И если бы не все эти беспокойства, то нынешнее пребывание в снежном заточении могло бы стать настоящим праздником. Но, к счастью, сейчас она наконец-то могла побыть наедине с самой собой. И никаких великосветских раутов и балов с присущей им фальшью, никаких претензий со стороны разочарованных родителей или бывшего возлюбленного. Только добрый юмор, немного физического труда… и Джилс, несколько удивленный ее деятельностью, но считавший, что ей не стоило меняться, что она должна была оставаться такой, как есть.
Мысль об этом… пожалуй, опьяняла.
Снег под воздействием солнечных лучей мало-помалу оседал, и несчастному мальчишке, состоявшему при лошадях, было поручено расчистить проходы от конюшни к каретному сараю и от крыльца к дороге. И если небо так и останется ясным… Хм… тогда уже завтра можно будет отправляться в путь.
Опустив голову, поднимаясь по лестнице, Одрина не сводила взгляд со ступенек. И уже наверху ее голова вдруг уткнулась в какое-то препятствие. Этим препятствием оказалась грудь Джилса, облаченного в клетчатую жилетку.
– Если тебе хочется внимания, то так и скажи. – Он поддержал ее, аккуратно подхватив под руку. – Не стоит ради этого подвергаться риску. Ведь могла бы испортить свою изысканную прическу.
– Просто я… Я что-то задумалась, – пробормотала Одрина, чувствуя, как потеплели ее щеки.
– Задумалась – о чем? О том, как обратить на себя внимание?
– Вот еще… Ничего подобного! – Хотя он, возможно, угадал. Но все же в данный момент ей больше всего хотелось бы уединиться, чтобы ополоснуть лицо и привести в порядок волосы.
Джилс отступил в сторону, пропуская ее вперед.
– Ну, принцесса, удалось справиться с тестом?
– Более чем… Мы с Жанет так его измяли, что оно, возможно, и не взойдет. Но если это все же случится, то уже днем мы полакомимся и свежим хлебом, и йоркширским рождественским пирогом. – Немного помолчав, Одрина спросила: – Ты собирался спуститься вниз? Если да, то сразу предупреждаю: возможно, леди Ирвинг предложит тебе сыграть в карты. Ни в коем случае не соглашайся, потому что иначе тебе придется наблюдать, как она флиртует с твоим отцом.
Джилс притворно нахмурился.
– Не хотелось бы быть этому свидетелем, хотя не сомневаюсь, что они приятно проводят время. Но, по правде говоря, я вышел, чтобы найти тебя.
– Зачем?
– Чтобы узнать, как ты поживаешь.
– Я в полном порядке. – И Одрина попыталась поправить прическу. Неужели она действительно выглядела такой растрепанной, какой себя ощущала? Ах, ведь у нее не было ни минуты, чтобы привести себя в надлежащий вид. Хотя минуты было бы явно недостаточно…
– Не хочу утверждать, что ты привираешь, – в задумчивости проговорил Джилс, прислонившись к стене. – Потому что это было бы бестактно. Но если в Рождество ты пребываешь в безмятежности… тогда ты, возможно, превратилась в какую-то механическую куклу.
– Никакой я не механизм! Я всего лишь истинная английская леди, имеющая надлежащее воспитание. – Одрина вскинула руку, пресекая попытку Джилса что-то сказать. – Но, вероятно, я дала повод для такого сравнения, и тебе захотелось сострить. Ха-ха!.. Очень смешно. А теперь позволь мне пройти.
– Ты можешь идти в любом направлении. Я для того и прижался к стене, чтобы не преграждать тебе путь. А что касается сравнения… Поверь, по отношению к тебе я бы никогда такого не допустил. – Джилс скрестил на груди руки. – Во-первых, потому, что ты не соответствуешь образу истинной английской леди в общепринятом понимании. А во-вторых… Видишь ли, я знаю, что существует большая разница между сокрытием своих чувств и отсутствием таковых. Поэтому я не верю, что ты в полном порядке. Но если ты предпочитаешь изображать безмятежность и благополучие, то это, конечно, твое дело.
Его проницательные голубые глаза нельзя было обмануть. Да она этого и не желала. Ей хотелось многое ему сказать, однако сейчас она почему-то не находила слов И поэтому лишь помотала головой, а потом пожала плечами.
Тут губы его тронула улыбка, он сказал:
– Идемте со мной, принцесса.
Пройдя по коридору, они свернули налево и направились в ту часть дома, что выходила на север. Когда же позади остались номера, расположенные по левую сторону, Джилс распахнул дверь справа.
– Прошу вас, миледи.
Одрина переступила порог, но оказалась вовсе не в крохотной спаленке – какая скандальная мысль! – а в довольно просторном зале, вполне подходившем для балов. Паркетный пол был покрыт мастикой и отполирован до блеска, а высокие потолки были имитированы под мрамор. Более того, по внешней стене протянулись два ряда окон, нижние – обычного размера, верхние же были поменьше.
– Великолепно, не правда ли? – произнес Джилс, закрыв за собой дверь.
Одрина молча озиралась. Здесь царила… какая-то странная тишина – как если бы ураганный ветер, задувавший в уши, заглушал все прочие звуки. А еще возникало ощущение невероятной пустоты. «Словно находишься в огромной шкатулке – совершенно пустой, даже без каких-либо зашифрованных надписей», – подумала Одрина.
