– Но в них есть что-то общее. – Джилсу и самому этот довод не казался убедительным, и он добавил: – Отдельные части объединяются в единое целое, и для этого подбираются соответствующие материалы, понимаешь?
Отец скрестил руки на груди и спросил:
– А тебе нравится ювелирное дело?
– Видишь ли…
– Сынок, скажи напрямик, тебе нравится заниматься изготовлением ювелирных украшений?
– Нет… И ты наверняка это понимаешь. Я никогда не говорил, что меня влечет к этому делу.
– Понятно… А к чему же тебя влечет?
К чему его влечет?.. К зеленым глазам и черным волосам… К той непостижимой и гордой женщине, которая испытывает страх, но никогда в этом не признается. К женщине с прекрасным телом и столь же прекрасной душой.
– «К чему» – не совсем правильное слово, отец.
– То есть тебя влечет к кому-то… – Ричард заметно расслабился и ненадолго задумался. После чего спросил: – Что ж, тогда я спрошу тебя вот о чем… Скажи, кого ты оберегаешь, отказываясь от своих устремлений?
Вопрос был нелегким. Похоже, что в последнее время его окружали люди, постоянно ставившие его в тупик своими вопросами.
Но он наверняка сможет сформулировать ответ. Проблема заключалась не в том, каким недугом он, возможно, страдал, а в том, как реагировал на это. Вместо того чтобы жить полной насыщенной жизнью, он ограничивал себя во всем, стремясь быть полезным и незаменимым для других. Но ведь в действительности никто в нем по-настоящему не нуждался. Он не был таким уж незаменимым. Отец и без него нашел бы все три шкатулки. И открыты они были, в сущности, без его участия. Сестра Рейчел, конечно, скучала по нему, но она была привязана и ко многим другим. А Одрина… Имея средства и положение в обществе, она вполне могла устроить свою жизнь так, как захотела бы. И он ей для этого совсем не нужен. Что ж, вот и хорошо. Ибо существует большая разница между влечением к кому-то и истинной любовью.
Тут отец откашлялся и вновь заговорил:
– Сынок, ты всегда немного смущаешься, когда кто-то отмечает, что ты – хороший человек. Но ведь совсем не стыдно быть хорошим человеком. – Отец улыбнулся. – Ты, конечно же, хотел как лучше, когда отказывался от своих устремлений. Однако никто из тех, кто тебя любит, не стал бы этого требовать.
– Да, конечно, – согласился Джилс. – Ты прав. – И едва лишь он произнес эти слова, как у него возникло ощущение, что с него спали какие-то невидимые цепи.
Но ведь для того чтобы построить свое будущее, потребуются определенные усилия. И какую форму оно, это будущее, примет? Кроме того… К участию в подобном строительстве любому мужчине следует пригласить женщину. И если такая женщина, являясь графской дочерью, не захочет отказаться от своей прежней жизни, то она наверняка скажет «нет». Но что, если эта женщина – не совсем обычная графская дочь? Хм… Тогда, возможно, подобное предложение покажется ей заманчивым.
Джилс очень надеялся, что именно так и будет.
Боже, до чего же много суеты вокруг вполне обычного венчания… Хотя ему, Родерику Фрэнсису Мэттью Элдеру, герцогу Уолполскому, графу Карберийскому, барону Винтерсетскому, к хлопотам, конечно, не привыкать – ведь он уже лет десять вполне успешно управлял обширными родовыми владениями.
Герцог с досадой отложил очередное послание от леди Аллингем. Ну для чего она запрашивает его мнение по таким пустяковым вопросам?.. Какое ему дело до того, сколько рядов кружев будет на платье его невесты – три или четыре? Его главный интерес здесь может быть только в том, чтобы снять с нее это платье. Впрочем, от мыслей на данную тему пока следовало воздержаться.
Итак, сегодня – тридцатое декабря… Следовательно, его будущая теща еще два дня будет изводить его столь несущественными вопросами.
Герцог потер переносицу, чувствуя, что от всей этой суеты у него начинает побаливать голова. Невольно поморщившись, он позволил себе небольшое удовольствие – швырнул скомканную записку от леди Аллингем в огонь. Впрочем, это было вполне разумное действие, поскольку у него на столе и без того скопилось великое множество бумаг.
Да, некоторые из близких его невесты были далеки от совершенства… Утешало лишь то, что сама леди Карисса и в поведении, и в манерах – абсолютно безупречна.
Герцог продолжил работу с бумагами. В эти послеполуденные часы большая часть изысканного общества готовилась к привычным вечерним развлечениям, но он не мог позволить себе бездельничать. В это время у него обычно не бывало визитеров, и потому он несколько удивился, когда в дверь кабинета постучал дворецкий и объявил о приходе посетителя.
– Ваша светлость, явился некий Дэвид Ллуэлин, – сообщил Марч. – Я пытался его выпроводить, но он утверждает, что у него безотлагательное дело, касающееся вашего личного счастья. Именно так он и выразился.
– Моего личного счастья?.. – Герцог Уолпол нахмурился. Он даже не представлял, с чем мог пожаловать к нему этот джентльмен. С членами семейства, из которого тот происходил, он не общался уже несколько месяцев, но они тем не менее могли рассчитывать на прием в его доме. – Что ж, хорошо, Марч. Пусть войдет. На десять минут, не больше.
