– Обожаю твои веснушки, – прошептал он, уткнувшись носом мне в грудь.

– Правда? – прошептала я в ответ.

Когда он кивнул, его губы коснулись моей кожи, и я едва не застонала.

Я не могла дышать. Не могла даже пошевелиться; его прикосновения воспламеняли меня, изнутри и снаружи.

Он знал мое тело как свои пять пальцев. Он взял мою грудь в ладони. Она идеально легла в его руки, как будто я была создана для него. Наверно, так и было. Кто знает, возможно, у каждого в этом мире есть кто-то, кто идеально подходит ему, как фрагмент пазла, вставленный на свое место.

Его губы обвились вокруг моего соска. Когда же его язык коснулся самого его кончика, я застонала. Он несколько мгновений ласкал его, затем переключился на второй. Каждая секунда была одновременно и пыткой, и небесным блаженством – лучшей прелюдией к тому, что последует дальше.

Наши тела соприкоснулись, и я мгновенно промокла. Синклер хотел растянуть эту прелюдию как можно дольше. Но только не я.

– Давай, – прошептала я. – Сейчас.

Я наклонилась и поцеловала его со всей страстью и похотью, какие у меня были. Руки Синклера обвились вокруг моей талии. Он сел, и я плотно прижалась к нему всем телом. Кончик его члена терся о самую чувствительную мою часть. Я простонала и прижалась к нему еще крепче. Он поймал мои бедра. Это была настоящая пытка.

– Я не готов, – почти прохрипел он.

– А я готова.

Синклер усмехнулся.

Он не принуждал.

Он не делал больно.

Не доминировал.

Он позволил мне взять инициативу, отлично зная: всего одно его прикосновение, и я его. Он приподнял меня и поставил на колени лицом к себе. Это была единственная пауза, когда было слышно наше надрывное дыхание.

В следующий миг он вошел в меня – уверенно и мощно.

Вошел на полную глубину, на какую только мог. Я не чувствовала ничего, кроме его пульсации внутри меня. Мое тело было у него в плену. Он что-то прорычал мне в ухо, и у меня по коже пробежали тысячи мурашек. Он знал, как двигаться. Как работать бедрами. Когда ускорить темп, когда замедлить.

Каждый поворот, каждый подъем моего тела приносили все больше удовольствия. Подо мной Синклер едва контролировал нас обоих. Я же упивалась его наготой. Он был полностью мой. Мои руки скользнули по его животу. Его мускулы мгновенно напряглись в ответ. Я улыбнулась, с восхищением наблюдая, как бедра Синклера ритмично устремляются навстречу мне.

– Помогай мне, Виктория, – прошептал он сквозь стиснутые зубы.

Секс с ним был сродни его поцелуям. Чем быстрее он двигался, тем быстрее я теряла рассудок. Вскоре я не могла думать ни о чем другом.

Моя голова была запрокинута. Глаза закрыты. Каждый мускул в моем теле натянут, как струна. Я вцепилась в спинку дивана, и наши с Синклером тела двигались в унисон.

– Я люблю тебя, – еле слышно прошептала я.

Это была та любовь, в которой я могла широко раскинуть руки и не почувствовать себя стесненной. Я могла дышать полной грудью, и воздух никогда не будет затхлым.

Я могла жить в этой любви.

Затем я разжала руки и закричала так громко, что у меня заболело горло.

Лоб Синклера уперся мне в грудь, а сам он в последний раз мощно и глубоко вошел в меня. Из его горла вырвался стон. Честное слово, я никогда не думала, что так приятно смотреть, как мужчина теряет контроль над собой, и знать, что это ты довела его до исступления.

С шумом втянув в себя воздух, Синклер открыл один глаз и улыбнулся мне. По нашим телам, смешиваясь, ручьями стекал пот, создавая общий запах, который знали только мы одни.

Несколько секунд мы оба жадно хватали ртами воздух, пытаясь отдышаться, после чего он сказал мне, что я единственная женщина, которая смогла поставить его на колени. Для меня же все было наоборот.

Синклер как будто выжег на мне свое клеймо.

Теперь я была его собственностью.

Как будто прочитав мои мысли, Синклер поднял голову и, посмотрев мне прямо в глаза, взял мое лицо в свои большие, мозолистые ладони.

– Ради тебя я готов на что угодно, – сказал он.

И я ему поверила.

* * *

Позже, когда мы приняли душ, переоделись и легли в постель, мы с Синклером перебрали детские имена. Я была лишь на четвертом месяце. Было еще слишком рано говорить, кого я носила под сердцем, но я была почти уверена, что это девочка. Я чувствовала это нутром. Синклер же был уверен, что это мальчик. Телевизор был включен, и на наших лицах плясали отблески экрана. Когда мы были вместе, время не существовало. Оно было за дверью, ожидая той минуты, когда сможет снова наброситься на нас. Но здесь мы были от него свободны – равно как и от всего остального, что преследовало нас в нашей реальной жизни.

Эти моменты – единственное, что не давало мне сойти с ума. Развод продвигался черепашьими темпами, настолько медленно, что иногда я была готова сбежать с Синклером далеко-далеко и начать жизнь в новом месте. Я была уверена, что так будет проще.

Я перевернула страницу книги и просмотрела имена девочек на букву Э.

