– Сынок, не надо… – чуть ли не простонал Ричард. Цвет его лица возвращался к нормальному, хотя глаза его опять были закрыты.

– Фигляр… – буркнула графиня.

– Тоже не слишком сильно, – с усмешкой заметил Джилс. – Вам, миледи, следует хорошенько постараться, если хотите, чтобы я заплакал от обиды. Принцесса, может, вы попробуете?

– Нет… Не думаю, что это разумно.

– А вы всегда поступаете разумно?

– В прошлом – нет. Но теперь… Я неожиданно для самой себя оказалась в Йорке, и в результате мне не позволили присутствовать на свадьбе любимой сестры, – так что, наверное, пора начинать. – Едва сказав это, Одрина вдруг поняла, что не может оторвать взгляд от собеседника (ресницы Джилса были гораздо темнее его медной шевелюры, а также золотистой щетины, проступавшей на щеках и подбородке).

– Но вы можете и подождать хотя бы до конца года, – заметил он. – Позвольте себе напоследок «неразумное» Рождество.

Но было не так-то легко смотреть в его голубые глаза – все равно что глядеть в полуденное небо.

– Ну… это как получится. Ведь теперь я участвую в поисках сокровищ… – Одрина разгладила свою лиловую юбку. Подобный цвет ей никогда не нравился. Этот наряд был последней каверзой вероломной служанки, собиравшей дорожный сундук для передачи ей через леди Ирвинг. – А что представляет собой та шкатулка с секретом, которую вы ищете? Должно быть, она… очень ценная, раз уж вы из-за нее пересекли океан.

– Да, верно, – подтвердил Ричард.

– Нет-нет, – почти в тот же миг возразил Джилс.

Отец с сыном переглянулись и Резерфорд-старший проговорил:

– Как ты можешь это отрицать? Ведь я же прав, согласись.

– Ладно, хорошо, прав… – уступил Джилс. – Если, конечно, действительно существует эта шкатулка с секретом, принадлежавшая моей матери.

– Она действительно существует, – решительно заявила леди Ирвинг. – Я никогда в таких случаях не ошибаюсь, уж поверьте. – Отец с сыном взглянули на нее с удивлением, и графиня, вскинув подбородок, добавила: – Ну кого бы не заинтересовали такие люди, как вы? Американцы, рыскающие по Англии и скупающие драгоценности… Весьма подозрительное поведение. Конечно же, я решила выведать ваши секреты. Ведь вы могли оказаться опасными преступниками?

Джилс хотел что-то возразить, но Одрина его опередила:

– Предположим, информация леди Ирвинг верна, – но что именно вам известно об этой шкатулке?

– Думаю, что это так называемая «химицу-бако», – ответил Ричард.

– Химицу-бако? – переспросила леди Ирвинг. – Что за языческое словечко?

– Это японское слово. – Голос Ричарда уже обрел прежнюю твердость. – Такие шкатулки были изобретены в Японии, и самые лучшие из них изготавливают именно там. Они состоят из взаимосцепляющихся и взаимоблокирующих дощечек, которые необходимо сдвигать в определенном порядке, иначе шкатулка не откроется.

Одрину заинтересовал географический нюанс данной темы.

– Но как шкатулка из Японии могла попасть к нам в Англию, тем более – сюда, в Йоркшир?

Словно напоминая о том, что они находились в провинциальной глуши, карета замедлила ход, въехав в густую и глубокую грязь. А за окном виднелось сероватое небо, затянутое облаками.

– Отец моей покойной жены был маркизом, – принялся объяснять Ричард. – Однако ее мать была родом из Голландии, из семьи коммерсантов. В те годы японцы лишь голландским судам позволяли заходить в свои порты, и дед моей жены привозил оттуда для своих близких различные необычные вещицы – вроде тех же химицу-бако. И леди Беатрис получила эту шкатулку от своей матери. Это произошло незадолго до нашего отъезда за океан.

– И вы полагаете, что в этой шкатулке спрятаны сокровища? – осведомилась леди Ирвинг. – Какого она размера?

– Мы точно не знаем, что в ней хранится, но, скорее всего, она не слишком большая, – ответил Джилс. Внимательно посмотрев на графиню, он вдруг спросил: – А почему вы согласились с нами ехать, то есть – сопровождать нас?

Леди Ирвинг с усмешкой ответила:

– Разве я могла остаться в стороне от такого скандального происшествия? – Графиня снова усмехнулась. – Нет, ни в коем случае.

Одрина, в этот момент смотревшая в окно, невольно вздрогнула; слова леди Ирвинг ее насторожили.

– Значит так вы намерены услужить моей матери? А как же ваша многолетняя дружба?.. – спросила девушка.

– Я не сделаю ничего, что повредит вашей матери, моя дорогая. Я могу лишь иногда позабавиться, когда она появляется в каком-нибудь идиотском наряде. – Графиня с самодовольной улыбкой поправила свой фиолетовый тюрбан. – Для меня самый лучший скандал – это тот, о котором известно лишь мне одной. Так что можете смело доверить мне все свои секреты. Мне нужно только одно – знать о них.

– Уж не заболел ли я? – пробормотал Джилс. – Не понимаю, какой смысл в подобных знаниях.

– Я тоже, – отозвалась Одрина. – Тем не менее… Спасибо за откровенность, леди Ирвинг.

– Ну, а вы, принцесса?.. – продолжал Джилс. – Что привело ваше аристократическое мягкое место в эту карету? Почему вы решили составить нам компанию?

