— Трое из них добрались до моего двора несколько лет назад, приблизительно в это же время года. Художник женился на местной девушке и остался в Гоа, а остальных я знаю. Ювелира я взял к себе на службу, и он хорошо поработал на меня, пока не умер от лихорадки. Двое других покинули Фатхнур-Сикри, чтобы вернуться на родину, и больше я о них никогда ничего не слышал.

— Они еще не вернулись в Англию, когда я уезжала оттуда несколько месяцев назад, милорд, — сказала Велвет.

— Вообще странно, что троим англичанам удалось добраться до моего двора, — сказал Акбар. — А теперь скажите, как вы оказались здесь, мадам? Где ваша семья? Почему португальцы взяли на себя труд доставить вас ко мне? Вы понимаете, что они прислали вас мне в качестве подарка? Почему вы не прибыли, как соответствует вашему положению, в убранном драгоценностями паланкине?

— Португальцы не имели никакого права «дарить» меня вам. Я из известной семьи и пользуюсь благосклонностью королевы! — Голос Велвет звенел от возмущения.

Очаровательно, подумал он. За всю его жизнь только мать позволяла себе повышать на него голос. Эта англичанка отличалась от всех женщин, которых он знал, и она все больше и больше занимала его.

— Не сердитесь, — успокоил он ее. — Я просто хотел узнать, как вы попали сюда в таком, прямо скажем, позорном виде.

— Никакого паланкина с драгоценными камнями не было, милорд, ибо перед тем, как мы покинули Бомбей, хозяин каравана сказал, что надо торопиться и успеть до сезона дождей. Мне пришлось идти пешком, и единственной крышей над головой по ночам мне служила повозка. Две недели назад заболела моя камеристка, и они хотели бросить ее. Я не говорю по-португальски и не говорю на вашем языке, но я попыталась объяснить хозяину каравана все мое несчастье от возможной разлуки с Пэнси. Я визжала и кричала, я вцепилась в нее, все время повторяя «нет». В конце концов я предложила хозяину свое усыпанное драгоценностями зеркало в качестве взятки, и тогда они согласились положить ее в повозку. С тех пор я, как могу, пекусь о ней, но она очень больна, милорд. Есть у вас здесь доктор, который смог бы вылечить ее? Она — все, что у меня осталось. — Голос Велвет дрогнул на этих последних словах.

Акбар дважды хлопнул в ладоши, и неизвестно откуда появился слуга. Властитель быстро и твердо что-то сказал ему, и тот, низко поклонившись, вышел из залы.

— О вашей служанке позаботятся, мадам, — сказал Акбар. — Я приказал, чтобы ее осмотрел врач. Он сразу же сообщит мне, что с ней.

— Благодарю вас! — воскликнула она, улыбнувшись. «Аллах!»— подумал он. Под всей этой грязью проглядывала редкая красота. Ему больше чем раньше захотелось выяснить, действительно ли она так прелестна.

— Ваше путешествие было длинным и трудным, — сказал он, — и я не сомневаюсь, что вы утомлены. Сейчас Рамеш отведет вас в удобное место, где вы сможете принять ванну и поесть. Потом приду я, и вы расскажете мне о вашем путешествии, как вы попали в Фатхнур-Сикри.

— Вы очень добры, милорд, и я благодарю вас, — сказала Велвет. Она была очень напугана, но сейчас ее страхи уменьшились, ибо этот король не казался ей жестоким человеком.

Еще раз Властитель хлопнул в ладоши и приказал появившемуся слуге разыскать Рамеша. Затем опять повернулся к Велвет.

— Рамеш — хан-и-шаман моего двора. Вы можете звать его Главным управляющим. И не надо его бояться. Он покажет, где вы сможете удобно устроиться.

Он еще не закончил фразу, когда появился Рамеш и низко склонился перед Акбаром.

— Чем могу служить, Величайший?

— Эта женщина англичанка, Рамеш, и подозреваю, что португальцы сделали нечто такое, чего им не следовало делать, прислав ее сюда. Но, как бы то ни было, сейчас она здесь, и она много вытерпела. Я уже распорядился, чтобы позаботились о ее любимой заболевшей служанке, а теперь хочу, чтобы ты забрал ее на женскую половину. Пусть ее выкупают, дадут поесть. Отведи ей отдельную комнату и проследи, чтобы с ней хорошо обращались. Я не хочу, чтобы ее напугали еще больше. Потом посмотри, может быть, найдешь среди слуг кого-нибудь, кто может изъясняться на языке франков. Если найдется евнух или служанка, которые знают этот язык, освободи их от теперешних обязанностей, и пусть они прислуживают этой женщине. Я попозже загляну к ней, чтобы узнать всю ее историю.

— Все будет так, как ты пожелаешь, Величайший, — ответил Рамеш, кланяясь еще раз. Он взглянул на Велвет и жестом предложил ей следовать за ним.

— Идите с ним, — сказал Акбар. — Ему приказано обращаться с вами вежливо. — Он ободряюще улыбнулся ей, показав крепкие, очень белые зубы.

Велвет встала, запахнула накидку и вслед за Рамешем вышла из комнаты. Она последовала за ним по широкому коридору, потом они вышли под жаркое полуденное солнце, пересекли небольшой сад и очутились перед красивым двухэтажным домом, сложенным из резного песчаника. Рамеш жестом предложил войти внутрь. Велвет поспешила воспользоваться предложением, так как начинался дождь.

