Джейми Макгвайр - Мое прекрасное искупление

– Босс?

– Убирайся! – хором закричали мы все трое.

– Ладно, ладно. – Сойер скрылся за дверью.

– И что потом? – спросил Маркс.

– Если он не съедет, тогда съеду я, – сказала Вэл так, будто эти слова вытянули из нее клещами.

– Ну, слава богу! – громко воскликнул Маркс, обращаясь к незримой аудитории и указывая пятерней на Вэл. – Наконец-то прямой ответ, мать твою!

В кабинет ворвался Томас:

– Какого черта тут все орут?

Я снова прикрыла лицо.

– Лииз, ты в порядке? Что с ней, Вэл? Она в порядке?

– Простите, сэр. – Маркс первым подал голос. – Ты… ты в порядке, Линди?

– Я в порядке! – взвизгнула я. – Я лишь хочу, чтобы этот детсад покинул мой кабинет!

Все трое замерли, потрясенно глядя на меня.

– Вон!

Вэл и Маркс ушли первыми. Помедлив пару секунд, Томас неохотно оставил меня в одиночестве и закрыл за собой дверь.

Весь отдел пялился в мою сторону. Я подошла к стеклянной стене, показала им средние пальцы, крепко выругалась на японском, а потом опустила жалюзи.

Я поудобнее расположила телефон, зажимая его между щекой и плечом и пытаясь в это время готовить. Потом поставила телефон на шкафчик:

– Мам, повиси секунду на линии.

– Ты же знаешь, что я ненавижу громкую связь. – Ее голос раздавался среди ароматов специй, витавших в воздухе. – Лииз, выключи громкую связь.

– Мам, я здесь одна. Больше тебя никто не слышит. А мне нужны обе руки.

– Наконец-то готовишь для себя, а не ешь каждый вечер эти ядовитые полуфабрикаты. Ты прибавила в весе?

– Вообще-то, похудела на пару фунтов, – улыбнулась я, хотя мама меня не видела.

– Надеюсь, не сильно, – проворчала она.

Я засмеялась:

– Мама, ты вечно недовольна.

– Я просто соскучилась. Когда ты приедешь домой? Ты же не собираешься ждать до Рождества? А что ты готовишь? Хотя бы что-то полезное?

Я добавила брокколи, морковь и воду в разогретое рапсовое масло и перемешала все на сковороде.

– Я тоже соскучилась. Посмотрю свое расписание, а готовлю я курицу и овощи стир-фрай[5]. Надеюсь, будет вкусно.

– Ты уже приготовила соус? Ты же знаешь, нужно сначала сделать соус, чтобы он успел смешаться и наполниться кислородом.

– Да, мам. Он уже стоит на столешнице рядом со мной.

– Ты добавляла в него что-нибудь еще? Он хорош именно таким, как его делаю я.

– Нет, мама. – Я хихикнула. – Это же твой соус.

– А почему ты ужинаешь так поздно?

– Я в часовом поясе Западного побережья.

– Но все-таки уже девять часов. Не стоит так поздно ужинать.

– Я работаю допоздна, – с улыбкой сказала я.

– Они ведь не сильно тебя нагружают?

– Я сама себя нагружаю. Мне так нравится. Ты это знаешь.

– Но ты ведь не ходишь по ночам одна?

– Конечно хожу! – съязвила я. – В одном нижнем белье.

– Лииз! – заворчала мама.

Я громко засмеялась, и на душе у меня стало хорошо. Видимо, я уже давно не улыбалась.

– Лииз? – обеспокоенно сказала мама.

– Слушаю.

– Ты скучаешь по дому?

– Только по вам. Передавай привет папе.

– Патрик? Патрик! Лииз передает привет.

– Привет, детка! – раздался где-то в комнате голос отца. – Скучаю по тебе! Веди себя хорошо!

– На этой неделе он начал пить капсулы с рыбьим жиром, – сказала мама. – Они придают ему сил.

Я знала, что она хмурится, и снова засмеялась.

– Я по вам обоим очень скучаю. Пока, мам.

Мизинцем я нажала на кнопку «завершить», а потом добавила на сковороду курицу и капусту. Не успела я положить стручковый горошек и соус, как в дверь постучали. Я подождала – вдруг показалось? Но стук раздался снова, на этот раз громче.

– О нет, вот черт! – буркнула я, почти выключив огонь.

Я вытерла руки о кухонное полотенце и побежала к двери. Посмотрела в глазок и поспешила снять цепочку, с остервенением отпирая замок.

– Томас, – прошептала я, не в силах скрыть свое потрясение.

Он стоял передо мной в обычной белой футболке и спортивных шортах. Даже не потрудился обуться.

Он хотел что-то сказать, но передумал.

– Что ты здесь делаешь?

– Вкусно пахнет! – Томас принюхался.

– Ага. – Я повернулась к кухне. – Это курица стир-фрай. Если голоден, я приготовила впрок.

– Дома только ты? – Он бросил взгляд мимо меня.

– Конечно. – Я усмехнулась. – Кто же еще?

Пару секунд он смотрел на меня.

– Ты ходишь в моей толстовке.

– А… – Я опустила взгляд. – Хочешь, верну?

– Не нужно. – Томас покачал головой. – Я просто не знал, что ты все еще ее носишь.

– И очень часто. Иногда это поднимает мне настроение.

– Мне… э-э… нужно с тобой поговорить. Весь офис гудит из-за твоего срыва.

– Только моего? – пробормотала я. – Я эмоциональная, ведь я женщина. Вполне типично.

