— О, по-русски заговорила! — обрадовался её собеседник и просиял. — Ну, и, слава богу!

— Так как у вас ходят? — раздражённо повторила Джейн. — Для пешеходов горел зелёный свет, между прочим! А вам, значит, красный был! Так нельзя ездить!

— Понимаешь, я вон оттуда выворачивал, — виновато прохрипел водитель. — А меня на том перекрёстке козёл один подрезал. Гад ползучий! Я увернулся от него, газанул… был ещё мигающий зелёный свет! Немного не успел! Ты не понимаешь, наверно, ни чёрта, да? Ну, виноват я, прости. У нас козлов на дорогах развелось тьма! Сам таким же становишься. У нас просто так на зелёный свет переходить нельзя! Смотреть надо по сторонам. Тут тебе не Европа, а Азиопа!

— Уж эти мне шофёрские байки! Ладно, проехали! Всё равно мне уже не разобраться, кто из вас козёл, а кто баран, — возмущённо сказала Джейн. — Сумку давай сюда!

Он протянул ей подобранную сумку и спросил:

— А ты куда шла-то? Может, я подвезу?

— Да куда же я теперь такая поеду? В гости я шла. Мне переодеться надо.

— Ну, так я подожду, иди, переодевайся.

— Ладно, жди! — согласилась Джейн. — Я в «Восходе» живу. Вернусь минут через десять.

— Да хоть через полчаса! — великодушно разрешил водитель.


У топ-моделей есть одно замечательное достоинство — они умеют очень быстро переоблачаться. За время показов им столько раз приходится менять одеяния, что этот навык отрабатывается сам собой. Джейн вернулась очень скоро.

— Куда тебя везти?

— Тут недалеко. Улица Пришвина, дом пятнадцать. В Бибирево.

— Поехали! Слушай, а ты, правда, иностранка?

— Да, ну, какая я иностранка! Я русская. Просто работала во Франции в последнее время.

— А у тебя лицо такое, ну, будто, не совсем русское…

— Знаешь, я в Казани родилась, а у нас там любят говорить так — поскреби хорошенько всякого русского и найдёшь татарина. Вот тебе и ответ про мою внешность.

— Это точно! А как зовут тебя, красавица?

— Женя.

— А я Анатолий. А красиво ты упала, Женя! Приземлилась на тротуар, сгруппировалась грамотно! — оценил водитель. — Где научилась таким приёмам?

— Освоила на специальных курсах, но вот применила впервые. И надо же, сработало! Само вышло.

— Да, ловко ты присела и даже лицо в колени спрятала! Я прямо удивился! Тоже впервые вижу, чтобы так аккуратно падали, — ухмыльнулся Анатолий. — Классная ты девка, Женя, а я такую красоту чуть не сбил!

— Но ведь не сбил же.

— Да, уж! А в Париже ты расслабилась — однозначно! У нас глаз да глаз! Если ты русская, то должна понимать, — пожурил её Анатолий. — Это наша Родина, здесь расслабляться никак нельзя! Как только дашь слабину, так точно куда-нибудь вляпаешься! Ну, вот и приехали. Слушай, я тебе свой номер сотового телефона оставлю. Звони в любое время. Я ведь водителем такси работаю в частной компании. Это я сегодня на своей машине рассекаю. Выходной у меня. Будем друзьями, Женя. Авось пригожусь.

— Будем, — согласилась Джейн. — Думаю, пригодишься.


Джейн немного волновалась, нажимая кнопку звонка. Она давно мечтала об этом свидании, готовила приветственные фразы, предвкушая счастливую встречу. Однако у судьбы припасены свои сценарии, которые она вероломно воплощает, не считаясь с людскими желаниями.

Дверь отворила совершенно незнакомая женщина лет тридцати.

— Здравствуйте, я к Тамаре Ивановне! — звонко провозгласила Джейн. — Можно её увидеть?

— Тамару Ивановну? — удивилась женщина. — А кто это?

— Хозяйка этой квартиры, — обескуражено заявила Джейн. — А что, разве она здесь не живёт?

— Могу утверждать точно, что такая здесь не живёт, — ответила женщина. — Я сама тут совсем недавно. Я эту квартиру снимаю. А, может, вы просто ошиблись адресом?

— Нет, я не ошиблась, — с грустной улыбкой ответила Джейн. — Я тоже когда-то снимала здесь комнату. Простите.

— Ничем не могу помочь. Мою хозяйку зовут по-другому, — сказала женщина.

— Извините меня.

— До свидания, — сказала женщина и прикрыла дверь.

Джейн ещё немного постояла у такой знакомой, но, увы, уже запертой для неё двери. Джейн всегда казалось, что в этой квартире осталась трепетная частица её души. Она всего лишь снимала тут комнату, но Тамара Ивановна, добрейшая и мудрейшая из женщин, была ей очень близка. У Джейн были сложные, натянутые отношения с собственной матерью, и потому она так привязалась к благожелательной хозяйке этой квартиры. Джейн изредка писала ей, посылала поздравительные открытки, но потом стало как-то не до писем. Ведь Джейн приходилось много ездить! Нью-Йорк, Париж, изредка Милан, Лондон. Но Джейн всегда с благодарностью вспоминала женщину, приютившую её, хрупкую девочку, прибывшую в Москву в погоне за синей птицей-удачей. Птица-удача поймана, прикормлена и приручена, и Джейн вполне могла отдать все свои долги близким людям. Начать она решила именно с Тамары Ивановны, но её почему-то не было дома. Такой поворот событий путал планы и мысли девушки, но в жизни, в отличие от сцены, многое, увы, случается без предварительных репетиций и прогонов.


