Калья Рид - Мое безумие

© Бушуев А., перевод на русский язык, 2021

© Бушуева Т., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Октябрь 2014 года

Любовь хранит так много секретов.

Как она нагрянет.

Когда нападет.

Где это будет.

Мы ее игрушки, мы бродим по этому миру, не зная, что в любой момент она нанесет удар.

Даже не пытайтесь подготовиться к нему. Боретесь вы с ней или идете в ее объятья добровольно, любовь опутает вас, и когда это произойдет, вы больше никогда не будете свободны.

Я посмотрел на вентилятор, лопасти которого медленно вращались надо мной. Пора собираться на работу. Я это знал. Но мой разум упорно отправлял меня в путешествие по дороге памяти. Я отказываюсь погружаться в прошлое, отказываюсь обернуться назад, хотя и знаю, что поступаю глупо. Хотя моя кровать была пуста, я видел образ моей жены.

Натянув одеяло по самые плечи, она сладко спала. Кончики ресниц касались ее скул. Одна рука лежала на лбу, другая свешивалась с края кровати.

В тот момент, когда я встретил Викторию, я должен был понять: я обречен. Я должен был это заметить. Должен был почувствовать порыв ветра на шее и мурашки на коже.

Но я не почувствовал.

И поэтому я упал.

И упал больно.

Можно сказать, наша любовь была нереальной.

Буквально все в Виктории было загадочным и все же зачаровывало меня. Ее улыбки говорили о потаенных мечтах, губы обещали в будущем только хорошее. В одной своей ладони она держала свои секреты, в другой – мечты. И взглядом призывала меня выбрать что-то одно.

Проигнорировав и то и другое, я предпочел завоевать ее сердце.

Потом она стала моей женой.

Сбросив одеяло, я встал с кровати и подошел к окну. Рывком открыл жалюзи. Облака закрывали солнце. Опустился густой туман и накрыл все вокруг белесой пеленой. Скрестив руки на груди, я подумал, что туман очень похож на мою жену. Она обволокла меня собой, спрятав все так, чтобы я ничего не видел. Я тянулся к ней, но она была той осязаемой вещью, до которой я не мог дотянуться.

Птиц не было слышно. Ни хлопка входной двери, ни урчания автомобильного мотора. Мир молчал, затаив один большой коллективный вздох, ожидая, чем закончим мы с Викторией.

Я заставил себя отойти от окна и продолжил свой обычный распорядок дня. Я принял душ. Побрился. Оделся.

Будь Виктория здесь, она бы все еще спала.

Я взглянул на часы. Было так много всего, что я хотел ей сказать. Но наше время истекло.

На моем телефоне высветилась сегодняшняя дата. Я ощутил во рту горечь. Руки забегали по клавиатуре, я написал ей короткое электронное сообщение. Я никогда не хотел, чтобы дело дошло до этого. Но Виктория не оставила мне выбора.

Прежде чем я успел передумать, я нажал на «ОТПРАВИТЬ», зная, что при самом большом желании никогда не смогу отменить это решение.

Подойдя к двери, я взял сумку. Моя взгляд упал на пустую кровать, и я на секунду задержался. Я был по-прежнему зациклен на ней. Мне казалось неправильным, почти преступным, что Виктории там не было.

Будь она там, я бы наклонился и поцеловал ее в лоб. Я бы сказал, что люблю ее и что мне пора идти. Она бы ничего не ответила, но ее плечи бы напряглись, и я бы понял, что она меня слышит.

А потом я вышел бы из комнаты. В дверном проеме я оглянулся бы через плечо и напоследок бросил взгляд на ее тело, зная, что никогда не пойму свою жену и то, как работает ее разум.

Ноябрь 2015 года

– Двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять.

Я резко поворачиваюсь и, продолжая считать шаги, иду в другой конец комнаты. Мои ноги начинают болеть. Обычно я здесь не ношу каблуки. Точнее, никогда. Но ради него я их надену.

Он скоро будет здесь. Он приходит почти каждый вечер, но этот вечер отличается от других тем, что я полна решимости заставить его помочь мне.

Я начала готовиться полчаса назад. Я надела мое любимое платье. Простое черное платье в обтяжку. Оно и его любимое. Я расчесывала волосы до тех пор, пока каштановые пряди не легли идеально мне на плечи. Я подкрасила губы. Брызнула духами на оба запястья.

Я привела в порядок свою комнату, разгладила края простого белого покрывала. Сложила одно из одеял Эвелин и накинула его на спинку кресла-качалки в углу.

Я на пару мгновений прекратила расхаживать по комнате и заглянула в колыбельку. На меня смотрят огромные голубые глаза Эвелин. Она радостно гулит и быстро перебирает ножками. Глядя на нее, я улыбаюсь искренней, естественной и чистой улыбкой. В моей жизни все как будто окутано туманом, разобраться в ней невозможно, но это не касается Эвелин.

Очень нежно я ласкаю ее щечку и убираю со лба прядки светло-каштановых волос.

– Я вытащу нас отсюда. Договорились?

Она широко улыбается, как будто понимает, что я говорю. Я накрываю ее маленькое тельце одеялом и целую в лобик. Еще несколько минут, и она уснет столь же быстро, как гаснет выключенный свет.

