– Это не проблема! – самоуверенно заявил Феликс и сполз по стеночке лифта, опустившись рядом со мной.


Наши плечи соприкасались, и мне захотелось положить голову на сильное плечо этого парня. Феликс каким-то образом вызывал у меня бурю внутри. Сердце то взрывалось на мелки осколки, то застывало. Лёгкие то наполнялись воздухом, и дыхание учащалось, то лишались кислорода полностью, и дышать я уже не могла. А глаза… мои глаза стояли на месте, отчего я казалась обезумевшей. В них непонятно почему появлялись слёзы, хотя чувства обиды или горя внутри меня не было.


Я всё-таки положила свою голову на плечо Фила, и парень неожиданно притянул меня к себе ближе, хотя я итак сидела к нему впритык.


– Знаешь, Даша… я ведь правда думал, что ты окажешься маленькой ослепшей девочкой, за которой будет легко присмотреть.


Неожиданно тихий и хриплый голос Феликса раздался прямо у меня над ухом. Мне стало жарко и захотелось раздеться, почувствовать прохладу. В такой обстановке сложно было вникать в сказанное, но я пыталась.


– И как тебе то, что ты увидел на самом деле? – задала я возникший в голове вопрос. Удивительно, но ответ парня волновал меня.


– На самом деле, когда я понял, что девочкой оказалась ты, я растерялся. Я не знал, что делать, ведь ты была уже взрослым человеком со своими переживаниями и проблемами. И ты очень умело находила приключения, в которые втягивала и меня. Я не могу точно ответить, какого мне было вначале. Но я стараюсь научится заботиться хотя бы о ком-то…


Фил замолчал, а я невольно заёрзала на месте. От слов парня появилось волнение и удивление. Феликс запустил свою руку в мои волосы и стал нежно перебирать пряди. Мы сидели в милой и отнюдь не дружеской позе: Феликс взял меня на колени и повернул к себе лицом. Сейчас он смотрел на меня, возможно разглядывал каждую частичку моей кожи, перебирал мои волосы. А я перед собой ничего не видела. И вновь появилось желание увидеть Феликса в жизни. Как он выглядит и соответствует ли моим представлениям? Мне почему-то казалось, что парень – настоящий красавец. Самоуверенный, немного дерзкий, вечно ухмыляющийся. Именно красивые парни чаще были такими. И далеко не всем они открывали свои прекрасные стороны, которые пытались прятать от чужих глаз. Не думаю, что многие знали о том, что Фил умеет быть нежным, ласковым и добрым. Не многие знали, как он умеет заботиться, и что парень умеет мило улыбаться, а не всё время ухмыляется.


– Почему ты так говоришь? Неужели ты никогда ни о ком не заботился? – в моих словах звучала тревога, которая, видимо, умилила Феликса, отчего он нежно заправил прядь волос мне за ухо и погладил по щеке. Словно ласковый мурчащий кот, я подставила щёку, чтобы Феликс не отрывал свою руку.


– В моей семье всё было не так просто… отец, сколько его помню, пил, отчего маме приходилось зарабатывать и прокармливать нас с сестрой одной. Но она никогда не жаловалась. В связи с маминой постоянно занятостью, она никогда не проявляла к нам любви и нежности. Она старалась показать это своим трудом, и мы брали с неё пример. Потом батя с мамой развёлся… помню, нам с Ксюшей было очень тяжело в то время, ведь папа с мамой ругались, и он сказал, что мы его больше никогда не увидим. Несмотря на всё, мы любили его, и эти слова причинили нам нестерпимую боль. Я, как пацан, слабины не давал, а вот мучения Ксюши отчётливо видел. Я старался поддерживать её и мать, им обоим было нелегко, Поэтому пошёл работать на завод, помогал местным мужикам. Так и получилось, что в двенадцать лет я уже начал работать. В общем-то, батя потом умер от инфаркта, и мы с Ксю даже не успел попрощаться, слишком на него злились. И с того момента в нашей семье любовь и забота показываются трудом, а не словами и лаской. Я действительно никогда ни о ком не заботился по-настоящему. Только помогал, чем тогда мог. Но ты пробудила во мне это мальчишеское рвение держать кого-то за руку, заботиться о нём и говорить приятные вещи, которые никому и никогда я не говорил…


После рассказа Феликса на моей душе остались смешанные эмоции. С одной стороны, Феликс сказал, что хочет обо мне заботиться. А с другой, у парня было такое трудное детство, и мне жаль, что в их семье нельзя быть открытым и искренним.


– Невозможно всегда быть зажатым. Держать всё в себе трудно и больно… а я не хочу, чтобы тебе было больно, – прошептала я, крепко обнимая парня за шею и целуя в висок. Это вышло случайно, но от этого невинного поцелуя мы оба вздрогнули, как от удара током.


– И ты меня раскрываешь, Даша. С тобой я не могу закрыться в себе. Вы словно взломали моё сердце, Дарья, – Фил тихо засмеялся, и я вместе с ним. С этим невыносимым парнем я чувствовала себя лёгкой и невесомой. Словно я птица, парящая в небе. Мои глаза были закрыты, отчего я могла чувствовать себя связанной. Но с Феликсом я удивительным образом становилась свободной.


