два…три…» И было не понятно, что случится, когда их время закончится. Что будет потом?

*****

Я уже устала считать дни, часы и минуты, которые провела в этой ужасной камере. Здесь было очень холодно, пахло сыростью и чем-то пряным. Мы говорили с Кириллом позавчера, но казалось, что это было очень-очень давно. Вчера ко мне три раза заходили какие-то мужчины. Они спрашивали, хочу ли я пить. А единственное, чего я хотела – поскорее исчезнуть из этой темницы. У меня и в обычной жизни такая же – кругом темнота, холод и сырость, что в семье, что с друзьями. Но именно здесь я это осознала, и почему-то мне это не понравилось. Да кому такое понравится?!

В общем, меня кормили два раза в день. Приносили тёплый, будто только из печи хлеб. И молока, холодного и, я уверена, вкусного. Но я не притрагивалась ни к тому, ни к другому. Не потому что считала еду отравленной, нет. Тогда бы я уплетала её за обе щёки под удивлённые и насмешливые взгляды охранников. Просто я не хотела есть. Я уже ничего не хочу. Даже странно… для счастья мне нужно умереть, и этого будет достаточно. Мысли психопатки. А может я и правда психопатка? Не знаю…

Я не спала всю ночь, не могла уснуть. Мои глаза зачем-то завязали толстым полотенцем, хотя я итак ничего не вижу. Идиоты. Но это было не главное. Вот иногда у человека бывает момент, когда он сломлен. Тогда он закрывает глаза и видит перед собой что-то, чего видеть не желает. У меня такое же состояние, но проблема в том, что мои глаза закрыты всегда… И я всё время вижу Кирилла с широкой и безумной улыбкой. Он приставляет нож к горлу Феликса… Я безумно хочу открыть глаза, но не могу! Эта картинка передо мной постоянно! Наверное, от этого я всё время дрожу. Я сижу прямо на холодном бетонном полу, в окружении таких же холодных стен. От тонкого запаха мне становится нехорошо, я чувствую, что бледнею, а моя голова начинает кружиться, будто подсказывая мне, что нужно поесть и поспать. Но шла бы она к чёрту.