Джейн спустилась во двор и присела на лавочку у подъезда. Она не могла уйти из этого московского дворика просто так, ничего не узнав о судьбе Тамары Ивановны! Она была не из тех, кто легко сдаётся. Ведь Джейн прожила здесь почти год, и помнила соседок и приятельниц своей квартирной хозяйки. Тамара Ивановна была очень общительна! Люди к ней так и тянулись! Значит, кто-нибудь обязательно сможет прояснить, что же произошло с этой милой женщиной.


С приятельницами Тамары Ивановны Джейн повезло больше. Буквально через десять минут они сами на неё набрели.

— Глядим, глядим — что за прекрасное видение! Уж не Женечка ли? — услышала она приветливые голоса. — Какая красавица! И сидит тут, на нашей скамеечке, как ни в чём не бывало!

Джейн всмотрелась. Прямо перед ней стояли две дамы, хорошо знакомые ей по прежней жизни в этом доме. Обеих не пощадило время — погрузневшие, поблёкшие, но всё же не утратившие московской заповедной интеллигентности.

— Да, это я, — тихо сказала она. — Как я рада вас видеть! Пожалуйста, скажите мне — что стало с Тамарой Ивановной?

Дамы многозначительно переглянулись. Одна из них вдруг всплеснула руками:

— Мне же за внуком в детский сад надо! Вы уж меня извините, девочки, я поспешу! Была рада тебя повидать, Женечка! Увидимся, Мусечка!

Другая, Марья Дмитриевна, повела себя иначе.

— Пойдём ко мне, деточка, — попросту предложила она. — Чайку попьём, побеседуем.

Дома она усадила Джейн, выставила немудрёное угощение.

— Вот, кушай, деточка, черника с сахаром. Сама делала. И плюшечки вот с корицей. Сырники из творога. Утром напекла. Угощайся.

— Так как же Тамара Ивановна? — нетерпеливо спросила Джейн.

— Умерла наша Тамарочка, умерла, царство ей небесное. Хорошая женщина была, — медленно произнесла Марья Дмитриевна, тщательно разглаживая ладонью скатерть.

— Так как это? Она же нестарая совсем! — воскликнула Джейн.

— Верно, нестарая. На десять лет меня моложе. Болезни молодых, говорят, больше любят, — с грустной улыбкой пояснила женщина. — Рак у неё был. Вот, вскоре после того, как ты в Париж-то уехала, так она и занедужила сильно. Года два лечилась, мучалась. Химиотерапия там, облучения. Операцию делали, но ничего не помогло. Поздно обратилась к доктору. Метастазы пошли.

— Я помню, она что-то говорила про недомогания по женской части, но чтобы рак… — растерянно промолвила Джейн.

— Так кто же его ждёт? Никто его не ждёт… Так вот. Похоронили мы её. Дочь её, конечно, приезжала с мужем. Они же сами врачи, где-то в Монголии работают. Квартиру переоформили, сдали в наём, а сами опять уехали. Новая жиличка там теперь обитает.

— Да, я заходила, видела, — слёзы уже катились по щекам девушки, и она их не сдерживала.

— Ты поплачь, деточка, это ничего, можно, — одобрила Марья Дмитриевна и ласково погладила её по голове, как маленькую.

Джейн вдруг ощутила невыразимое сиротство и одиночество. Вся её постоянная сдержанность и напускная холодность давно измучили её саму. Ей так хотелось простых добрых слов, заботы, человеческого тепла!

— Марья Дмитриевна, а я ведь подарок ей везла, — сказала она, немного успокоившись. — Тамара Ивановна в театры ходить любила, так я ей колье и серьги купила.

Джейн достала из сумки элегантный футляр, обтянутый тревожно-красным бархатом. На крышке красовалась надпись, выведённая золочёными буковками — Cartier. Внутри футляра на тёмном шелку покоился изумительный гарнитур, выполненный в фирменном стиле Art Deco, присущем этому известному ювелирному дому. Дивное сочетание белого, жёлтого и розового золота и мерцание крохотных бриллиантов — хрупкая прелесть, мечта, видение. Атрибут роскошной, благополучной жизни…

— Красиво! — залюбовалась Марья Дмитриевна. — Вот Томочка бы обрадовалась! Не дожила, жаль.

— А можно — я вам это оставлю?

— Нет, что ты! — Марья Дмитриевна взмахнула рукой. — Это же больших денег стоит! Нет, такой подарок я принять не могу. Ты уж пойми меня правильно и не обижайся.

— Марья Дмитриевна, могу я что-нибудь сделать для вас? — спросила растроганная Джейн. — Можно, я вам просто деньги оставлю? Позвольте мне! А вы помяните Тамару Ивановну, службу в церкви закажите. Пожалуйста, я не могу так уйти.

— Вот это другое дело. Хорошо, оставляй. Службу закажу, обед соберу. Женя, а почему ты не ешь? Всего-то сырник откусила да ложку варенья взяла. Может, тебе сметаны положить?

— Нет, спасибо, — улыбнулась Джейн сквозь слёзы. — Плюшки мне нельзя.


На обратном пути в гостиницу Джейн углубилась в воспоминания. Многие люди не любят всматриваться в своё прошлое, боясь разглядеть там свои ошибки и просчёты. Но случаются минуты, когда от этого никуда не деться. У Джейн прошлое было коротким, но оно уже имелось. Она была молода годами, но мыслила вполне зрело. Женя рано начала сама принимать ответственные решения и воплощать их в жизнь шаг за шагом.