– И даже подрались из-за последнего куска. Очень вкусно. Спасибо, – теперь, исчерпав темы для непринужденной беседы, Этан не знал, куда девать руки, наконец придумал и почесал Саймона. – Хороший улов сегодня.

– Я вижу. – Но ее улыбка не коснулась глаз, она нервно закусила губу, а это был верный признак того, что Грейс тревожится.

– Какие-нибудь проблемы?

– Этан, я понимаю, как ты занят, и мне неловко задерживать тебя… – Она обвела взглядом причалы. – Но ты не мог бы немного пройтись со мной?

– Конечно. Заодно выпью чего-нибудь холодного. Джим, дальше ты действуешь сам.

– Есть, капитан.

Этан сунул руки в карманы и пошел рядом с Грейс. Собака бежала впереди. Он почти не замечал мелькающих пальцев сборщиков крабов, автоматически кивал, когда слышал приветствия, и отмечал запахи… потому что очень любил их:

запахи воды, рыбы, соли. И легкий аромат мыла и шампуня Грейс.

– Этан, я не хочу причинять горе тебе и твоей семье.

– Ты и не смогла бы, Грейс.

– Вероятно, ты уже знаешь… Просто я очень беспокоюсь, это так отвратительно! – В ее голосе кипел гнев, что было для Грейс большой редкостью. Ее лицо окаменело, губы угрюмо сжались. Этан решил увести ее подальше от пристани, подумав что не так уж сильно он хочет пить.

– Так расскажи мне, облегчи душу.

– И взвалить груз на тебя? – сказала она со вздохом.

Ей не хотелось огорчать его. Этан всегда был рядом, всегда подставлял плечо в трудную минуту. Когда-то Грейс ждала от него большего… но научилась принимать жизнь такой, какая она есть.

– И все-таки, я думаю, тебе лучше знать, – тихо сказала она. – Невозможно справляться с тем, о чем не знаешь. Объявился следователь страховой компании. Он разговаривает с людьми, задает вопросы о вашем отце и о Сете. А он-то решил, что с этим покончено! Этан легко сжал ее руку. Они уже ушли достаточно далеко от пристани, от лавок на набережной, от шума машин.

– Какие вопросы?

– О душевном состоянии вашего отца в последние недели перед аварией. О том, как он привез Сета. Сегодня рано утром этот инспектор приходил ко мне. Я подумала, что лучше поговорить с ним, – Грейс взглянула на Этана и испытала облегчение, когда он одобрительно кивнул. – Я сказала ему, что Рэй Куин был одним из лучших людей из всех, кого я знала, и выложила ему свое мнение о тех, кто собирает мерзкие сплетни.

Этан улыбнулся, и ее губы тоже слегка изогнулись.

– Он довел меня до бешенства! Уверял, что просто выполняет свою работу, а сам такой скользкий, вкрадчивый… Но я встревожилась еще больше, когда он спросил, знаю ли я что-нибудь о матери Сета и о том, откуда взялся мальчик. Я ответила, что не знаю и что это не имеет значения. Сет находится там, где должен быть, и точка. Надеюсь, я поступила правильно?

– Просто отлично.

Ее глаза потемнели и теперь были цвета штормового моря.

– Этан, я знаю, какую боль причиняют сплетни. Но вы не должны обращать внимание, – Грейс взяла его руки в свои. – Все, кто знает вашу семью, никогда не поверят в эти сплетни.

– Мы пробьемся, – Этан легко сжал ее руки и снова не знал, что делать дальше: то ли держать их, то ли отпустить. – Я рад, что ты рассказала мне. – Он все-таки отпустил ее руки, но продолжал смотреть ей в глаза и смотрел так долго, что она покраснела. – Ты мало спишь. У тебя усталые глаза.

– О… – Смущенная, Грейс коснулась кончиками пальцев припухлостей под глазами. И почему он замечает только то, что у нее не в порядке?! – Обри плохо спала ночью. Мне пора возвращаться, – сказала она, потрепав по голове терпеливого Саймона. – Я завтра приду к вам убраться.

Грейс поспешила прочь, грустно думая о том, что мужчина, замечающий только твою усталость и тревоги, вряд ли обратит на тебя внимание как на женщину.

А Этан смотрел ей вслед и думал, что она слишком хорошенькая, чтобы работать, как лошадь.

Инспектор страховой компании Маккензи вел очередное расследование. На данный момент его записи содержали описания человека, который при жизни был святым – с нимбом, огромным и ярким, как солнце. Бескорыстный самаритянин Рэй Куин не только любил своих соседей, но с готовностью взваливал на себя их трудности и с помощью преданной жены спасал человечество и демократию.

Но были и другие мнения. Кое-кто считал Рэймонда Куина напыщенным и назойливым деспотом, коллекционирующим трудных подростков, как другие коллекционируют марки, и использующим их как рабов, как бальзам для раздутого самолюбия и, возможно, как средство удовлетворения похоти.

Последнее мнение было гораздо интереснее, но высказывалось меньшинством.

Будучи человеком дотошным и осторожным, Маккензи сознавал, что правда, скорее всего, лежит где-то посередине: между святостью и греховностью.

Никто не ставил перед инспектором цель причислить Рэймонда Куина, страховой номер 005-678-ЛК2, к лику святых или осудить его. Он просто должен был собрать факты, которые определят, следует выплачивать страховку или нет.

