Варвара Оболенская - Мое наказание

– А ты чего такой печальный, опять баба не дала? – дразнила его опять. 

Вообще я девушка добрая, но до тех пор, пока свой нос не суют в мои дела.

– Я слышала с этим пиздюком разговаривала, – потемнел лицом из–за своей злости. – И как он? Все так же плачет?

На моем лице не дрогнул ни один мускул. Он проверял успела ли я испытать хоть что–то к подозреваемому.

– А ты, наверно, как обычно рядом стоял? – говорила с усмешкой, а внутри огонь пылал. Вот и славный следственный комитет нашего города…

– Да пошла ты, стерва! – зашипел на меня Виталий, делая шаг, как вмешивается в нашу перепалку Сережа.

– Тебя шеф зовет, – тихо произносит он, сдерживая злость.

         Уже набираю воздух в легкие, чтобы в очередной раз поддать Толстякова, как ко мне обращается Сережа:

         – Алия Максимовна! – шипит, обращаясь ко мне по имени и отчеству. Да я даже ничего не сделала!

– Сереж, он сам вечно ко мне цепляется!

         – Я вижу, Закирова. Сколько раз тебе говорил фильтруй свой базар. Это не те ребята с курса, с которыми вечно можно было цепляться. Они другие. Пережуют и выплюнут тебя. ТЫ этого добиваешься? Все то, к чему так долго шла, хочешь запороть из своего длинного языка?! –  он покачал головой, сетуя на мою глупость и беспечность. – Али, я не всегда буду рядом, чтобы в очередной раз спасти твою задницу. 

– Я вообще–то сама в состоянии за себя постоять! – в конец разозлившись, начинаю повышать голос.

– Упертый баран, который слышит только себя! Вот кто ты! – зло прохрипел в лицо Сережа, уходя. Вот и поговорили! Блинство!

В самом деле, я уже давно не маленькая. Да, у меня длинный язык, который иногда нарывается, но никогда не переходит черту. Отвечаю только в том случае, когда начинают грубить мне. Я не кисейная барышня, которая краснеет при слово «х*й» и визжит «помогите». Какая есть, другой не буду. Может, конечно, если воспитывалась бы в тепличных условиях, но увы и ах.

Сбросив видео на свою флешку, сразу отнесла телефон обратно.

– Так что, Алия, может после работы по чашечки кофе в соседнем ресторанчике? – приторно произносит Алексей.

– А твоя жена против не будет? – замечаю, как обручального кольца уже и нет на пальце. Не дожидаясь ответа, ухожу.

Шах и мат, козел. Я все заметила сразу.

– Закирова, ты какого хера занимаешься самодеятельностью? – опять над моим столом гневно возвышается Виталя. – Ты зачем телефон брала МОЕГО обвиняемого?

Сказать, что я опешила, это вообще промолчать.

– Толстяков, ты че на солнце перегрелся? Давно он твоим то стал? Твоей фамилия вообще нигде не упоминалась. А Дубкин и Толстяков вообще никак не похожи.

– Че умная такая? Сходи к начальнику да узнай. Дубкин в отпуск ушел сегодня. Так что давай отдавай мне свои каракули! – и своими лапами начинает перебирать мои документы на столе.

– Ты совсем офонарел, Толстяков! – встаю и толкаю его. – Ты не имеешь никого права так делать!

Да никто не имеет права – вот так поступать, не зависимо от того, кем бы ты не был! Да хоть самим папой римским! Личные границы человека следует уважать!

– Закирова! Какого черта ты визжишь на все отделение? – рявкнул Мишустин, и рыка начальника содрогнулись стены.

– Валерий Федорович, эта выскочка получила телефон Керава, – сдает меня сразу крыса. Такое ощущение, будто в класс попала, когда ботан жалуется своему учителю.

– Это правда? – переводит на меня свои злые очи начальник и замечаю, как его ладони сжимаются в кулаки.

– Да, – непринуждённо пожимаю плечами, скрывая досаду и злость. Черт! Черт! Черт! – В постановлении об изъятии телефона, пропустили пункт, как осмотр содержимого. В разговоре Керава упомянул, что существует видео, на котором запечатлен в невменяемом состоянии. Я посчитала нужным, удостовериться в его словах. Изъяла видео и по протоколу засвидетельствовала, основываясь на словах задержанного.

Мне не было стыдно за свой поступок, но смотреть на коллег совершенно не хотелось, особенно на Сережу, который замер в проходе с двумя чашками кофе…  

– В мой кабинет, Закирова! – чуть ли не огнем пышет начальник, разворачиваясь на пятках и напролом идя в свой кабинет. Похоже, вот и моя очередь настала боевого крещения.

Может я какая–то неправильная? Или на голову отшибленная, но страха не ощущалось.

– Закирова, ты русский язык вроде понимаешь. Ребята объяснили в первый день, что к чему. Какого хера ты лезешь не в свои дела!? – резко приблизился ко мне Мишустин и заключил мое плечо в свой капкан. – Сиди, блять, тихо и не высовывайся! Ты че в героя поиграть захотела? Не то поле выбрала! – ощутимо встряхивает меня начальник. – Че смотришь на меня?! Глаза хотя бы отпусти! Даже не рискуй переходить мне дорогу! Поняла меня?! – с угрозой протянул он.

