— Подонок!

Он уже прошел мимо меня, но вдруг внезапно развернулся и резко со всей дури заехал мне в левый глаз. Я автоматически зарядил ему хук справа. Метил в печень, но попал в ребра. Он отшатнулся и поразительно ловко впечатал мне в солнечное сплетение ногой. Я сложился пополам, хватая воздух. Влетела Тамара:

— Парни, остановитесь. Вадим, не надо, оставь этого козла, — запричитала она. И утащила своего хахаля.

Я отдышался, доплелся до кровати и рухнул. Лежал, смотрел в потолок. Сразил меня не столько пинок в живот. Я был поражен тем, что эти двое все-таки смогли. Им хватило силы стремления друг к другу. Она дождалась. Наверное, она специально попросилась жить у меня. Чтобы ждать его здесь. А он, несмотря на мои слова, все-таки надеялся и снова пришел. И нашел ее. Восемь месяцев я водил их за нос, а они все это время помнили друг о друге. Я думал, что так уже не бывает.


Фейс у меня был подпорчен. На время пришлось отложить встречи с акционерами и общение с журналистами. Волей-неволей оставалось только закопаться в казанском проекте, тем более что в этом была настоятельная необходимость. Из-за моих частых поездок в Москву процесс внедрения там действительно слегка пробуксовывал.

Хорошо еще, что командировку в Липецк удавалось передвинуть на начало октября. Собрание акционеров было назначено на середину сентября. Так что в нужное время я рассчитывал оказаться в нужном месте.


Олеся не звонила и не писала. Я ее понимал. Я бы на ее месте тоже, наверное, не захотел себя больше видеть. Для нее я теперь просто ссыкло и предатель. Я не льстил себе, что она могла меня понять. Катя тоже пропала. Не говоря уже о Тамаре. Слилась и Камилка.

Она больше не появлялась на «Мамбе». Похоже, переписка со мною как-то повлияла на нее. Причем, я думаю, слегка повернули ей мозг не мои ответы, а ее же собственные письма. Так бывает, я читал в книжках по психологии, что, когда человек пишет письма о своей проблеме, даже самому себе, он сам же и находит внутри себя решение. Терапевтическое письмо. Самой себе писать она, видимо, не умела. Подвернулся я как инструмент для самодеятельного психоанализа. Похоже, она решила все-таки еще раз попытаться полюбить того мужика, который у нее уже есть. Потому что в последних письмах она уже по полочкам разобрала, что у них там неправильно и как это можно попытаться изменить. Флаг в руки.

Все оставили меня. Все. Только Лена была мне верна. Она по-прежнему была бодра, деятельна и полна амбиций. Она решила, что нам уже пора заниматься международным пиаром, готовила англоязычную версию сайта. Говорила, что засылает медиапредложения в русские редакции иностранных СМИ. «Идеи глобального значения должны обсуждаться в глобальном масштабе», — сказала Ленка. «Какая же ты умница и профессионал, — вполне искренне восхитился я в ответ. — Даже удивительно, что такая мощная девка сидит в провинции. Мне кажется, в Москве ты сделала бы хорошую карьеру». — «Хорошо, что ты сам об этом заговорил, — обрадовалась Ленка. — Я тоже думаю об этом. Ты можешь помочь мне найти работу в Москве? Я уже смотрю варианты, но вдруг у тебя что-то появится?» Ууупс. Надеюсь, она не попросится жить ко мне. Хотя… почему бы и нет?


По возвращении из Казани меня ждал охрененный сюрприз. Я так напрягался, чтобы сдвинуть свою командировку в Липецк. И вместо этого получил на сентябрь направление в Воронеж. В город, куда я всегда отказывался ездить. Что бы мне там ни предлагали и как бы на меня ни давили. В Воронеже живет мой отец. Точнее говоря, тот спермоносец, который отказался быть мне папой. Я не хочу даже дышать одним с ним воздухом и ходить по одним улицам. Поэтому я никогда не ездил в Воронеж.

Подгадил мне конечно же Вася. Это была его командировка. И пока я звонил своим партнерам в Липецке, втирал им что-то, чтобы освободить себя, Вася недолго думая просто сломал ногу, прыгая с парашютом, и отвертелся от своей поездки в Воронеж. Вместо него посылали меня. Вот молодец!

— Извини, Денис, что так получилось, — фальшиво блеял Вася по телефону. — Я знаю, как это напряжно для тебя, но я правда никак не могу. Лежу в гипсе по самые помидоры и еле допрыгиваю до сортира.