«Интересно, где я нахожусь?»— подумала она. Благодаря Властителю она знала, что город этот называется Фатхнур-Сикри, но что за странный город? Никаких горожан не видно. Что это за здание, куда ее привели? К своему удивлению, она обнаружила, что охраняют его солдаты-женщины. Следуя за Рамешем по лестнице, а потом через здание, она заметила нескольких женщин и ребенка — маленькую девочку с большими черными глазами, которая, казалось, удивилась при виде Велвет.

В здании не было окон в том виде, в котором она привыкла их видеть, а просто арки, некоторые — загороженные резными ширмами, а некоторые — открытые, через которые можно было видеть струи дождя, падающие на листья сада.

Рамеш остановился перед дверью и, открыв ее, жестом пригласил войти внутрь. Какое-то мгновение Велвет колебалась. Почему он сам не входит в комнату? Потом, пока она боролась с растущей в ней паникой, она вдруг вспомнила обещание Акбара, что Рамеш будет вести себя с ней вежливо. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить расшалившиеся нервы, она шагнула в комнату и услышала, как дверь за ней закрылась. Обернувшись, она увидела, что комната пуста, и, опять испугавшись, подбежала к двери и попробовала ручку. Она повернулась. Со вздохом облегчения она оставила дверь закрытой н села, чтобы спокойно осмотреться.

Большая комната, стены которой были расписаны прекрасными фресками из жизни индийского двора. Здесь были охотничьи сцены, на которых король был изображен на слоне вместе со всем своим двором и загонщиками в высокой траве, выгоняющими на открытое место тигра — прекрасное животное чудесных пропорций, не очень успешно прятавшееся от них. Были сцены, показывающие девушек, танцующих перед королем, их разноцветные юбки грациозно развевались, обнажая коричневые ноги. Был здесь король верхом на лошади, с охотничьими кошками, скачущими рядом с ним; король на троне, выслушивающий жалобщиков; король, сидящий вместе со своими женщинами. Краски были яркими и сочными.

Все остальное в комнате тоже радовало глаз. На выкрашенном в красный цвет помосте стояла на резных золоченых ножках кровать, покрытая небесно-голубым шелковым покрывалом, а над ней, поддерживаемый четырьмя изящными витыми красными столбиками, нависал голубой с золотом балдахин. На кровати, стоявшей посредине комнаты, чтобы ее обдувало ветерком, набросаны разноцветные подушки. Позади платформы находилась дверь, которая вела на веранду, заставленную цветущими растениями, включая два куста красных роз. Все это великолепие было высажено в глиняные горшки самых разных форм и размеров. Велвет стояла и любовалась. А дождь перешел в настоящий ливень. Вернувшись через несколько секунд в комнату, она обнаружила в ней большой гравированный бронзовый стол, вернее, огромный поднос, укрепленный на деревянной подставке. На нем тоже были разбросаны подушки. Кроме него и кровати, в комнате больше ничего не было.

Дверь открылась, и какая-то женщина нетерпеливым жестом предложила ей выйти в холл. Не раздумывая, Велвет последовала за ней. У нее не было выбора, и она опять почувствовала отчаяние. Женщина, по-видимому, была служанкой, но довольно высокого ранга. Она провела ее в какое-то помещение, которое, как она сразу поняла, было чем-то вроде бани. Навстречу ей спешили еще несколько женщин, и Велвет покраснела при виде их неприкрытой наготы. С нее сняли накидку, и женщины немедленно начали приводить ее в божеский вид.

Какое-то время главная из них внимательно смотрела на Велвет, как бы решая, с чего начать. Затем, быстро сказав что-то своим помощницам, она указала им на голову Велвет, и они с остервенением начали мыть ей волосы и голову. Она даже испугалась, что они оставят ее лысой.

Одного раза оказалось недостаточно, и двух тоже. После того как они намылили, отскребли и промыли ей голову в третий раз, банщицы обменялись удовлетворенными взглядами. Затем столь же тщательно вымыли саму Велвет и, прежде чем она смогла запротестовать, натерли ей каким-то пахнущим миндалем кремом подмышки, руки, ноги и, к ее ужасу, даже ее венерино место, на котором она последние несколько недель не могла убрать волосы.

Жестами они показали ей, что она должна стоять спокойно. Затем одна из девушек вытерла ей волосы насухо. Когда банщицы посчитали, что прошло достаточно времени, они смыли миндальный крем с ее кожи, и, к ее удивлению, вместе с ним с ее тела исчезли все волосы. Велвет была прямо ошарашена, потому что, хотя ей никогда не приходило в голову убирать волосы с рук и ног, но освобождать свое венерино место от шелковистой поросли было долгой и болезненной операцией. Правда, мама всегда говорила, что настоящая леди не допустит никаких зарослей в интимных местах.

Ее еще раз вымыли, но на этот раз терли нежно, используя мягкую ткань и душистое мыло. Они так тщательно отмывали ее, что несколько раз Велвет густо краснела от смущения, но все ее протесты оставались без внимания. Они не понимали, что она им пыталась сказать, так же как и она не понимала их. В конце она уже выносила все это с трудом.