Анна быстро взглянула на общественного адвоката Хиггинсов, затем посмотрела прямо в глаза отца мальчиков.

– Я знаю, что за прошлый год мистер Хиггинс не менее трех раз заявлял, что присоединился к реабилитационной программе. – Анна увидела, как лицо Хиггинса потемнело от ярости. «Пусть ненавидит меня, – подумала она, – но будь я проклята, если он еще раз ударит этих детей!». – И я знаю, что он так и не закончил ни одной программы.

– Мисс Спинелли, алкоголизм – это болезнь. Сейчас мистер Хиггинс ищет лекарство от своей болезни. Вы согласны с моим мнением, что миссис Хиггинс – жертва болезни своего мужа?

– Согласна, но это не меняет дела. Она страдала от него – как физически, так и эмоционально.

– А не думаете ли вы, что она и ее дети будут страдать еще больше, если их разлучат? Неужели вы считаете, что суд должен забрать этих троих маленьких мальчиков у их матери?

«Эта мать должна была сделать свой выбор раньше, – подумала Анна. – Но она оставалась с человеком, который избивал и терроризировал детей, угрожал их здоровью».

– Я считаю, что она будет страдать до тех пор, пока не решится изменить свое положение. Мое мнение профессионала: в данное время миссис Хиггинс не способна позаботиться о себе, не то что о детях.

– И мистер, и миссис Хиггинс нашли постоянную работу, – продолжал адвокат, – миссис Хиггинс под присягой заявила, что они с мужем помирились и работают над преодолением трудностей своего брака. Она считает, что разделение семьи только принесет всем ее членам эмоциональную боль.

– Я знаю, что она верит в это, – Анна с сочувствием посмотрела на миссис Хиггинс, но голос ее не дрогнул. – Однако в данный момент речь идет о здоровье и безопасности троих детей. Я знакома с заключениями врачей и психиатров, с полицейскими рапортами. За последние пятнадцать месяцев эти трое детей поступали в приемный покой «Скорой помощи» в общей сложности одиннадцать раз. – Анна перевела взгляд на адвоката, удивляясь, как он может бороться в суде за то, что, несомненно, было бы губительно для троих маленьких мальчиков. – Я знаю, что четырехлетнему ребенку сломали руку, словно прутик. Моя безоговорочная рекомендация: для обеспечения физической и эмоциональной безопасности эти дети должны остаться в проверенной и контролируемой приемной семье.

– Против мистера Хиггинса никогда не выдвигались официальные обвинения.

– Да, не выдвигались. – Анна посмотрела прямо в усталые глаза матери и тихо добавила: – И это еще одно преступление.

Когда допрос был закончен, Анна прошла мимо Хиггинсов, не удостоив их взглядом, но маленький Куртис протянул к ней ручку из-за перил.

– У вас есть леденец на палочке? – прошептал он, и Анна улыбнулась: она обычно приносила ему леденцы, он обожал вишневые.

– Может быть, есть. Давай посмотрим. Анна копалась в сумочке, когда за ее спиной раздался грохот.

– Убери свои лапы от моего ребенка, сука! Повернуться она не успела: Хиггинс ударил ее изо всех сил, сбив с ног. Анна плашмя полетела на пол и ударилась щекой о деревянное сиденье стула. Ее голова зазвенела, как церковный колокол, из глаз посыпались звезды. Умудрившись встать на четвереньки, Анна услышала крики и проклятья.

Щека дико болела, ладони, проехавшиеся по плиточному полу, горели огнем. И, черт побери, новые колготки, которые она надела взамен порвавшихся утром, были разодраны на коленях!

– Не дергайся! – приказала Мэри-Лу. Сидя на корточках перед Анной, она решительно врачевала ее ссадины.

– Ради такого я готова потерпеть. Приятно сознавать, что пострадала не зря. Благодаря маленькой демонстрации в суде этот негодяй теперь не скоро подойдет к детям!

– Анна, ты меня беспокоишь, – Мэри-Лу подняла блестящие темные глаза, – мне даже кажется, ты получила удовольствие от того, что тот двухсотфунтовый тупица сбил тебя с ног.

– Я получила удовольствие от результатов. Ой, ой! – Анна взвизгнула и затаила дыхание, когда Мэри-Лу поднялась и дотронулась до ее ободранной щеки. – Я с наслаждением писала на него заявление в суд за нападение. А самое большое удовольствие я получила, когда дети ушли домой с приемными родителями.

– Что и говорить, славно поработала… – Качая головой, Мэри-Лу отступила. – Меня также беспокоит, что ты слишком сближаешься со своими подопечными.

– Невозможно помогать издали. Мэри-Лу, в нашей работе и так слишком много канцелярщины. Документация, выполнение установленной процедуры… Иногда просто необходимо сделать что-то живое!.. А нападение двухсотфунтового тупицы? Во всяком производстве бывают свои издержки.

– Если ты будешь принимать все так близко к сердцу, то не отделаешься только ободранной коленкой и парой царапин.

– Знаешь, если не принимать все близко к сердцу, то следует искать другую работу.

Мэри-Лу вздохнула. Трудно спорить, когда чувствуешь то же самое.

– Иди домой, Анна.

– До конца работы еще час.

– Иди домой, – повторила Мэри-Лу. – Считай это боевой наградой.

– Ну раз ты так ставишь вопрос, не буду возражать. Мне этот час не помешает. У меня дома совершенно нечего есть. Должна сказать… – Услышав стук по косяку открытой двери, Анна замолчала, подняла взгляд, и тут же ее глаза широко распахнулись. – Кэмерон?!

