– Что еще ты там разглядываешь? – с любопытством шепнула рядом Инесса. – Хочешь пройти в зал? Вон там, в конце коридора, дверь. Правда, все ближние места заняты, но ничего страшного, тут все хорошо видно...

– Ах нет, я еще немного постою здесь... здесь гораздо интереснее!

Жена мэра была толстой мрачной женщиной с абсолютно белым, гладким лицом – да, такая могла увести чужого жениха, ничуть не мучаясь совестью. Я стала мысленно представлять, как все происходило в прошлом, – как тетя Зина любила Германа Эрастовича, как тот любил ее, как потом появилась эта бледная тетка и разрушила идиллию...

В зале шумели – не все успели рассесться, еще подходили опоздавшие, гремели стульями, покашливали, общий смутный гул вдруг перекрыл чей-то веселый смех.

Это смеялась Маша Соболева – и, странно, она почему-то не вызвала во мне неприязни. Она оказалась довольно пышной, крепкой девушкой с густыми длинными вьющимися волосами – настоящий тип русской красавицы, и по всему было видно, что она ничего не боится и ничто в этой жизни не может ее смутить. Мне кажется, я поняла, почему Рафику Буранову хотелось произвести на нее впечатление своим творчеством, – уж если ей что-то понравится, то понравится от всего сердца.

Рядом с ней сидел Автандил, ее жених – молодой человек с фиолетовым от щетины лицом. Таким мужчинам, наверное, показано бриться три раза в день, чтобы выглядеть прилично.

– Зверский у него вид... – пробормотала я.

– У кого? – с любопытством спросила Инесса.

– У жениха Маши Соболевой. Такой, наверное, зарезать может не задумываясь – если что не по его будет...

– О да, они друг друга стоят!

Я увидела свою тетю под ручку с Любовью Павловной – у них были самые лучшие места, в торце помоста, по которому должны были дефилировать модели.

Вышел ведущий – приятный мужчина с хорошо поставленным голосом – и принялся вещать о том, что все нынче возрождается у нас в стране, в чем уважаемая публика может сейчас легко убедиться.

– Это кто?

– Это заместитель Владимира Ильича...

– А почему не сам Владимир Ильич?

– Ты что! – хихикнула Инесса. – Он совершенно не способен говорить речи на публике, начинает дико стесняться.

– И ты все равно его любишь – такого? – осмелилась я спросить.

– Почему нет? – пожала она плечами. – Ладно, я побежала, а ты как хочешь. Хочешь, иди в зал...

Она исчезла, а я продолжала смотреть на свою бедную тетку. Инесса, безусловно, постаралась, достав им с Любовью Павловной самые лучшие места, но места эти были как раз недалеко от тех кресел, в которых расположилось семейство Соболевых. Я вдруг увидела, как Герман Эрастович обернулся и медленно, едва заметно кивнул головой. Тетушка вспыхнула, точно девочка, и тоже затрясла в ответ своей кудрявой седой головой. Я почувствовала, что сейчас расплачусь...

Я вернулась в костюмерную и забилась в тот угол, где сидела раньше.

Тем временем показ новой коллекции одежды начался, и обо мне окончательно все забыли. На подиум отправились Ирочка со Светочкой, обе в веселых брючных костюмах – светло-зеленом и светло-голубом, а когда они вернулись, в путешествие отправилась Инесса, потом та самая Анечка в белом, которая на контрасте... Своей очереди ждали другие, уже вернувшиеся торопливо переодевались, приводили себя в порядок перед зеркалами, Рафик Буранов вежливо кого-то наставлял.

Это была замечательная коллекция одежды – из недорогих и очень интересных тканей, простого и в то же время очень изящного кроя. Публика, я слышала, встречала каждый выход аплодисментами.

Я придвинула к себе роман Акунина и углубилась в чтение.

– Ты кто? – вдруг спросили меня.

Передо мной стоял Рафик. «Сейчас погонит», – с унылым удовлетворением решила я.

– Это со мной, – подскочила Инесса – оказывается, она ничего не упускала из виду. На ней уже был льняной оранжевый сарафан.

– Что за прелестное дитя? – с улыбкой спросил модельер.

– Прелестное дитя – моя подруга, зовут Оленькой...

– Интересно? – спросил Рафик.

– Да! Конец девятнадцатого века, предстоит коронация нового государя, случайно в водовороте событий оказывается Фандорин...

Буранова позвали, и он, извинившись, отошел.

– Глупенькая! – шепотом, едва сдерживая смех, произнесла Инесса. – Он спрашивал тебя, интересен ли этот показ!

– О господи! А мне показалось...

– Ну, будет, это ерунда... Почему ты не в зале, почему читаешь?..

– Я не могу, потом тебе расскажу! Но там, в зале, я заметила одну сценку... ах, Инесса, я не могу ни о чем думать, кроме как... не уверена, что смогу написать что-то... – с жаром, запинаясь, начала я.

– Опять! – укоризненно воскликнула моя подруга. – Опять эмоции сбивают тебя с толку! Ты не переживай, ты живи!

– Да, я пытаюсь, но...

– Кстати, Алина не придет! – тут же забыв обо всем, расстроенно сказала Инесса. – У ее девочки, оказывается, перитонит, увезли в больницу, и она с ней...