– Ну вот, мы здесь абсолютно одни, – сказал Джилс, усевшись прямо на пол. – Если хочешь, можем поговорить о том, что тебя тревожит. А можно просто спрятаться здесь, если боишься, что кто-то вознамерился вытянуть у тебя деньги в карточной игре или же накормить пирогом с пятью видами птицы и кроликом в придачу.
Одрина по-прежнему молчала. Ей хотелось, ей было нужно… Черт возьми!.. Да, ей хотелось сесть рядом с Джилсом! Поэтому она так и сделала!
Наледь, еще вчера покрывавшая стекла, под воздействием солнечных лучей уже исчезла, и теперь в зале было очень светло.
– Джилс, а разве не может быть… – Она старалась как можно тщательнее подбирать слова. – Разве не может быть так, что у тебя совсем не та болезнь, что у твоей матери?
– Это решило бы массу проблем, – усмехнулся Джилс. – Но нет… У меня первые проявления возникли в то время, когда у матери наступило обострение. Сначала – боли в запястьях, потом – в предплечьях… Нет, ошибки быть не может.
– Жанет сказала, что у ее бабушки руки тоже были поражены артритом и при этом отдых не приносил ни малейшего облегчения.
– Думаю, что у разных людей это происходит по-разному, – пробурчал Джилс. Он не был расположен обсуждать эту тему. – Если хочешь, я могу оставить тебя одну. – Он поднялся на ноги.
– Нет-нет, останься, пожалуйста. Мне хотелось бы побыть… в компании.
Джилс устремил на нее пристальный взгляд своих проницательных глаз. Под этим его взглядом Одрина ощущала некоторую неловкость, и в то же время взгляд этот, казалось, согревал.
– Да, хорошо, конечно… – пробормотал Джилс и снова уселся рядом с ней.
Во рту у Одрины пересохло, и она, судорожно сглотнув, проговорила:
– Завтра мы, наверное, отправимся в путь, ведь так? – Ее голос гулко прозвучал в просторном пустом помещении.
– И, возможно, доберемся до Лондона как раз к венчанию твоей сестры. – Джилс закинул ногу на ногу, и в холодном свете зимнего солнца, на фоне темно-зеленого сюртука, его лицо казалось слишком уж бледным. – Ведь тебе именно этого и хочется? Хочется поскорее попасть в Лондон?
– Мне хочется, чтобы Карисса благополучно вышла замуж. Тогда угрозы Ллуэлина уже не будут иметь значения.
– Для нее, – но не для тебя.
Одрина сжала кулаки, жалея, что под рукой не было ничего такого, что можно было бы скомкать.
– Возможно, и так… Но сейчас это не важно. Главное для меня – уберечь сестру.
– От замыслов Ллуэлина? Или от того герцога, за которого она собирается замуж?
– От первого, конечно. Если Карисса и боится чего-то в отношении герцога, то, возможно, лишь того, что он не очарован ею так же, как она им. – Да, в последнее время сестра пребывала в восторженном состоянии, ожидая дня свадьбы, и могла беспокоиться лишь о том, как стать еще милее для своего чопорного жениха. – Она его… любит, – добавила Одрина. Последнее слово имело всего два слога, но ей почему-то было трудно его произнести. Однако, как бы ни складывались обстоятельства, сейчас Карисса была вполне счастлива, и ей, Одрине, очень хотелось, чтобы так было и впредь.
Впрочем, их старшие сестры, Ромула и Теодосия, тоже были по-своему счастливы. Они вообще отличались более спокойным и сдержанным нравом, нежели она и Карисса, и после того как их лица подпортила оспа, обе без особого уныния покинули суетный Лондон, чтобы жить в провинциальной тиши с любимыми и любящими мужьями.
И еще была Петра, четвертая по старшинству. Она так страстно желала учиться живописи в Италии, что отказалась выходить из своей комнаты и плакала днями напролет, пока родители не согласились ее отпустить. И вот уже больше года они получали от нее веселые письма, а на прошлое Рождество она прислала даже рисунок. В общем, Петра тоже нашла свое счастье.
Так что оставалась только она, Одрина, сидевшая сейчас на полу в танцевальном зале йоркской гостиницы.
– Карисса, Одрина… – Джилс принялся загибать пальцы. – Петра… А кто еще?
– Ромула и Теодосия, самые старшие.
Джилс присвистнул.
– Ваши родители явно не хотели давать вам обычные имена.
– Потому что им не хотелось, чтобы мы выросли обычными девушками.
– Что плохого в том, чтобы быть обычным? Большинство людей живут самой обычной жизнью.
– Именно поэтому такая жизнь и неприемлема. – Вытянув перед собой ноги, Одрина устремила взгляд на мыски своих башмаков и несколько раз моргнула. Но это не очень-то помогло – несколько слезинок все же выкатились из ее глаз. – И тем не менее я такая же, как все. Что же касается нашего семейства… У меня четыре старшие сестры, и я не могу сделать ничего такого, что не было бы сделано ими до меня. Следовательно, я могу быть лишь последней – и самой худшей.
"Мое сокровище" отзывы
Отзывы читателей о книге "Мое сокровище". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Мое сокровище" друзьям в соцсетях.