Акулина Парфенова - Мочалкин блюз

– В понедельник – косметическая клиника, во вторник – маникюр, в среду – солярий, на выходных – светские мероприятия…

– Exactly-exactly, это вы скрупулезно подметили.

– Если честно, я замерзла.

– Выпьем чаю?

– Если вы устали, давайте вызовем мне такси.

– Хотите посмотреть мой номер?

Я зажмурилась и прыгнула с высокой скалы в океан.

– Хочу.

Я ожидала, что он обнимет меня. Но этого не произошло.

Мы поднялись на четвертый этаж.

Глеб заказал чай и коньяк.

Я не знала, как себя вести.

Принесли чай, мы добавили в него коньяку и выпили. С виду Глеб был невозмутим, но беседа не клеилась.

О том, что в наших отношениях произошел качественный сдвиг, я узнала по тому, что внезапно он стал говорить мне «ты».

– Подойди ко мне. – Ноздри его сжимались и расширялись. – Для того, что мы сейчас будем делать, раздеваться полностью не требуется.

Сбылось. Сейчас я узнаю, что такое высший пилотаж. Не зря Кораблева так мечтала затащить его в постель. Теперь мне будет что ей рассказать.

Я не стала заставлять его повторять сказанное в виде просьбы и начала снимать перчатки.

На пятой пуговице я поняла, что ненавижу всех. Все-таки по двадцать четыре на каждой руке. В конце концов мой партнер решил мне помочь, но сделал это деловито, без эмоций, и вот я осталась в стрингах и бриллиантах.

– Забавно до дрожи.

– Дрожь будет.

Мне все казалось, что сейчас он рассмеется. Но он был серьезен, почти холоден.

– Сними рубашку. Мне нравится твой торс.

– Рубашку можно.

Его обнаженное тело подействовало на меня немедленно.

Я потянулась, чтобы потрогать его грудь.

Но тут он попросил:

– Встань передо мной ровно, пожалуйста.

Я убрала руку и встала, как он просил.

– Повернись боком, теперь спиной… Ага.

– Что, целлюлит? – вздрогнула я.

– Нет, целлюлита нет. Расслабься. Подними руки вверх. Опусти. Ноги расставь пошире. Достаточно.

– А теперь лечь – встать, лечь – встать?..

– Нет, просто лечь. На спину. Подушку и одеяло – убрать.

– Может, поцелуешь?

– Это не потребуется.

– Я замерзла.

– Отлично.

Подчиняться ему было отдельным наслаждением.

Наконец он до меня дотронулся. Деликатно и спокойно. Четырьмя пальцами он провел, не касаясь лобка, по линии чресел от центра к краю. Затем, не отрывая пальцев, поднялся по краю живота до груди, провел над левой грудью, затем под правой, описал вокруг грудей полную восьмерку. И по левой стороне живота снова вернулся вниз в исходную точку, ни разу не затронув при этом никаких особо чувствительных мест.

Я почувствовала, что рот и вагина наполнились влагой. Я просто захлебывалась слюной. Но мне было приказано лежать спокойно, не двигаться и не разговаривать. Он повторил все сначала, не ускоряя и не замедляя темпа. Возбуждение мое росло ураганно, но я не шевелилась, потому что боялась все испортить.

Когда он сделал это в третий раз, я умоляла его перейти к обычным действиям партнеров в таких случаях, но он был непреклонен и так же строго велел перевернуться на живот и раздвинуть ноги.

Но я рано радовалась. Он подложил мне под низ живота жесткий валик, двумя пальцами левой руки сильно надавил на крестцовую кость в двух известных ему точках и удерживал меня в таком положении. Потом, по-прежнему не дотрагиваясь до самых чувствительных мест, он стал водить пальцами правой руки по поверхности моих бедер. Я пыталась приподнять таз, скрежетала зубами и подвывала, как мартовская кошка, но повелитель не снизошел до моих низменных призывов.

В какой-то момент, когда я уже совсем перестала понимать, что происходит, он резким движением перевернул меня на спину и быстро положил свою большую ладонь на мой лобок, пальцами в сторону живота. Чуть помедлил. А потом сильно надавил всей ладонью.

Оргазм, накрывший меня в следующее мгновение, был подобен ядерному взрыву в Тихом океане. Волна его прошла от живота до головного мозга, достигла кончиков пальцев ног и рук. И еще несколько раз повторилась угасающими колебаниями.

Я чувствовала себя волынкой. Музыкант уже перестал дуть в трубку, а звук все льется и льется.

В ответ на мои мысли он произнес:

– Ты точный инструмент. На тебе чертовски приятно играть.

– Так вот почему мне нравятся большие ладони, – сказала я, как только обрела способность к членораздельной речи.

Он был очень доволен тем, как ему удался мой оргазм. Но сам оставался напряженным.

– Может быть, оральное удовольствие? – предложила я.