– Мне нравится Эвелин, – сказала я. Синклер вопросительно поднял бровь. – Тебе не нравится?

– Я должен подумать.

Я погладила живот.

– Мы могли бы называть ее Эви.

– Ты могла бы, – согласился Синклер и перекатился на спину. Закинув руки за голову, он задумчиво посмотрел в потолок.

Последние несколько дней мы перебирали имена, то и дело подбрасывая друг другу варианты, как будто это была игра. Но я ни на чем так и не остановилась. Ни одно имя меня пока не зацепило. Я решила, что пойму, как только услышу правильное имя. Тогда все моментально встанет на свои места.

Я вновь погрузилась в изучение списка имен, как вдруг из ниоткуда Синклер крикнул:

– Эвелин Монтгомери!

Моя книжка взлетела в воздух, а я сама чуть не упала с кровати.

– Что это было?

– Я проверял имя на вкус.

– Для чего?

– В какой-то момент нам придется выкрикнуть имя нашего ребенка. И мы должны найти то, которое легко кричится.

Я моргнула и уставилась на него, как будто у него выросло три головы.

– Попробуй сама, – посоветовал он.

– Ты шутишь.

– Совершенно серьезно. Попытайся.

Я легла и уставилась в потолок. Я сделала вид, будто не замечаю Синклера, однако чувствовала на себе его взгляд.

– Перестань улыбаться, – сказала я. – Из-за тебя я чувствую себя дурой.

Он закрыл рукой глаза.

– Хорошо. Я не буду смотреть на тебя.

Я улыбнулась, глубоко вздохнула и выкрикнула ее имя.

Синклер опустил руки и, выгнув бровь, посмотрел на меня так, как будто спрашивал: ну как? Что ты думаешь?

– Мне это нравится. Подходит идеально. Но мы никогда не будем на нее кричать.

– Что-то подсказывает мне, что до нас миллионы родителей заявляли то же самое, – сказал Синклер. – Почему ты так уверена, что будет девочка? – спросил он спустя мгновение.

– Мне так кажется. Она так сильно пинает меня. Как женщина, которая хочет заявить о себе.

– Но если будет мальчик…

– Не будет.

– Ублажи меня на секунду, Вик. Если это мальчик, какие имена тебе нравятся?

Синклер отказывался знать пол ребенка. Сказал, что предпочитает сюрприз. Я же очень хотела знать. Я должна была знать. Во время последнего сеанса УЗИ врач сказала, что невозможно четко разглядеть, мальчик это или девочка, но она предсказала девочку.

– Ну, так как? – не унимался Синклер.

Я села и закрыла книжку с именами.

– Мне нравится Питер.

– Питер?

Я кивнула.

– Пожалуйста, не выкрикивай это имя.

– Ладно, на сегодня хватит выкрикиваний. Сделаем это в другой раз.

– Хорошо. – Я обвела пальцами буквы на обложке. – Так… тебе нравится Питер?

Синклер пару секунд молчал.

– Да. Оно подходит. – Он протянул руку и, притянув к себе, легонько укусил меня за палец. От неожиданности я даже слегка вздрогнула. – Я тебя люблю. Твое имя написано в моем сердце… ты это знаешь? – спросил он, уткнувшись мне в волосы.

– Правда?

Он кивнул.

Я протянула руку и начертила на его груди букву V. Синклер даже не шелохнулся, сжимая в своих ладонях мое лицо. Я медленно, буква за буквой, написала свое имя. Я видела его, как если бы оно было написано чернилами. Оно было идеально и никогда не смотрелось лучше. Я наклонилась и запечатала его поцелуем. Веки Синклера были опущены.

– Иногда ты меня пугаешь, – сказал он.

– Это почему же?

– Слишком много власти. Ты опасная женщина.

– Во мне нет ни грамма опасного.

– Кто бы говорил. Ты влюбила меня в себя. Вся власть в твоих руках.

– Я люблю тебя, – прошептала я.

Я не лгала. Так оно и было.

Я поцеловала его. Нет, не нежно, а так жадно и глубоко, как будто хотела передать ему часть себя. Миллионы ударов сердца в этом мире, и я знала: кто-то слышит мои. Я знала, что я услышана.

Наконец, я обрела любовь, в которой не было боли, и ничто в этом мире не могло бы отнять ее у меня.

Я прильнула к нему, прижала голову к его груди, слушая ритмичное биение его сердца. В эти тихие моменты я ощущала внутренний покой, но порой мною владел страх. Страх, что мы встретились в самый неожиданный, самый неподходящий момент. Кто знает, вдруг на нас с самого начала лежало проклятье, а мы даже не подозревали об этом.

Я отказывалась представить себе жизнь без Синклера.

– Как ты думаешь, мы переживем это? – спросила я.

– Конечно, переживем. – Он погладил мою руку. – Никогда – слышишь – никогда не сомневайся в нас.

Но как объяснить Синклеру, что я боялась не его? Я боялась того, на что был способен Уэс.

Через несколько минут Синклер выключил телевизор и свет. Мы легли в постель. Я уже почти уснула, когда Синклер прошептал мне на ухо:

– Если ты вдруг когда-нибудь усомнишься в нас, тебе достаточно прижать ладонь к груди и почувствовать свое сердце. Пока оно бьется, моя любовь к тебе жива.