– Бедный Рафик! Как все неудачно.

– Да нет, это не смертельно и для Рафика тоже, всегда что-нибудь можно придумать, еще есть варианты.

Далее события стали развиваться таким образом, что я уже забыла о загубленной жизни своей тетушки, о приключениях Фандорина, потому что посреди костюмерной поставили безголовый манекен в свадебном платье – том самом, и Буранов распорядился нарядить в него какую-то Виолетту. Виолетта не была манекенщицей, но ее рост и формы как раз подходили для этого платья. Правда, она ничуть не напоминала Машу Соболеву – была смуглой, черноволосой, даже с темным пушком над верхней губой.

– Нет, не годится! – вдруг решительно воскликнул Рафик, на половине пути остановив примерку. – Как солдат в юбке! Пардон, Виолетта, но это совершенно не твой стиль, платье шилось под определенного человека... Ладно, несите мне то, атласное, Анюта, выйдешь со мной в конце...

Девушки ахали и сострадали, получилось, что Рафику даже пришлось утешать их – он сказал, что лично встретится с Машей и предложит ей посмотреть на творение его рук приватно.

– Так, может, даже лучше – без излишней аффектации, – заключил он.

– Рафик, голубчик, этой номенклатуре все равно не угодишь...

– Рафик, если мэр хочет быть избранным на второй срок...

– Да вообще, пошли они все!..

– Марь Степановна, сделайте Анюте глаза поярче! Где букет? Черт, не потеряйте его...

Честно говоря, платье, висевшее на манекене, не особенно поразило меня. На Анюту надевали другое, атласное, восхитительное, которое, по-моему, было ничуть не хуже, а может быть, даже лучше того, изначально предназначавшегося дочке мэра... Я улыбнулась и, вытянув шею, с удовольствием разглядывала эту сцену. Право, в самом деле на свете нет ничего непоправимого!

«Показ традиционно завершало платье невесты – классического кроя. В лучах ламп сиял и переливался белый атлас, и девушка-модель, представлявшая в нем невесту, невольно вошла в образ, и ее румянец...» – впрочем, это не румянец, а румяна, Инесса предложила бы мне чего попроще! Нет, надо было идти в зал и наблюдать за реакцией зрителей! Впрочем, еще не поздно – что я сейчас и сделаю. Ужасно интересно посмотреть на дочку мэра, ей должно понравиться это атласное платье...

Я бросила детектив и начала по стеночке, чтобы не мешать переодевающимся девушкам, пробираться к выходу. Инесса помахала мне издалека рукой – она уже сняла с себя оранжевый сарафан, и теперь ее закутывали в какое-то красное пончо... ей действительно очень шли яркие, вызывающие цвета.

Вдруг меня кто-то схватил за руку. Буранов.

– Как тебя... Оленька! – задумчиво и ласково произнес он. – На минутку. Так, девочки, сейчас пойдут купальники – побольше игривости, побольше улыбок! – крикнул он в сторону, а потом опять повернулся ко мне. – А что, если...

Я испугалась, что он хочет предложить мне продемонстрировать какой-то из купальников. Для женщин с не вполне стандартными формами, так сказать...

– И не думай! – выдохнула я, пытаясь вырвать свою руку. – Чтобы я...

– Нет, ты погоди. – Он подтащил меня к стоявшему посреди зала манекену с платьем. – Анечка, ты не обращай внимания, готовься, просто у меня возникла еще одна идея... Ах, как некстати с этой Алиной...

– Сорок восьмой размер, – кто-то громко произнес за моей спиной.

– И те же ямочки! – Одна из девушек, кажется, Ира, слегка ущипнула меня за щеку, проходя мимо.

– Она не сможет правильно пройти, испугается.

– Она еще лучше Алины!

– Нет, волосы и глаза...

Я испугалась еще больше.

– Ты только не перебивай меня, – мягко произнес Рафик Буранов. Вблизи от него пахло фиалками, и я заметила, что глаза у него подведены. Что сказала бы тетушка... – Милая Оленька, ты только не перебивай меня. Сейчас ты наденешь это платье, которое должна была представлять Алина, и мы немного с тобой прогуляемся.

– Что? – ничего не слыша и не понимая, переспросила я.

– Там, в соседнем зале, есть длинный помост – мы с тобой под ручку прогуляемся по нему – туда и обратно. И все.

– Ничего не бойся! – Рядом оказалась Инесса – она опять успела переодеться и была теперь в том самом наряде, в котором утром вышла из дома. Ее глаза сияли от восторга. – Рафик, в самом деле, она так подходит... Только туда и обратно!

– А мне что тогда делать? – недовольно спросила Аня – ей уже прикалывали к волосам фату.

– Ты будешь наготове, если с Оленькой что-то не так! Ведь это платье, что на тебе, мы уже показывали в начале весны, сама должна понимать...

– С Оленькой все будет в порядке! – с энтузиазмом воскликнула Инесса. – Это же замечательно, ты моя Золушка... репортаж от лица одной из участниц показа. Представь, как можно рассказать всю эту историю, получится настоящая сказка!

Эти слова она прошептала мне на ухо.

Сказка... Моя подруга умела надавить на романтические струны моей души – и словно в полусне я подчинилась.