– Скажи мне, как ты выглядишь…, – внезапно прошептала я и покраснела. Но остановить саму себя я уже не могла.


В порыве откровенности и нежности я совершенно забыла, где мы находимся и что делаем. Я забыла, о чём мы говорим и как. Если бы мы с Филом сейчас ссорились, я бы всё равно захотела запустить руки в его густые волосы, чтобы взъерошить их, как это делает парень. Мне казалось, что такой парень, как Феликс, любит ерошить волосы, чтобы они не падали на лоб, а торчали кверху. Именно это я и сделала.


– Хочешь узнать, не страшный ли я в жизни? – пошутил кот и тихо засмеялся, отчего его грудь затряслась, а я вместе с ней.


– Нет, мне просто интересно, как такой самовлюблённый парень выглядит.


Феликс взял меня за обе руки, отчего мне пришлось выпустить пятерню из его прекрасных волос. Он по очереди поцеловал тыльные стороны ладоней и прижал мою правую руку к своей щеке. Она была гладкой, и я поняла, что Феликс не бородатый мужик, похожий на алкаша. У Саши часто была еле ощутимая щетина… видимо, бывший парень плохо брился.


– У меня самая обычная внешность, – скромно заявил Фил. Я напряглась. Чтобы такой самодовольный парень и не похвастался собой?


– А конкретнее? – попросила я, ожидая, что на этот раз Феликс мне точно похвастается, и это ничто иное, как "скромность".


– Мы уже завтра летим в Германию. Совсем скоро ты и сама меня увидишь, – теперь всё стало ясно. Феликс просто хотел, чтобы я оценила его сама, а потом восторгалась, какой он красавец.


Я ухмыльнулась и всем нутром почувствовала, что котяра усмехнулся мне в ответ.


– Уверена, ты тот ещё красавец…, – насмешливо прошептала я, а затем с наигранной растерянностью добавила, – наглец. Я хотела сказать наглец…


– О, не знал, что ты так думаешь, – засмеялся парень, и я вновь шуточно ударила его в грудь, – ты попала в самое сердце…, – вновь хриплым голосом прошептал кот, отчего у меня буквально снесло крышу. Думаю, она улетела у нас обоих.


Я не знала, как оценивать такой ответ. Это была весьма двусмысленная фраза. Но фил и не дал мне подумать о ней. Он внезапно обхватил мою талию сильными руками и притянул ближе к себе. Теперь наши головы были в каких-то миллиметрах друг от друга. Дыхание участилось у нас обоих, и моё сердце вновь пустилось танцевать. Не понимаю, в какой момент всё произошло, но наши губы соприкоснулись.


Сначала поцелуй был робким и осторожным. Мы изучали друг друга с нежностью и трепетом, хотелось подольше насладиться вкусом мяты на губах Фила. Затем мы стали увереннее, и поцелуй перерос в страстный и настойчивый. В лифте стало невыносимо жарко. Руки Феликса стали изучать моё тело, а мои, всё это время упирающиеся в грудь парня, теперь зарылись в его волосы, и я слегка их сжала. С моих губ сорвался чуть слышный стон от наслаждения поцелуем, и ему эхом ответил Феликс.


Клянусь, ещё немного, и мы бы стали срывать друг с друга одежду. Но мы с котом так отвлеклись друг на друга, что не заметили, как в лифте снова зажёгся свет, и коробка вновь поехала. Поэтому мы вздрогнули, когда двери раскрылись, а на площадке, кажется, кто-то стоял. Феликс несколькими движениями снял меня с себя, встал на ноги и осторожно поднял и меня. Стало ужасно неловко, и я покраснела.


– Хех, молодёжь! Клаустрофобия у них, – насмешливым голосом протянул, очевидно, ремонтник, и мы вышли.


Прошли мимо этого мужичка, и я выдохнула. Мои щёки всё ещё горели от стыда, а на губах оставался привкус мяты. Казалось, что мы с Феликсом ещё целуемся, ведь губы всё ещё помнили этого непонятного парня. Радовало то, что сегодня он стал мне чуточку понятнее… А приключения на этом не заканчивались!

18

Ремонтник ушёл, оставив покрасневшую меня и ухмыляющегося Феликса на лестничной клетке. Было неловко, и я невольно обхватила плечи руками. По телу шли мурашки, а сердце всё ещё танцевало в груди, взрывалось, разлеталось на части и вновь собиралось.

На меня снизошло озарение. Это была мимолётная мысль, о которой я тут же забыла, но она была столь важной… Любовь – это когда твоё сердце взрывается на сотни мелких осколков и собирается, словно пазл, снова. При этом ты не перестаёшь бояться, что причина твоих воздыханий внезапно исчезнет. И казалось бы несколько часов назад ты стоял и обнимал этого человека, считал его по-настоящему дорогим тебе, а потом… а потом мурашки по телу от пустоты вокруг. И страшно, что сердце сейчас вновь взорвётся, но не соберётся снова. Оно рассыплется и бесследно исчезнет, превратившись в кучу бессмысленных осколков. Любить всегда страшно…

Как уже говорилось, эти мысли не задержались в моей голове надолго. От них меня отвлёк Феликс, который неожиданно взял мою руку в свою ладонь и слегка сжал, будто боялся, что я сбегу.