– Лииз, ты говорила в офисе на японском. Теперь все знают.

– Прости. – Я побледнела. – Я очень расстроилась и… вот черт!

– ООС дал зеленый свет плану по устранению Гроува.

– Хорошо. – Я обхватила себя за талию, борясь с чувством уязвимости.

– Но его не нашли.

– Что? А как же Сойер? Я думала он профи в слежке. Разве он не сидит на хвосте у Гроува?

– Как раз сейчас Сойер занимается поисками Гроува. Не беспокойся. Сойер его найдет. Ты… ты хочешь, чтобы я остался с тобой?

Я взглянула на Томаса. Его глаза буквально умоляли меня сказать «да». Я очень хотела, чтобы он был рядом, но это означало длительные разговоры, которые привели бы к спорам, а мы оба устали воевать друг с другом.

Я покачала головой:

– Нет, со мной все будет в порядке.

Морщинки вокруг его глаз разгладились. Он сделал шаг вперед и обхватил мое лицо ладонями. Посмотрел мне в глаза, и я увидела борьбу чувств в его зеленовато-ореховых омутах.

– Да к черту! – Он наклонился и прикоснулся губами к моим губам.

Я уронила полотенце и потянулась навстречу Томасу, вцепившись в его футболку, однако он не торопился отпускать меня. Он наслаждался каждой секундой, пробуя мои губы на вкус, смакуя наш горячий поцелуй. Его губы двигались уверенно и властно, но когда я крепко прижалась к его рту, он поддался. Когда мне показалось, что Томас собирается отстраниться, он обнял меня обеими руками.

Томас поцеловал меня так, будто долгие столетия тосковал по мне и в то же время прощался. В этом сладком нежном поцелуе слились желание, грусть и гнев, однако он держал свои эмоции в узде. Когда Томас наконец отпустил меня, я подалась вперед, нуждаясь в продолжении.

Он несколько раз моргнул:

– Я пытался сдержаться. Прости.

После этого он ушел.

– Нет, все в порядке, – сказала я в пустой коридор.

Я закрыла дверь и прислонилась к ней, все еще ощущая на губах поцелуй Томаса. Даже в воздухе по-прежнему пахло им. Впервые после переезда моя квартира не казалась мне надежным укрытием или символом моей независимости. Я чувствовала себя одиноко. Аромат жареных овощей и тот потерял свою привлекательность. Я взглянула на девушек с картины Такато, вспоминая, как Томас помог мне ее повесить. Но и картина не смогла поднять мне настроение.

Я вернулась к плите, выключила газ, схватила сумочку и ключи.

Лифт тащился на первый этаж невероятно долго, и я чуть ли не подпрыгивала в ожидании. Мне срочно нужно было покинуть здание, уйти подальше от квартиры Томаса. А потом сесть напротив Энтони с коктейлем «Манхэттен» в руке, забыть Гроува, и Томаса, и то, в чем я себе отказывала.

Я глянула в обе стороны и широким шагом пересекла улицу, но как только я дошла до тротуара, мою руку обхватила широкая ладонь.

– Куда ты, черт побери, идешь? – спросил Томас, останавливая меня.

Я отдернула руку и оттолкнула его. Он почти не сдвинулся с места, но я все же прикрыла рот ладонью, а потом приложила руки к груди.

– О боже! Прости меня! Это просто рефлекс.

Томас нахмурился:

– Лииз, тебе не следует вот так разгуливать в одиночку, пока мы не знаем, где Гроув.

На углу в десяти футах от нас стояла пара, ожидая, когда загорится зеленый свет. Кроме них, на улице никого не было.

Я облегченно вздохнула, но сердце мое учащенно забилось.

– А тебе не следует вот так хватать людей. Тебе повезло, что ты не закончил, как пьянчуга Джо.

Лицо Томаса медленно расплылось в улыбке.

– Прости. Я услышал, как хлопнула твоя дверь, и заволновался, что из-за меня ты рискнешь выйти на улицу.

– Возможно, и так, – стыдливо призналась я.

Томас собрался с духом, прежде чем заговорить.

– Не хочу делать тебя несчастной. Мне хватает и того, что я делаю это с собой.

Я помрачнела:

– Не хочу, чтобы ты был несчастным. Но все это… очень грустно.

– Тогда… – Томас прикоснулся ко мне, – давай вернемся. Если пожелаешь, мы будем говорить об этом всю ночь. Я объясню тебе все столько раз, сколько нужно. Можем установить основные правила. Я слишком давил на тебя. Теперь я это понимаю. Давай сбавим обороты. Найдем компромисс.

Никогда еще я не хотела чего-то так сильно.

– Нет.

– Нет? – опустошенно проговорил Томас. – Почему?

Мои глаза увлажнились, и я посмотрела себе под ноги, позволяя слезам скатиться по щекам.

– Потому что мне очень этого хочется, но я ужасно боюсь.

Меня удивил мой внезапный порыв, но он подействовал на Томаса.

– Детка, взгляни на меня! – Он нежно приподнял мою голову за подбородок, чтобы взглянуть мне в глаза. – Вместе уж точно не может быть хуже, чем порознь.

– Но мы зашли в тупик. Мы снова и снова спорим об одном и том же. Нужно преодолеть этот барьер.

Томас покачал головой.

– Ты все еще пытаешься забыть Камиллу, – размышляла я вслух, – и это может занять какое-то время, но это возможно. Не все получают то, что хотят, так?

– Лииз, я не просто хочу быть с тобой. Ты мне нужна. Такое не проходит.