Одрина опустила руки на стол. Ответ на второй вопрос был ясен. Но каким образом эта подвязка оказалась здесь? И почему? Может, Ллуэлин думал, что она и не уезжала отсюда?

Перевернув сверток, Одрина взглянула на штемпель – подвязка была отправлена не из Лондона, а из Йорка.

По спине девушки пробежали мурашки. Нет, Ллуэлин не мог здесь находиться, не мог следовать за ней по пятам. Это было абсолютно исключено, но тем не менее…

Повернув голову, Одрина взглянула в окно, выходившее на главную дорогу. На дороге – полнейшая пустота. Ни человеческой фигуры, ни какого-либо экипажа. Лишь глубокий снег. Но как же так?.. Ведь, кроме их небольшой компании, а также Китти, других гостей на постоялом дворе не было…

Судя по всему, кто-то отправил эту подвязку по поручению Ллуэлина. Добравшись до Лондона вместе с ее отцом, тот вряд ли стал бы опять покидать столицу. Ведь там он имел возможность получить доступ к герцогскому уху…

Одрина тяжко вздохнула. Ее еще никогда не заносило так далеко от дома, по которому она очень скучала. И она никак не могла повлиять на ситуацию. И даже не могла отвлечься от гнетущих мыслей…

А впрочем… Поскольку здесь нет ее отца, никто не запретит ей пойти на кухню, где она сможет попрактиковаться в кулинарном искусстве.

– Миссис Бут… – обратилась Одрина к хозяйке, продолжавшей протирать столы в другом конце общего зала. – Миссис Бут, вы не позволите мне что-нибудь приготовить у вас на кухне? Например, хлеб к обеду… Или что-то вроде рождественского пирога…

Хозяйка выпрямилась и в изумлении уставилась на молодую леди.

– Почту за честь, но… Мне не хотелось бы, чтобы вы себя утруждали. К тому же сегодня воскресенье. – Женщина с явным сомнением смотрела на собеседницу.

– Но ведь нам и в воскресенье нужен хлеб, – возразила девушка. – Знаете, меня обучал на кухне главный повар моего отца, графа Аллингема. А если у меня ничего не получится, то я возмещу стоимость использованных продуктов.

Похоже, что упоминание звучного титула и намек на деньги окончательно развеяли сомнения хозяйки.

– Я буду польщена, миледи. Благодарю вас. Почему бы действительно не порадовать себя в Сочельник чем-нибудь вкусным? – Миссис Бут вновь присела в реверансе.

– В самом деле, почему бы и нет? – с улыбкой проговорила Одрина.

Миссис Бут сообщила, что за выпечку у нее, как правило, отвечала кухонная работница.

– Она и другие живут недалеко, но сегодня они вряд ли придут, потому что снега навалило чуть ли не до подбородка, – добавила хозяйка.

В словах об уровне выпавшего снега, конечно же, имелось преувеличение, но Одрина тем не менее утвердительно кивнула.

– В общем, для такого большого заведения рук явно недостаточно, – сказала девушка. – Сейчас я отнесу наверх свою посылку и сразу же спущусь на кухню.

Миссис Бут опять присела в реверансе.

– Как только Жанет закончит свою работу, она непременно поможет вам с выпечкой, миледи.

Подхватив сверток с подвязкой (ей неприятно было к нему прикасаться, хотя в нем находилась ее личная вещь), Одрина устремилась вверх по лестнице в свою комнату – в ту же самую, которую занимала во время своего первого визита в Йорк.

Камин уже почти потух, но, поворошив кочергой угли, Одрина все же сумела сжечь оберточную бумагу и записку Ллуэлина. Наблюдая, как огонь пожирал ужасные слова, обращая их в ничто, она испытывала некоторое облегчение. Хотя, конечно же, позабыть эти слова ей удастся не скоро…

Взглянув на подвязку, Одрина хотела и ее швырнуть в камин, но потом передумала и сунула в свой сундук. «В конце концов, это моя личная вещь, и нет ничего страшного в том, чтобы ее сохранить», – решила девушка.

Она вышла из комнаты и с силой захлопнула за собой дверь – словно это помогло бы ей забыть о неприятном утреннем сюрпризе. Осмотревшись, Одрина отправилась искать кухню. Насколько она понимала, та должна была находиться на первом этаже.

Уже внизу, когда Одрина в поисках кухни открывала дверь за дверью, до нее донесся смех – сначала мужской, потом женский. Миновав служебную лестницу, она обнаружила и кухню, и тех, кто смеялся.

Своим интерьером здешняя кухня немного походила на кухню в ее родном доме, откуда она еще в детстве была изгнана отцом. Вдоль стен тянулись полки с медной утварью, на которую падал свет, едва проникавший сквозь окна. В центре помещения находился большой деревянный стол, а возле него стояли смеющиеся Джилс и Китти.

Бесшумно войдя в кухню, Одрина заглянула им за плечи; казалось, эти двое что-то рассматривали.

– Это что, кабачок? – спросила Одрина, взирая на продолговатый зеленый овощ. – Вы его… пеленаете?

Джилс повернулся к ней с улыбкой:

– А-а, Одрина…

Судя по голосу, он был искренне рад ее видеть, и она не могла не улыбнуться в ответ. Впрочем, трудно было оставаться мрачной, глядя на этого крупного рыжеволосого парня с ямочками на щеках.

На лице Китти также сияла улыбка. Она была в том же самом платье, что и накануне, но сегодня выглядела более бодрой и уже не казалась такой уж хрупкой.

