Тереза Ромейн - Мое сокровище

– Да, миледи, конечно.

По-прежнему сидя с закрытыми глазами, Эстелла услышала легкий перестук шляпных коробок, а затем – тихое шуршание шелка. После чего раздался голос служанки:

– Ой, миледи!.. Один из камушков вот-вот оторвется. Закрепить его прямо сейчас?

– Да, конечно…

Лиззи была вполне смышленой и сноровистой девушкой, однако Эстелле порой не хватало компетентного мнения ее французской служанки Симоны. В присутствии Симоны было гораздо труднее впасть в хандру, поскольку та просто не умела долго молчать и комментировала всё и вся.

– Ну вот, миледи… Теперь камешек держится крепко, – сообщила Лиззи спустя несколько минут.

– Спасибо, моя девочка. Загляни еще к леди Одрине, а потом можешь отдыхать.

– Да, миледи. Уже иду.

Эстелла позволила себе еще минутку-другую погреть ноги у огня, после чего обулась и встала. Ее суставы при этом хрустнули. Но это вряд ли было признаком возраста, просто она очень замерзла. Маловероятно, что сейчас, в декабре, кому-то в Англии хватало тепла.

А аквамариновый тюрбан пребывал в полном порядке. Лиззи знала свое дело, но нахваливать ее не следовало, иначе она могла бы попросить прибавки к жалованью. Этот головной убор был у Эстеллы самым любимым – цвета летнего моря, с плюмажем оттенка вечерней зари и стеклянными «бриллиантами», которые блестели не хуже, чем алмазы в королевской короне. Водрузив тюрбан на голову, она улыбнулась своему отражению – и в тот же миг словно помолодела на несколько лет.

Войдя вместе с Одриной в обеденный зал, Эстелла обнаружила, что оба Резерфорда и хозяева Касл-Парра были уже здесь. Ни американцы, ни виконт с виконтессой не стали переодеваться. Эти счастливчики предпочли остаться в своем прежнем блеклом облачении и были этим вполне довольны.

В обеденном зале пахло лимоном и еще какой-то затхлостью – характерный дух помещения, в котором часто прибираются, но которое редко используют. Потолки здесь были очень высокие; окна вытянулись на добрых два этажа, а карнизы даже слегка прогибались под тяжестью плотных, расшитых серебром гардин. Стены же здесь обтянуты кремовым муаром, дабы придать помещению праздничный вид, однако даже два пылавших камина не могли избавить от «зябкого» ощущения при взгляде на унылый зимний пейзаж за окнами.

Чтобы хоть немного взбодриться, Эстелла подумала об аквамариновом тюрбане у нее на голове. Заставив себя улыбнуться, сказала:

– О, вы приготовили роскошное угощение. – Она окинула взглядом буфетную стойку, где были выставлены блюда с холодным мясом, сырами и сушеными фруктами. – Будем дожидаться появления мифической Софи или начнем без нее?

– Мифической?.. Хм… забавное определение.

Эти слова были произнесены несколько жестковатым, но, в общем-то, вполне доброжелательным тоном. И все присутствующие тотчас обратили взгляды в сторону двери.

– А вот и Софи! – скрипучим голосом объявил лорд Дадли. – На сегодня ты уже закончила свои записи? Все ночи напролет Софи смотрит в телескоп на звезды, а днем пишет о своих наблюдениях.

– Если бы все было так, как вы говорите, папа, то я бы тогда действительно была мифическим существом. Вы не представите меня нашим гостям? – Таинственная Софи оказалась вовсе не хрупкой тепличной особой, какой ее представляла леди Ирвинг. Это была женщина лет сорока, среднего роста и такого же телосложения, к тому же, судя по всему – весьма энергичная.

Когда лорд Дадли приступил к церемонии знакомства, Софи сняла с переносицы пенсне и положила его в кармашек своего черного домашнего платья. Ее серые глаза, оставшиеся без прикрытия, казались весьма смышлеными.

– Приятно познакомиться, леди Ирвинг, – сказала Софи. – Полагаю, миледи уже сообщила вам, что я не люблю собак. Собаки – ее излюбленная тема, когда она рассказывает кому-нибудь обо мне. Однако информация не совсем верна. Я люблю собак, – но только на расстоянии. При их приближении я начинаю чихать.

– Сейчас, Софи, они у себя в стойле, – со смехом проговорил лорд Дадли, увенчанный короной своих седых волос. – И если тебе захочется чихать даже сейчас, то я заподозрю у тебя наличие сверхъестественных способностей.

– Это было бы напрасной тратой таких способностей, если использовать их лишь для того, чтобы почихать, – заметил Джилс Резерфорд.

Стоявшая рядом с ним леди Дадли ничего не сказала, однако выражение ее лица было весьма красноречивым. Что же касается Софи – именно так эта дама просила ее называть, – то она, по всей видимости, давно уже привыкла ко всевозможным замечаниям в ее адрес. Эстелла полагала, что подобная привычка появилась у нее благодаря не слишком удачному браку.

– А где тот слуга, что приехал вместе с нами? – поинтересовался Джилс Резерфорд.

Эстелла кашлянула и нахмурилась. Ох уж эти американцы!.. Как будто хозяева Касл-Парра были обязаны знать, где находились чужие слуги.

– Он отдыхает, – сообщила Одрина. – Мне об этом сказала Лиззи, служанка леди Ирвинг. После многодневных разъездов он чувствует себя не очень хорошо.