«Он что, флиртует со мной или же просто насмехается?» – подумала Одрина. Она покосилась на молодого человека, сидевшего рядом с ней. И почему-то ее внимание привлекли веснушки у него на скулах – казалось, некий художник стряхнул на них с кисточки золотистую краску.

Сложив руки на коленях, Одрина сказала себе: «Нет, никакого флирта». Но и возмущаться, конечно же, не следовало.

– А какая у меня была альтернатива, мистер Резерфорд? Вот и пришлось путешествовать вместе с вами, – проговорила девушка спокойным голосом. – Не могла же я остаться в одиночестве в Йорке… Такое просто недопустимо для юной леди из благородного семейства. А вернуться в Лондон с отцом и Ллуэлином… Ох, даже не знаю, кому бы это не понравилось больше – мне или им.

– То есть вы оказали нам честь лишь по причине отсутствия выбора?

– В любом случае вам оказана честь, – с любезной улыбкой ответила Одрина. – Постарайтесь не забывать об этом, когда у вас снова возникнет желание поговорить о моем заднем месте.

– Сплошная вульгарность… – проворчала леди Ирвинг.

Джилс Резерфорд лишь улыбнулся на эти слова.

А карета, выехав из грязи, катилась все дальше, и через некоторое время у Одрины появилась возможность созерцать не только обоих Резерфордов, леди Ирвинг с ее тюрбаном и унылые вересковые пустоши – сквозь серый туман проступили сначала флигеля Касл-Парра, сложенные из желтоватого камня, а затем и центральный корпус с куполообразной крышей, возвышавшейся над остальными строениями, словно увенчанная короной голова. Весь этот архитектурный ансамбль почему-то наводил на мысль об элегантной даме, приветственно раскинувшей руки.

Когда же карета подкатила к парадному входу и они выбрались наружу, их встретил сам лорд Дадли – уже довольно пожилой, но необычайно любезный и улыбчивый. Одрина предположила, что столь радушный прием гостей свидетельствовал об уважении к ее отцу, а также о том, что виконт очень скучал в здешнем уединении. Карие глаза этого невысокого худощавого старичка весело поблескивали, когда он, жестом отпустив дворецкого, самолично провел гостей в свой величественный особняк и скрипучим голосом проговорил:

– Сейчас к нам почти никто не заезжает. Мы с супругой и наша невестка очень скучаем в одиночестве, поэтому нас необыкновенно обрадовало сообщение Аллингема. В молодости мы с его отцом были большими друзьями, и я помню нынешнего графа еще совсем маленьким. Он был довольно скверным мальчишкой, однако старшие сыновья очень часто такими и бывают, верно?

Ричард Резерфорд засмеялся.

– Так как вы – наш хозяин, я не стану с вами спорить. Но поскольку мой старший сын находится рядом со мной, то не могу и согласиться.

– Так это ваш сын? – Лорд Дадли внимательно оглядел каждого из гостей. – А… леди Ирвинг?.. Добро пожаловать, миледи. Ну, а вы… Вы, как я понимаю, дочь Аллингема. – Тут взгляд виконта остановился на Джилсе. – Знаете, молодой человек, вы очень похожи на свою мать.

– Вы ее знали?

– Кто же не знал леди Беатрис… Что ж, идемте. – Виконт повел гостей через гулкий холл. – Так вот, леди Беатрис… Она была довольно высокой и очень веселой. Я до сих пор помню ее рыжие волосы и ее смех. У нее был чудесный смех, правда?

– На моей памяти она не так уж часто смеялась, – тихо произнес Джилс. – Впрочем, это понятно – она долго болела.

– К ноге! – раздался вдруг высокий чуть дребезжащий голос. После чего послышался легкий перестук лап с цоканьем когтей. А через несколько секунд в поле зрения появилась пестрая собачья свора, в центре которой шествовала женщина такого же преклонного возраста, как и лорд Дадли. Лицо ее походило на высохшее сморщенное яблоко, осанка же оказалась почти генеральской. Одета виконтесса была довольно просто (старомодное темно-зеленое платье), но при этом ее длинные седые волосы были распущены словно у юной девушки.

– Наконец-то приехали! – выкрикнула она вместо приветствия, и голос ее походил на звучание старой заржавевшей флейты. – Мы с Дадли и Софи ждем обеда уже не менее получаса, – добавила пожилая дама.

– Похоже, она столь же радушна, как леди Ирвинг, – прошептал Джилс Резерфорд на ухо Одрине. – Думаю, здесь будет весело.

– Софи – это наша невестка, – объяснил лорд Дадли; а тем временем собаки – их было около десятка – вертелись вокруг него, помахивая хвостами. – Она, как я понимаю, подруга вашей покойной жены, мистер Резерфорд. Так сообщил в своем письме лорд Аллингем. Большую часть времени Софи проводит в библиотеке, потому что туда не допускаются собаки. Видите ли, они имеют склонность грызть книги, – добавил виконт со смехом.

– А я вообще не захожу в библиотеку, – сообщила его супруга. – С моими собачками столько хлопот… У меня просто нет времени на чтение. – Окинув взглядом гостей, виконтесса пробормотала: – Ну, кто же у нас здесь? Ага… полагаю, вы и есть мистер Резерфорд. – Несколько секунд она смотрела на Ричарда, затем перевела взгляд на его сына. – А это еще один Резерфорд, так? А вы, как я понимаю…