Я рассмеялась.

– Да. А ты, я вижу, больше не увлекаешься грязными мальчиками-панками. Помню, один из них съел собачью какашку и запил стаканом собственной мочи. Ты была в восторге. Боюсь, твоему Джеймсу Гордону такой подвиг не по плечу.

* * *

Мы с Кораблевой потерялись, когда я была замужем за Петровым. Потому, собственно, и потерялись. Петров утверждал, что мои подруги умственно отсталые. А Кораблева просто не могла его видеть и избегала.

Тогда, когда нам всем было по девятнадцать, мы думали, что можно расстаться с лучшим другом и через месяц завести себе нового лучшего друга. Но оказалось, что так не бывает.

– Как Петров?

– Мы развелись пять лет назад.

– Этого и следовало ожидать. Ужиться с таким тираном не смогли бы ни ты, ни я.

– А при чем здесь ты? С какой стати тебе пришлось бы с ним уживаться?

– Ну, теперь дело прошлое, я очень-очень тебе завидовала и ревновала. Ты бросила меня, но в то же время была такая счастливая, вы были такой прекрасной любящей парой. Я думала, если тебе с ним так хорошо, то и мне будет хорошо. Я звонила ему, назначала свидания, но он посылал меня. Именно поэтому наше общение увяло.

– Он никогда мне ничего не говорил, кроме того, что мои подруги – дуры.

– Ты сердишься?

– Ты знаешь, еще вчера рассердилась бы. А сегодня уже нет.

И я рассказала Кораблевой все, что произошло в моей семейной жизни в последние годы и дни.


– И все эти годы ты не можешь найти себе парня?

– Не могу.

– А знаешь почему?

– Не знаю.

– А потому что после американца ты не доверяешь мужчинам, имеющим хоть какой-то лоск и глянец. Тебе кажется, что именно этот глянец и является причиной твоей неудачи. Но в то же время ты только такого мужчину и выделяешь из толпы. Как бы ты ни старалась, ты не сможешь увлечься потным мужиком со стройки или из авторемонта, каким бы красавцем он ни был. Он слишком плохо пахнет, говорит матом через слово и не вынес бы и трех тактов из оперы «Паяцы». Это было бы против твоей природы. А с природой спорить бессмысленно. – Она помолчала. – С интеллигентным, но бедным мужиком ты тоже жить не станешь, потому что сама небось зарабатываешь прилично и нянчиться с таким у тебя не хватит ни времени, ни сил, ни терпения. Поэтому ты оказалась в тупике. Тебе придется как-то переломиться и снова начать доверять хорошо одетым мужчинам. Иначе навсегда останешься одна. Проанализируй свою ситуацию, выход должен быть. Хочешь, угадаю? У тебя наверняка есть на примете какой-нибудь щеголь. Так просто ты бы Петрова не отпустила. Но ты считаешь его подонком или еще кем-нибудь и стараешься держаться от него на расстоянии.


Я надолго задумалась. Рассказывать Кораблевой про «поляка» почему-то пока не хотелось.


– Работаешь кем? Я представляла тебя по меньшей мере редактором питерского Elle.

– Что-то вроде того.

И я рассказала ей без утайки о своей работе – в благодарность за откровенность о Петрове.

– Ну Петров и сволочь.

У меня отвалилась челюсть.

– При чем тут Петров?

– Это он внушил тебе галиматью про проституцию и Божий дар. Бог дает человеку способности, чтобы он мог зарабатывать хлеб насущный для себя. А если способностей много, то еще и для того, чтобы создавать рабочие места, то есть места для зарабатывания хлеба насущного для других, менее способных или более слабых людей. Ты представляешь себе, сколько пользы могла принести за эти годы? Может быть, благодаря твоему талантливому перу жизнь людей в этой стране была бы лучше. А ты в это время предпочла талантливо драить богачам толчки. Янушкевич, ты ли это?

– Сука ты, Кораблева, сукой была, сукой и осталась. – Я зарыдала и обняла ее. – Однако откуда у тебя этот патриотический пафос? Раньше пафос у тебя был диссидентский.

– Вытри слезы и прекрати этот Public Displace of Affection[1]. Патриотизмом я заразилась от мужа.

– Британским?

– Патриотизм, как это ни парадоксально, не имеет национальности. Он просто является элементом позитивного мышления. Есть три варианта отношения к действительности: или ты желаешь добра всему миру и в особенности своей стране, или тебе на все пофиг, или ты всех ненавидишь. В первом случае ты – патриот. В других – сволочь. Я демшизы за границей изрядно повидала. Бесплодные люди, ненавидят и свою страну, и страну, которая их приютила, любую власть, любое начальство… А на самом деле ненавидят самих себя, свою ущербность и неспособность к любому мало-мальски созидательному труду.

– Это ты мудрено залудила. Надолго в Питер?

– На год точно, а там видно будет.

– Классно.

– Мой муж, в отличие от твоего, отзывается о моих подругах благоприятно. Вот ты, например, очень ему понравилась.

– Когда он успел разглядеть?