– Печально это слышать, – пробормотал Джилс. – Он еще вчера едва держался на ногах.

– Примите его в стаю своих питомцев, – предложила Эстелла леди Дадли. – Будете кормить его печеньем и учить разным командам.

– Это был бы неплохой метод обучения слуг, – Лорд Дадли снова засмеялся.

– Печенье достается не всем нашим собакам. Хотя надо бы давать всем. – Леди Дадли склонила голову, и волосы упали ей на лицо. – Но вы, дочь Аллингема, если заметите каких-нибудь неприкаянных существ, отправляйте их ко мне.

– Пожалуйста, называйте меня леди Одрина. – Эти слова девушка произнесла с улыбкой, и Эстелла с удовлетворением отметила, что девочка по-прежнему сохраняет чувство собственного достоинства.

– Какое у вас необычное имя… – заметила Софи. – Никогда такого не слышала.

– Это отчасти женский вариант имени моего отца, – Одрина все так же улыбалась. – Его зовут Адрианом. Я самая младшая из сестер, и с моим появлением на свет он понял, что уже не дождется сына, который унаследовал бы его имя. Поэтому он слегка переиначил женское имя Одри, и получилось что-то похожее на имя Адриан.

– Так вы все-таки дочь Аллингема! – возликовала леди Дадли.

Девушка пожала плечами.

– Да, разумеется. Надеюсь, это никогда не подвергалось сомнению. И я также надеюсь, что вы не станете попрекать меня за темный цвет волос… или какие-нибудь другие особенности внешности.

– Я не думаю, моя девочка, что кто-то намерен критиковать твою внешность, – заявила Эстелла.

Ненадолго воцарилось молчание, после чего лорд Дадли проговорил:

– Здесь несколько холодновато, не так ли? Тяга в каминах оставляет желать лучшего. Но если кто-то озябнет, только намекните, – виконт подмигнул, – и мы плеснем в вечерний чай кое-что разогревающее.

Застольные разговоры продолжались, но Ричард Резерфорд в основном помалкивал и, тщательно пережевывая пищу, то и дело поглядывал на Софи. Скорее всего, он думал лишь о вожделенной шкатулке с секретом, хотя… Эстелла не могла не осознавать значительную разницу между еще свежим сорокалетием Софи и своими пятьюдесятью восемью годами. Джилса, похоже, тоже что-то заботило – ему было явно не до того, чтобы отпускать свои шуточки, которыми он развлекал ее в карете. Говорили по большей части Одрина, Софи и виконт с виконтессой, главным образом – об этом замке. Но поскольку никто не называл его «нагромождением продуваемых всеми ветрами камней посреди забытых богом вересковых пустошей», то к их словам не стоило и прислушиваться.

– Леди Ирвинг, могу ли я предложить вам сыра?

Она слегка вздрогнула от неожиданности, осознав, что с этими словами к ней обратился Ричард Резерфорд. Тот стоял сейчас около буфета с ножом в руке, занесенным над огромным клином «чеддера».

Вообще-то Эстелла в последнее время старалась есть поменьше, поскольку служанкам становилось все труднее затягивать на ней корсет. И поэтому…

Покачав головой, графиня решительно заявила:

– Нет, Резерфорд, я не ем сыр. Подобная пища вульгарна.

Вопреки желанию ответ прозвучал несколько резковато, однако Резерфорд отреагировал так, словно она сказала что-то очень приятное. Он улыбнулся и спросил:

– Вы так считаете?.. Тем не менее могли бы попробовать, если еще не наелись. Вульгарная пища бывает иногда довольно вкусной.

Заставив себя нахмуриться, графиня проворчала:

– Резерфорд, вы что, флиртуете со мной? В нашем-то возрасте?.. – И мысленно добавила: «Потому что мы с вами примерно одного возраста…»

Снова улыбнувшись, Ричард Резерфорд склонил голову к плечу и внимательно посмотрел на собеседницу.

– Нет-нет, миледи. Я всего лишь предлагаю вам сыра.

– Если и так… Не надо этого делать, – пробурчала Эстелла. – Ни флиртовать, ни предлагать мне сыр. – И она еще раз напомнила себе: «Аквамарин… На мне – аквамариновый тюрбан».

– Думаю, мне удастся ее открыть, – произнес Джилс.

Едва увидев Софи, он сразу же понял, что та, как и его отец, имела своего излюбленного конька. Эта ее увлеченность астрономическими наблюдениями… Да еще не сходивший след от дужек пенсне на переносице… Как только трапеза закончилась, она встала из-за стола и сказала, что должна вернуться к работе. Но тут отец упомянул о шкатулке, на которую они хотели бы взглянуть, и Софи тотчас же поспешила за ней в свою комнату.

А вся компания между тем перешла в гостиную. Сюда сквозь стекла высоких окон, кое-как пробивая густой туман, проникали лучи бледного послеполуденного солнца. Лепной причудливо расписанный потолок лишний раз напоминал о том, что они находятся в старинном замке. Впрочем, стены здесь были обтянуты тканью – как и в лучших домах Филадельфии. А вокруг большого мраморного камина стояла весьма удобная мебель. Глубокие кресла и толстый ковер на полу имели кое-какие повреждения, нанесенные, по всей видимости, собачьими когтями и клыками.