Я поймала себя на том, что впервые в жизни сама предлагаю это и хочу этого так сильно, как никогда раньше.

– Открой рот. Покажи зубы. Скажи «а». Хорошо. Что ж, может быть, в следующий раз.

И ушел в ванную.

Лучше бы он меня ударил или вытолкал голой в коридор.

Я быстро натянула на себя платье и, подхватив все остальное, опрометью бросилась вниз. Портье подозвал стоявшее неподалеку такси, и через десять минут я была дома. Мышцы живота и ног продолжало время от времени сводить. По дороге я потеряла туфель. Новый чудесный Jimmy Choo.

Мой сотовый звонил не переставая. Но ответить у меня не было сил.

Наверное, так евнухи удовлетворяют в сералях многочисленных жен махараджи.

Только он-то не был евнухом.

* * *

Я вспомнила его слова о том, что женщины от него бегут. И вот теперь сама поступила так же.

Все кончено, я тоже не прошла тест.

Я рыдала часа два, но потом обессилела и заснула.

Аня Янушкевич советует:

Бриллианты моют теплой водой с мягким мылом, если только основания камней не приклеены, а держатся обычным образом. Потом их высушивают и полируют до блеска мягкой тканью. Если изделие загрязнилось с обратной стороны, можно использовать щетку, но ни в коем случае не зубную, а косметическую. Однако лучше с этим не усердствовать. Бриллианты заботятся о себе сами.

Понедельник

В понедельник утром мне никак не удавалось найти причину для оптимизма.

Боль стояла прямо в пищеводе, как плохо прожеванный желток, и никак не уменьшалась. Я не чувствовала себя живой. Этой боли не было бы, если бы я не потеряла бдительность и не открылась, как боксер перед более опытным соперником. Вернулась тоска по Аркадию Павловичу. Мысль о Петрове казалась то привлекательной, то, через минуту, отвратительной.

Тут я вспомнила, что от всех болезней нас лечит работа, и посмотрела на часы. Они показывали шесть тридцать. Чтобы проехать в Московский район более или менее быстро, я должна была выехать в ту самую минуту, когда посмотрела на часы. Я позвонила Вере, чтобы она меня не ждала, но оказалось, что Вера приболела и намерена остаться дома.

Выглядела я чудовищно. Но меня это не парило. Я достала из невыкинутого, по счастью, мешка первое, что попалось, ужасно мятое, с трудом уговорила себя почистить зубы. Злорадно подумала, что машина у меня тоже грязная. И точно, на водительской дверке шаловливой детской рукой было написано: «Эта грязь – лечебная».

Я злилась на себя. Ему нельзя доверять, это было ясно, ясно… Как распоследняя глупая мышь, я влетела в мышеловку, в которой лежал сладко пахнущий кусочек сыра… При этом я до последнего момента понимала, что он обращается с женщинами как с подопытными мышами. Ну не с мышами, ну как с горностаями, но все равно подопытными. Нельзя было открываться, нельзя. Как можно второй раз наступить на одни и те же грабли?

Слезы текли по лицу, щипали кожу.

Я переехала Троицкий мост и чуть не въехала в задницу тащившейся впереди мусоровозки.

Рабочий приклеивал последний фрагмент на биллборд у Марсова поля. Это была реклама Глебова бутика. Я, собственной персоной, весело смеялась с куском пиццы в руках.

Пока я доехала до места, плакат попался мне на глаза еще трижды.

Понятно. За участие в рекламе он заплатил мне шмотками, как не слишком хорошей модели. Так оно и есть, модель из меня как из говна пуля. Я-то думала, нам обоим было хорошо в тот вечер, а он, выходит, просто работал.

Я пыталась понять причину своей боли. Ведь еще позавчера я была морально готова к любому варианту развития событий. А теперь слезы текли и текли, и унять их не было никакой возможности.

* * *

Вера тоже выглядела не очень счастливой.

Оказалось, что, едва вернувшись, ее благоверный решил побродить еще, теперь поближе к дому, благо погода пока позволяла. Так что подзарядить, по ее выражению, батарейки ей пока не удалось.

– Я подумала тут… Помнишь, ты спрашивала, люблю ли я его?

– Помню.

– Ну, я включила свой душемер. Мерила-мерила… Жалею, да. Привязана к нему, да. Люблю – да, в каком-то смысле люблю. Но не в таком, как ты спрашивала. Зря ты начала тот разговор. Раньше я не думала об этом никогда.

– У меня есть идея.

– Какая идея?

– Как подзарядить батарейки. У тебя с лишним весом как?

– Как-как – борюсь. Знаешь этот анекдот. Женщину спрашивают: «Какое у вас хобби?» Она отвечает: «Сжигание жира».

– Это не анекдот, это кино такое, «Тариф на лунный свет» называется, дурацкое, но местами остроумное и трогательное.