– У него особый глаз. Про МI 6 слышала?

– Врешь.

– Конечно вру. Но ведь складно.

– Ты всегда врала складно.

– Кстати, у меня для тебя подарок. – И она протянула мне красивый крафтовый пакет с логотипом LANVIN. – Не открывай сейчас, дома посмотришь.

– А к Сергеичу ты приходила сама или мужа сопровождала?

– Знаешь, – глаза Кораблевой покраснели, – я родить хочу, но у меня проблемы с сердцем. Так что не знаю, получится или нет.

Дело кончилось тем, что, невзирая на окружавший нас public, мы обнялись и заревели. Эти совместные слезы означали, что мы простили друг другу прошлые обиды и начинаем дружбу снова, с чистого листа.


Вернувшись домой, я вымыла руки и развернула сверток. Я понимала, что в нем дорогая вещь, а трогать дорогие вещи я привыкла чистыми руками, а лучше в перчатках, тонких, латексных. Их у меня упаковок двести на антресолях.

Там была шелковая блузка с лобстером. То есть блузку украшало изображение лобстера. А именно реплика принта на знаменитом платье Эльзы Скьяпарелли 1948 года.

Это была фантастическая вещь. Мне не пришло бы в голову даже мечтать о такой. Да и купить подобное у нас невозможно. Такую вещь, настолько же изящную, насколько фриковскую, не надела бы ни одна из известных мне женщин.

Я тут же позвонила Кораблевой:

– Твоего мужа зовут не Джеймс Бонд, а Дональд Трамп. Так следует понимать твои подарки?

– Давай без истерик, ладно? Это мне подарил один знакомый. Вернуть я не могла, а чека он не приложил. Носить такое я тоже не могу, ты знаешь, мне бы что-нибудь черненькое, какое-нибудь Issey Miyake или в этом роде. А вещь уникальная…

– Я понимаю, что уникальная…

– В общем, прими в знак прощения с твоей стороны моего сучьего поведения в отношении твоего бывшего мужа и т. д. и т. п.

– Ладно, беру, но с условием отдариться.

– Валяй, отдаривайся.

– Вопрос можно?

– Вопрос известен, ответ готов. Что за мужик, расскажу при случае.


Хотя мое любопытство имеет размеры вселенной, я решила не мучить подругу расспросами. Потому что внезапно захотела вспомнить, кто придумал бросить журналистику. Я или Петров? Надо будет его спросить.

Впрочем, теперь трудно представить, когда такое будет возможно.

Аня Янушкевич советует:

Биологические жидкости оставляют следы на тканях. Для того чтобы их уничтожить, нужно использовать пятновыводитель, способный вывести пятна крови. Не оставляют следов только слезы.

Глава 4

Среда

По средам я работаю в Озерках у Светланы, той самой, что дала мне «мини». У нее коттедж площадью больше тысячи метров, по соседству с родителями Чубайса. Там она живет с дочерьми-погодками, четырнадцати и пятнадцати лет, а самой ей, я подозреваю, уже пятьдесят, хотя выглядит она очень хорошо и при свечах ей не дашь больше тридцати пяти. Эта женщина абсолютно вулканического темперамента и хаотического образа жизни владеет сетью ресторанов, отелей и клубов. Как она умудряется справляться со всем своим хозяйством, если с утра не может найти ни сотового телефона, ни сумки, с которой она ходила вчера? Правда, такую утреннюю растерянность объясняет пристрастие к крепким напиткам. Но на бизнесе это пристрастие не сказывается, с каждым годом сеть ее заведений расширяется. Доходы увеличиваются.

Свой дом она купила несколько лет назад у наследников известного некогда в городе бандита. Дом был ужасен и внутри и снаружи. Один из лучших питерских архитекторов долго ломал голову над тем, как улучшить внешний вид этого удручающего строения. Дело в том, что в начале девяностых, да еще и у предводителя бандитской группировки представления об удобном доме были сродни устройству средневекового замка на современный лад. Нижний этаж, площадью шестьсот метров, отводился бригаде. В геометрической его середине находился бассейн двадцать на десять метров, в котором братва купалась с телками. Вокруг бассейна располагался огромный фан-рум. А именно бильярдные столы, кинотеатр с натяжным экраном, а также кухня, столовая и четыре санузла, по одному в каждом углу, и огромный аквариум, как в американских фильмах про мафию.

По периметру находились спальни количеством двадцать. На втором этаже – личные апартаменты хозяина, хозяйки, их детей, а также арсенал. Был еще цокольный этаж, в котором помещались тир и тюрьма.

Светлана превратила его в хозяйственную часть, где хранили ненужные вещи, стирали и гладили. Кроме того, там размещались отопительный газовый котел и стационарный английский пылесос, шланги которого вывели во все помещения. Поэтому мне не нужно таскать пылесос по всему дому, я подключаю щетку со шлангом к отверстию в каждой комнате. Это избавляет меня от лишней работы и уменьшает вторичное распространение пыли. Потому что она проходит всего одно сочленение.