А время и труды инспектора Маккензи оплачивались в любом случае.

Проголодавшись, Маккензи остановился на набережной и перехватил сандвич в грязной забегаловке под названием «У залива». Он питал слабость к жирной пище, дурному кофе и официанткам с именами типа Лулу-Белл.

Именно поэтому в пятьдесят восемь лет он весил на двадцать – двадцать пять фунтов больше нормы, страдал хроническим несварением желудка и был дважды разведен.

Маккензи также мог похвастаться приличной лысиной, шишковатыми пальцами и хронической болью в глазном зубе. Он понимал, что не является образцом мужской красоты, но свою работу знал: все тридцать два года в компании «Надежное страхование жизни» его отчеты о расследованиях считались идеальными.

Маккензи остановил свой «Форд-Таурус» на площадке рядом с огромным зданием. Его последний собеседник, маленькое ничтожество по фамилии Клермонт, растянув губы в гаденькой улыбочке, объяснил дорогу и сказал, что здесь можно найти Кэмерона Куина.

Клермонт не понравился инспектору уже через пять минут общения. Маккензи достаточно долго работал с людьми, чтобы различать жадность, зависть и злобу даже под маской обаяния. А в Клермонте Маккензи даже никаких масок не заметил, однако вел себя с ним с профессиональной учтивостью.

Инспектор рыгнул, вспомнил об обеденном маринаде, покачал головой и вытащил таблетку «Зантака», который принимал каждый час.

Вылезая из своей машины, он заметил на площадке старый седан и щегольский классический «Корвет».

«Корвет» ему понравился, хотя он ни за что на свете не сел бы за руль такой смертельной ловушки. Никогда. Но он мог позволить себе повосхищаться ею.

И парень достоин вохищения, подумал Маккензи, когда из здания вышли двое мужчин. Не тот, что постарше, в красной клетчатой рубашке и пристегивающемся галстуке, – явно канцелярский работник. А этот, помоложе, слишком тощий, слишком напористый и остроглазый, чтобы перекладывать бумажки. Если он и не работает руками, то вполне мог бы. Похоже, этот человек всегда знает, чего хочет… и находит способ делать все, что хочет.

Маккензи решил, что если это Кэмерон Куин, то Рэю Куину – пока он был жив – скучать не приходилось.

Кэм провожал инспектора водопроводной сети. Он был в хорошем настроении: ремонт продвигался быстро. Правда, понадобится еще неделя, чтобы закончить ванную комнату, но они с Этаном вполне смогут обойтись неделю без этого милого удобства.

Кэму хотелось поскорее начать дело, и, поскольку электропроводка выдержала инспекцию так же успешно, как водопровод, не было смысла ждать.

Нового посетителя Кэм определил как «бумажную крысу». Порывшись в памяти, он попытался вспомнить, не назначал ли еще одну деловую встречу, но это показалось маловероятным. «Продает что-нибудь», – подумал он, когда Маккензи и водопроводный инспектор миновали друг друга. Когда человек ходит с портфелем, жди, что он оттуда что-нибудь достанет.

– Вероятно, вы – мистер Куин? – приветливо сказал Маккензи, окидывая парня оценивающим взглядом.

– Вероятно.

– Маккензи. «Надежное страхование жизни».

– У нас есть страховка. – Кэм был почти уверен, что есть. – Вообще-то такого рода деталями занимается мой брат Филип. – Затем до него дошло, и расслабленность мгновенно сменилась настороженностью. – «Надежное страхование жизни»?

– Совершенно верно. Я следователь компании. Прежде чем оплатить страховку вашего отца, мы должны кое-что прояснить.

– Он мертв, – ровным голосом сказал Кэм. – Разве этого не достаточно?

– Я сожалею о вашей потере.

– Думаю, страховая компания сожалеет о том, что придется раскошелиться. Что касается меня, я уверен: отец выплачивал взносы с честными намерениями. Весь фокус в том, что в данном случае ради выигрыша приходится умереть. И он умер.

Солнце припекало, и копченая говядина на ржаном хлебе с острой горчицей никак не желали успокаиваться в желудке. Маккензи вздохнул.

– С аварией не все ясно.

– Когда автомобиль встречается с телеграфным столбом, столб, как правило, побеждает. Поверьте мне, у меня большой опыт вождения.

Маккензи кивнул. В других обстоятельствах он оценил бы категоричный тон Кэмерона.

– Вы, очевидно, знаете, что в страховом договоре есть оговорка о самоубийстве.

– Я уверен: мой отец не совершал самоубийства. И поскольку вас не было с ним в машине во время аварии, будет трудно доказать обратное.

– Возможно, ваш отец был взволнован, расстроен…

Кэм презрительно фыркнул.

– Мой отец волновался и расстраивался всю свою жизнь. Но он выучил кучу высокомерных студентов и воспитал трех хулиганов.

– И взял четвертого?

– Взял. – Поза Кэма почти не изменилась, он только сунул большие пальцы в передние карманы джинсов, но Маккензи почувствовал скрытую угрозу. – Это не имеет никакого отношения ни к вам, ни к вашей компании.

– Это имеет отношение к гибели вашего отца. Остается вероятность шантажа и, безусловно, угроза его репутации. У меня есть копия письма, найденного в машине на месте аварии.