Да хрен ты угадал! 

– Так точно. Я могу идти?

– Проваливай!

А вот уже выходить из кабинета, на съедение Сереже, желания не было никакого.

Рабочий день подходил к концу и ребята собирались домой, но как только я попалась в поле зрение, все взгляды устремились на меня.

– Все нормально, – тихо произнесла им, успокаивая.

Но Сережу и цистерна валерьянки не вразумит. Медленно подхожу к нему и аккуратно дотрагиваюсь до руки.

– Сереж, все нормально, правда! 

Молча берет меня за руку, подхватывая мой рюкзак и ведет на улицу, подальше от чужих глаз.

– Алия, ты давно не получала? Когда до твоей башки дойдет, куда ты попала! Блять! – с каким–то особым выражением глаз Сергей приблизился ко мне вплотную и навис темной, обволакивающей аурой.

– А что ты на меня орешь вообще!

– Потому что ты не понимаешь!

– Прекрати ко мне лезть, понятно?! Я сама с этим разберусь!

– Я о тебе забочусь, идиотка!

– Я тебе кто? Сестра что ли? Я просила об этом?!

Ой дура! Какая дура!

Сережа тяжело дышал, как разъяренный бык красной тряпкой, и так глядел в мои глаза, будто мозг разглядеть хотел. Таким я его видела лишь пару раз… Один, когда я напилась и пела песню о неразделенной любви прямо перед его друзьями на заброшенной стройке. Нам тогда было тринадцать лет и эта песня въелась в меня, растворившись. DORA – Младшая сестра. А второй, когда на вечеринке у знакомых один парень с курса подсыпали что–то и хотел увести на второй этаж… И вот третий раз настал… Мне реально становилось сейчас стремно, что сделала шаг назад от него, потому что этот дикий взгляд был в пяти сантиметрах от моего лица. А эта ярость…

– Сереж, я не хотела! Черт, ты же знаешь!

Но он не ответил. В полной тишине доехали до дома, а вечером он ушел, не предупредив. Сама же виновата. Это надо было так ляпнуть?

Конечно, он считал меня той самой младшей сестрой, хотя разница у нас всего месяц. Помню тот день, когда к нам привели тощего, затравленного парнишку. Волком смотрел на каждого и молчал. На третий день, не выдержав, на завтраке подсела к нему за столик. С этого и началась наша крепкая дружба. Нам было семь лет. Через месяц первое сентября, первый класс. Как Лелик и Болик ходили друг за другом. Учились, играли, гуляли. Так шли года и в какой–то я осознала, что чувства изменились. Не друг, а уже что–то больше. Только Сережа видел во мне всегда младшую сестру. Друг с возрастом стал хорошеть. На него обращали внимание девочки, а мальчики уважали. Я бесилась, потому что наш с ним круг начал расширяться. Ревность, чтоб ее. А в тринадцать лет у него появилась первая девочка, с которой мы не нашли общий язык. Ее перевели к нам из соседнего дет.дома. В итоге случалась моя первая драка. Из–за него. Вспоминая сейчас то время, понимаешь, что я просто хотела вымышленного принимать за действительность. В этот момент произошел самый первый разговор, о том, что меня видят только, как сестру. Бесилась, злилась. Хотела доказать. Почему не я, а она? Что только не было… а он терпел. В шестнадцать, подслушала разговор:

«– Серый, тебе не надоело, что твоя подружка явно не хочет мириться со своим статусом? Ты чуть ли не всех девок своих скрываешь от нее, боясь реакции.

– Олежек, во–первых, тебя это и ебать не должно. Во–вторых, это не те девки с кем стоит знакомить Алю. Они все одноразовые. А, в–третьих, я слишком ее люблю. Она для меня младшая сестра. А все младшие сестры со своими жесткими закидонами.

– Тогда ты не против, если я к ней подкачу?

– На чем? На катафалке? Ты не тот человек, с которым я хотел бы ее видеть. Сечешь?

– Понял, базару нет.»

И не знаю, что случилось, но наконец я прозрела. Взглянула на все под другим углом и остыла; осознала, что и для меня он никакой не возлюбленный и все это на придумывала... а потом и жить легче стало. Все эти три года будто спала, а тут проснулась и вздохнула. Извинилась от сердца перед Сережей за все. А сегодня что было? Зачем так сказала? Ответа так и не нашлось. Эмоции, злость, но разве это оправдание? За свои косяки отвечать надо, а также обещания данные кому–то. 

 И внезапно поддавшись ночному порыву, вспомнила про своего Керава. Я же обещала помочь! Здравый рассудок удалился из чата, понял, что его хозяйка конченая дура. Один раз, только один раз помогу! Но как? Остается только Седов. И как же мне на него выйти? В отделе светиться нельзя, но может попробовать через соц.сети? Александр как раз упоминал, что Михаилу только восемнадцать. Он же должен быть хотя бы ВКонтакте! Или криминальные личности там не сидят? Даже у меня есть аккуант, созданный еще сто лет назад. Главное же что? Не светить свои фотки.

Быстро достав свой старенький ноутбук, залезла в сеть. Михаил Никитич Седов был в сети две недели назад. Ни одной фотографии, вдруг не он? Эх, была не была.