– Мисс Спинелли, не уделите ли вы мне минуту… – Его светская улыбка внезапно превратилась в волчий оскал, глаза вспыхнули. – Дьявол! Что с тобой случилось? – Он ворвался в комнату, сразу заполнив ее собой, и чуть не опрокинул Мэри-Лу, чтобы добраться до Анны. – Кто посмел ударить тебя?!

– Никто. Это просто…

Не дав ей закончить, Кэм резко повернулся к Мэри-Лу. Разрываясь между изумлением и восхищением, Мэри-Лу попятилась и подняла руки ладонями вверх.

– Не я, чемпион! Я своих подчиненных только запугиваю. Ни разу и пальцем до них не дотронулась.

– Просто возник спор в суде, вот и все. – Стараясь сохранять профессиональное достоинство – несмотря на босые ноги, – Анна встала.

– Мэри-Лу, это Кэмерон Куин. Кэмерон – Мэри-Лу Джонстон, мой начальник.

– Очень рада познакомиться с вами даже при таких обстоятельствах, – Мэри-Лу протянула руку. – Я училась у вашего отца миллион лет назад. Я просто обожала его.

– Да? Спасибо. Так кто ударил тебя? – снова спросил Кэм Анну.

– Некто, уже попавший за решетку. – Анна быстро сунула босые ноги в лодочки на низких каблуках, думая только о том, как бы поскорее увести Кэмерона от любопытного и проницательного взгляда начальницы. – Мэри-Лу, я воспользуюсь твоим предложением. Кэмерон, если ты хотел поговорить о Сете, можешь отвезти меня домой. – Анна натянула серый жакет и расправила его. – Это недалеко. С меня чашка кофе.

– Прекрасно, – Кэм ухватил ее за подбородок и пристально посмотрел в глаза, – поговорим.

– До завтра, Мэри-Лу.

– О, да! – Мэри-Лу весело улыбалась, пока Анна поспешно собирала портфель. – Мы тоже поговорим.

15

Анна хранила молчание, пока они не вышли из здания и не оказались одни на автостоянке.

– Кэм, ради Бога!

– Что – «ради Бога»?

– Я же здесь работаю! – Анна остановилась около его машины и повернулась к нему лицом. – Я здесь работаю, помнишь? Ты не можешь врываться в мой кабинет, как разъяренный любовник!

Кэм снова взял ее за подбородок:

– Я и есть разъяренный любовник, и я хочу знать имя сукина сына, посмевшего ударить тебя.

Воздух вокруг словно наэлектризовался от его ярости. Но Анна не смела поддаваться. «Это было бы абсолютно непрофессионально», – говорила она себе, чувствуя, что все тело охватывает непозволительная дрожь.

– Этим человеком занялись соответствующие органы. И ты не имеешь права быть любовником – разъяренным или любым другим – во время моего рабочего дня!

– Неужели? Попробуй остановить меня, – с вызовом произнес Кэм и сокрушил ее губы поцелуем.

Секунду Анна извивалась, пытаясь вырваться. Кто угодно мог выглянуть из окна и увидеть их! Поцелуй был слишком жарким и слишком бурным для данного места в разгар дня.

Но этот поцелуй был также слишком пьянящим, чтобы сопротивляться. Анна сдалась – Кэму, себе – и обвила его шею руками.

– Может быть, хватит? – с трудом выдавила она.

– Нет.

– Ладно. Тогда продолжим в машине.

– Отличная мысль. – Кэм отпустил ее и вдруг удивительно нежно и осторожно провел губами по ссадине на ее щеке: – Больно?

– Чуть-чуть.

Анна влезла в машину и с нарочитым спокойствием занялась ремнем безопасности.

– Так что же все-таки случилось? – спросил Кэм, садясь за руль.

– Жестокому отцу и мужу не понравились мои показания в семейном суде. И он толкнул меня. К сожалению, я стояла к нему спиной, не то обязательно заехала бы ему коленом в пах. Но поскольку я его не видела, то спикировала на пол носом вниз. Ужасное зрелище! Я бы, наверное, смутилась, если бы в результате он не оказался в тюрьме, а дети – в безопасности в приемной семье.

– А жена?

– Тут я ничем не могу помочь. – Голова раскалывалась, и Анна откинулась на спинку сиденья. – Ей придется справляться самой.

На это Кэм ничего не ответил, но был совершенно согласен с ней. Вообще-то он мчался сюда, бросив троих мальчишек на Этана, чтобы рассказать о расследовании страховой компании, о возможной связи Сета с его отцом, о поисках матери Сета, которые затеял Филип. Он решил наконец рассказать ей все, попросить ее совета, узнать ее мнение. Теперь он сомневался в разумности своего решения и выискивал оправдания для отсрочки: у нее был тяжелый день, ей необходима его забота, а не лишние проблемы. Они уже подъезжали к ее дому.

– И часто тебя сбивают с ног в связи с работой?

– Ну что ты! – Анна рассмеялась. – Только иногда кто-нибудь взмахнет кулаком или запустит чем-нибудь, но в большинстве случаев все ограничивается словесными оскорблениями.

– Веселая работенка!

– Нормальная. Зато не соскучишься. – Взяв Кэма за руку, Анна пошла рядом с ним к дому. – Ты знал, например, что телевидение – орудие коммунистов?