Кто-то громко стучит в дверь. Та со скрипом открывается, и входит Кейт, медсестра ночного дежурства. Ей за тридцать. Ее волосы всегда собраны в хвост. Лицо без всякой косметики. Она мать троих детей. Каждый раз, когда я вижу ее, вид у нее рассеянный и скучающий. Как будто Фэйрфакс уже сидит у нее в печенках.

Но Кейт не так уж и плоха. В этом месте есть медсестры и похуже ее.

– Выключи свет, – громко говорит она.

Эвелин приоткрывает глаза. Я бросаю на Кейт испепеляющий взгляд.

– Куда ты так принарядилась? – спрашивает она.

– Просто так.

Кейт прищуривается.

– Ладно. Без разницы. Я паршиво себя чувствую, и у меня дома болеет ребенок. Можешь развлекаться хоть всю ночь, мне все равно.

– Если вам нездоровится, зачем было выходить на работу? Вы можете заразить мою дочь, – говорю я.

Она вздыхает.

– Мы бы этого не хотели, не так ли? – Кейт протягивает пластиковый стаканчик с разноцветными таблетками. – Вот, держи.

Не говоря ни слова, я беру стаканчик и бросаю таблетки в рот. Потом послушно открываю его и высовываю язык. Она почти не смотрит. Она берет у меня чашку и швыряет ее в ванную.

– Тебе следует лечь в постель, – уходя, бросает она через плечо, причем довольно громко.

Воспользовавшись моментом, я выплевываю таблетки. Я перестала глотать их месяц назад. Все три года, что я здесь, я всегда принимала эти таблетки.

Я ни разу не усомнилась в их пользе. Они делали свое дело. Благодаря им я блаженно не осознавала окружающий меня мир. Они подавляли все вопросы, что крутились в разных уголках моей головы. Благодаря им все дни сливались в одну сплошную неразличимую череду.

Но в последнее время вопросы звучали все громче. Так громко, что заблокировать их не могли даже таблетки. Вскоре мое тело сделалось вялым, а движения механическими, как у робота. И все это время в моей голове шла нескончаемая война.

Поэтому я перестала принимать таблетки, думая, что вопросы просто исчезнут. Но от этого стало только хуже. Теперь вопросы сопровождают короткие вспышки воспоминаний. Я понимаю, что в моей жизни так много всего, чего я не помню.

Нет, я помню некоторые моменты, но в основном из детства. Семья. Подростковые годы. Колледж. Вручение диплома. Моя первая работа в качестве медсестры.

Но когда я стала Викторией Донован – тут полный пробел. Вокруг этой части моей жизни возведена высокая стена, и я не знаю, как ее обойти.

И я думаю… нет, я точно знаю: единственный человек в мире, который может мне помочь, это он.

– Ты слышишь меня? – Кейт снова появляется у моей двери. – Тебе нужно готовиться ко сну.

– Я не могу. У меня…

– Знаю. У тебя свидание, – вмешивается Кейт. – Бла, бла, бла. Я проверю тебя через час.

Вероятность того, что она сдержит обещание, невелика, но я киваю и улыбаюсь, чтобы она поскорее вышла из комнаты.

Но как только она уходит, я окликаю ее.

– Кейт? – Она оборачивается. – В следующий раз, когда ты войдешь, ты можешь не шуметь? Я пытаюсь уложить дочь спать.

Кейт закатывает глаза.

– Конечно, Виктория.

Как только за ней закрывается дверь, я отодвигаю от стены кровать и заталкиваю таблетки в маленькую дырочку в стене. Она не больше кончика ластика. Я обнаружила эту дырку случайно, когда уронила за кровать лист бумаги. Я не раз задавалась вопросом, как она там появилась. Мне нравится думать, что какой-то другой пациент выковырял ее и делал то же самое, что и я.

Я сижу на самом краю кровати, постукивая каблуками по линолеуму. Часы на стене медленно тикают, как будто в насмешку надо мной, дразня временем, которое я теряю.

Он будет здесь в любую секунду. Конечно, будет. Я снова и снова напоминаю себе, что должна стоять на своем и не уступать его словам. Если следовать этим двум правилам, он не сможет меня соблазнить. И это при том, что, когда он рядом, я превращаюсь в провод под напряжением.

По коже пробегает ток.

Сердце готово выскочить из груди.

Но не все его визиты приятны. Иногда он приоткрывает темную сторону своего сердца и терзает меня многозначительной усмешкой и загадочными словами.

Проще говоря, он – дурная привычка, от которой я никак не могу избавиться. Зависимость, которой, по мнению окружающих, не существует.

«Ваш муж мертв…» – приходят мне в голову слова врача.

Я обнимаю живот и сгибаюсь, заставляя себя глубоко дышать.

Они все ошибаются.

Он не мертв. Это ложь.

Он настолько реален, насколько это возможно. Моя реакция – тому доказательство. Но здесь мне никто не верит. Неважно, сколько раз я говорю им это.

Я резко встаю и начинаю расхаживать по комнате. Мои каблуки стучат по полу. Я считаю свои шаги. Досчитав до двадцати пяти, я начинаю счет сначала.