Однако оказалось, что ему пришлось уделить Ллуэлину гораздо больше времени.
Глава 21. В которой над аристократическим венчанием нависает угроза
Граф и графиня Аллингем имели обыкновение каждое воскресенье отправляться в церковь на утреннее богослужение, и Одрина надеялась, что родители не нарушат заведенный распорядок по той лишь причине, что одна из их дочерей находилась неизвестно где, а другая на следующий день должна была венчаться.
Таким образом, в последний день уходящего года Одрина тайком проникла в лондонский особняк их семейства – словно какой-нибудь грабитель. Впрочем, так оно отчасти и было, ибо она намеревалась захватить для себя в доме определенную часть пространства, точнее – вернуть то, что ей полагалось.
Одрина прошла в так называемую «египетскую» гостиную, столь обожаемую матерью и вызывавшую тихий ужас у нее самой, уселась за стол и, дабы скоротать время ожидания, принялась писать письма Софи и Миллисент, сообщая им о третьей шкатулке. Кроме того, она написала лорду и леди Дадли, Китти и ее Даниелю, а также Бутсам – поблагодарила тех за гостеприимство. Было немного грустно сознавать, что она, возможно, навсегда рассталась со всеми этими чудесными людьми.
Когда Одрина запечатывала последнее письмо, во двор въехала карета. Затем она услышала, как открылась парадная дверь и дворецкий произнес несколько слов. Мать что-то проговорила, после чего раздалось отцовское рычание. Что ж, все ясно. Ему доложили о присутствии провинившейся дочери.
Одрина успела лишь сложить письма и встать, а в следующее мгновение отец ворвался в комнату. Его лицо было кирпично-красным, а седые волосы образовывали вокруг головы нечто вроде ореола.
– Значит, осмелилась вернуться?.. Что ж, этого следовало ожидать. – Он явно прилагал усилия, чтобы не повышать голос. – Можно ли надеяться, что ты с кем-то помолвлена надлежащим образом?
Одрина показала ему руки, на которых не было не только обручального кольца, но и вообще никаких украшений, подаренных родителем. Она испытывала восхитительное ощущение силы от того, что теперь ей ничего от него не требовалось. И вообще, теперь она в нем не нуждалась!
– Я вернулась, потому что желаю присутствовать на венчании своей сестры, – заявила Одрина.
– Какое возмутительное неповиновение!
– Нет, только лишь пожелание. – Отец все больше наливался кровью, поэтому Одрина добавила: – Я понимаю, что ты заботишься о своей репутации и своей чести, однако я не совершала того, в чем ты меня обвиняешь.
Да, конечно, она сделала немало такого, за что отец мог бы ее упрекнуть, если бы узнал об этом. Но ему не следовало ни о чем знать… В том числе и о том, что было у нее на сердце. Потому что он уже вынес свой вердикт: «Твой отъезд означает твою вину».
Едва она вспомнила об этих его словах, как ее захлестнул гнев, который, возможно, не уступал отцовскому.
– А кроме обвинений… Ты хоть осознаешь, что ты еще сделал? – продолжала Одрина. – Ты воспользовался случаем, чтобы избавиться от меня. Ты бросил меня в Йорке, когда мне так хотелось вернуться домой. Ты отправился в Лондон с человеком, который меня похитил… выбрал его вместо меня. Внешние приличия оказались для тебя важнее благополучия собственной дочери…
Отец слушал ее, не перебивая. Губы же его при этом превратились в тонкую линию, а глаза блестели холодным металлом. В конце концов гнев Одрины начал иссякать, и она уже спокойнее проговорила:
– Ты бросил меня, и сейчас я даже рада этому. Я извлекла некоторую пользу из сложившейся ситуации и теперь кое-что знаю. Я знаю, на что способна, и мне известно, чего от тебя можно ожидать в дальнейшем.
Отец, скорее всего, оставил свою трость в холле и теперь, похоже, не знал, что делать с собственными руками. Скрестив их на груди, он открыл рот, собираясь что-то сказать, затем передумал и взял с бокового мраморного столика фигурку волка, вырезанную из черного янтаря. Повертев фигурку в руках, граф проговорил:
– Я думаю… – Он вздохнул и умолк.
Затянувшееся молчание нарушил стук в дверь, и заглянувший в комнату слуга доложил:
– Милорд, вас желает видеть некий мистер Ллуэлин.
Одрина невольно поежилась. К такому дополнительному испытанию она была не готова. А впрочем… Нет, она справится. Ибо на сей раз пребывала в ясном уме и вполне владела собой. А если что – под рукой у нее перочинный нож, лежавший на столе. Хотя он вряд ли понадобится. Потому что Ллуэлин – трус.
Для приема незваного визитера отец уселся в самое большое и внушительное кресло, напоминавшее трон.
– Ты лучше помалкивай и предоставь все мне, – заявил он.
"Мое сокровище" отзывы
Отзывы читателей о книге "Мое сокровище". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Мое сокровище" друзьям в соцсетях.