– Мистер Резерфорд сказал, что у него полный дом младших братьев и сестер, – пояснила девушка. – А я никогда не имела дела с младенцами и потому решила научиться, как с ними обращаться, пока у меня не появился свой собственный. Уже скоро, месяца через два…

– И он, значит, учит вас пеленать кабачок?.. – Одрина вскинула руку. – Нет-нет, Джилс, не надо ничего объяснять. Все правильно. Что же еще ты мог использовать? Пеленать яблоко или мешок с орехами? Это выглядело бы еще более нелепо.

– Если быть точным, – произнес Джилс, – то это не пеленка, а одна из лучших салфеток миссис Бут. Так что не говори ей, чем мы тут занимались.

Китти снова засмеялась, положив ладошку на свой округлый живот.

– Леди Одрина, я даже не знала, что нужно делать столько складок. Это будет просто несчастье, если я не смогу все запомнить.

– Настоящим несчастьем это станет для вашей одежды. – Сдернув с крючка передник, Одрина прошла в дальний конец кухни. – Продолжайте свой урок, я не буду вам мешать. Хотелось бы только узнать, где здесь кладовая.

Не выпуская из рук укутанный кабачок, Джилс сделал указующий жест локтем.

– Вон там… По проходу, направо. Именно там мы нашли этот овощ.

Он снова вернулся к своему занятию. Одрина же отправилась в указанном направлении и уже в коридоре опять услышала его голос.

– Когда ребенка правильно спеленают, этот конец можно обвязать вокруг его животика наподобие кушака. Или закрепить булавкой. Нет-нет, не шпилькой! Боже мой, Китти… Так ребенок у вас лопнет точно пузырь. Нужно использовать пружинную булавку.

Вновь зазвенел смех Китти.

«Вот так же он, наверное, общается и со своими сестрами, – подумала Одрина. – Которых покинул, отправившись сюда, в Англию…»

Америка казалась невероятно далеким местом, находящимся чуть ли не на краю света. Кладовая же, как и обещал Джилс, обнаружилась совсем близко, и именно на ней следовало ей сейчас сосредоточиться.

В небольшом закутке, под служебной лестницей, каждый дюйм пространства был использован с наибольшей пользой. На деревянных полках размещались какие-то банки, яблоки, кувшины с маслом, круги сыра и конусы сахара. А на полу стояли корзины с корнеплодами.

Здесь было довольно прохладно, и Одрина зябко поежилась. Наверное, следовало прийти сюда с меркой для муки, предварительно решив, сколько хлеба она собирается испечь. А пока тесто будет подниматься, она что-нибудь сообразит насчет десерта. Что ж, рождественский пудинг затевать уже поздновато, но она наверняка не забыла, как делать яблочный пирог. Вместе с глинтвейном это придаст их вечеру праздничную атмосферу.

Одрина набрала себе в фартук с десяток яблок и, передернув от холода плечами, поспешила обратно на кухню.

Китти здесь уже не было, а оставшийся в одиночестве Джилс освобождал кабачок от импровизированной пеленки.

– Ну, принцесса, какие у вас планы на сегодняшнее утро?

– Я сказала миссис Бут, что хочу что-нибудь испечь.

Теплая улыбка, появившаяся на лице Джилса, уже отличалась от той озорной, что играла у него на губах в присутствии Китти.

– В самом деле?.. Неплохая идея. Здесь тебя с кухни никто не погонит.

– Кроме самой миссис Бут, сегодня больше некому заниматься кулинарией. – Приподняв фартук, Одрина вывалила на стол яблоки. – Помочь могу только я.

– И еще я, если у тебя, принцесса, нет возражений.

– Ты это серьезно?.. Для мужчины работа на кухне подходит еще меньше, чем для графской дочери.

– Тогда не будем называть это работой. – Джилс подмигнул ей и, стянув с себя сюртук, пояснил: – Ты раздобыла себе фартук… но мне ведь тоже надо поберечь одежду. Подбери мне, пожалуйста, подходящий нож. Начну с очистки этих яблок.

– Но как же твои руки?

Джилс бросил на девушку пристальный взгляд. Вешая на крючок свой сюртук, проворчал:

– Мои руки в полном порядке. Они имели возможность отдохнуть в течение нескольких дней, и особой боли не ощущается. Они ведь не часы, у которых кончился завод. Я могу их использовать, даже если они и побаливают.

Одрина выбрала для него короткий изогнутый нож, а себе взяла другой, побольше.

– Джилс, я не хотела тебя обидеть. Я просто не хочу, чтобы ты испытывал болезненные ощущения. Тем более – из-за такой несерьезной вещи, как яблочный пирог.

– Я польщен твоей заботой обо мне, – сказал он, срезая спиралькой кожуру с первого яблока. – Но если сейчас и стоит ради чего-то напрягать свои руки, – то это именно яблочный пирог.

Одрина отвела взгляд от его запястий, открывшихся взору после того как он слегка подтянул манжеты.

Первым делом она более детально ознакомилась с кухней. Пол здесь был покрыт широкими каменными плитами, одну из стен занимал просторный очаг, в котором можно было бы зажарить целого теленка, но имелась также и более современная печь. И около очага, и около печи был рассыпан песок – на случай, если вдруг выскочит уголек. На железных полках стояли разные по размеру котлы. Тут же нашлась и закваска, оставшаяся от последней выпечки, присыпанная для сохранности мукой. Ну, слава богу… Одрина имела смутное представление о том, как замешивать тесто на дрожжах, так что теперь задача значительно упрощалась.