Больше послать оказалось некого. Отменить невозможно — клиент был действительно важный и жирный — ликеро-водочный завод. Вася на них уже собаку съел. Мне же с этим контингентом работать еще не доводилось. Пока в моем послужном списке были только заводы по производству безалкогольных напитков. Казалось бы, с точки зрения производственных процессов много общего. Но на самом деле водочники — гораздо более сложная тема. Потому что, как правило, это гангста-стайл. Кто еще мог подгрести под себя в нашу чудесную перестройку такой козырный бизнес? Только тот, кто никого не боится. Кого самого боятся. Неправильно будет сказать, что я очковал. Я разумно опасался.


Воронеж мне сразу не понравился. Душный, невеселый город. Когда я ехал из гостиницы в офис водочников, на глаза мне почему-то все время попадался какой-то недострой. Город выглядел как декорация к компьютерной игре в жанре «экшн». Все афиши, кое-как наклеенные на заборах, были полуободраны. На каждом столбе соплями висели объявления из серии «оторвите телефон». Очень неряшливо. Всюду дико ветрено. С земли то и дело поднимались волны пыли и мусора. Ничего удивительного. Мой отец должен жить именно в таком месте.

Поначалу водочники показались мне адекватными ребятами. Гендиром у них сидел не какой-нибудь бородавочный упырь, как я ожидал, а, напротив, вполне современный менеджер. Примерно одного со мной возраста. «Геннадий Александрович, можно просто Гена», — протянул он мне руку и по-голливудски искусственно улыбнулся. Мне выделили отдельный кабинет. Такого респекта и уважухи мне не выказывали еще нигде. Сразу видно процветающий бизнес, обладающий ресурсами.

— Чем еще мы можем вам помочь? — спросил Гена, пальцем проверяя отсутствие пыли на моем рабочем столе.

— Речь пойдет не о том, чтобы помочь мне. Речь пойдет о сотрудничестве. Я один не смогу прописать структуру вашей автоматизированной системы управления. Нам придется поработать над ней всем вместе.

Гена сделал вид, что понимает мои объяснения. Пообещал собрать завтра начальников направлений и распорядиться, чтобы все оказывали мне содействие. Я повелся. Решил, что Вася изрядно привирал, рассказывая, как непроста работа с водочниками. Пока что все было также, как обычно, и даже немного лучше. Я слегка расслабился и отправился гулять по городу.

Только не спрашивайте меня, зачем я выяснил, где находится адресный стол, поперся туда и взял адрес папаши. У меня самого на этот счет были очень противоречивые объяснения. Когда я только шел за справкой, то думал, что «узнаю, где живет этот козел, чтобы случайно не забрести на эту улицу и не столкнуться с ним». Потом я нашел его дом на карте города. Обвел его кружочком. Потом я подумал, что это, наверное, какие-нибудь трущобы. Я спросил у официантки в кафе, что это за улица. Она ответила, что не слышала про такую и не знает, хорошие ли там дома или развалюхи. «Я так и знал. Если бы это была какая-нибудь престижная, новая, историческая или красивая улица, она бы знала», — хмыкнул я про себя. Я почему-то боялся обнаружить его благополучным. Что скрывать, раньше, когда я был помладше, лет девяти— тринадцати, мне хотелось найти своего отца. Увидеть его. Я даже много фантазировал на эту тему. Тогда я надеялся, что он какой-нибудь красивый, сильный, богатый. И очень по мне скучает. Что ему меня не хватает, а все то, что рассказывает мне мама, — неправда. Я все думал, что я ему скажу, когда наконец мы встретимся. «Здравствуй, папа, я твой сын?» И что дальше?

«Я закончил четверть без троек? Я сделал на прошлой неделе в армрестлинг Витьку из старшего класса? Я на днях прочитал „Робинзона Крузо“?». Про Робинзона он и без меня читал. Мои «четвертки» ему вообще по барабану, они и меня-то не слишком волновали. Я понял, что совершенно не знаю, что сказать ему. Что я еще слишком маленький и действительно не могу сообщить ему ничего стоящего, интересного. Ничего такого, чтобы он захотел снова и снова говорить со мной.

Когда я еще вырос, я стал думать, что отец мой, скорее всего, лох и неудачник. Если бы он действительно был сильным и богатым, то он сам нашел бы меня. Ему было бы не стыдно и не страшно найти меня.

Сейчас, когда я держал в руках листок с адресом своего отца, мне снова захотелось на него посмотреть. Но, так же как и в детстве, я уперся в простой вопрос: «Что я скажу ему?» Мне по-прежнему было нечего ему сказать. Поэтому я просто засунул листок в бумажник.


На следующее утро в 10.00 я стоял у дверей в кабинет генерального Гены. Он влетел в приемную, поздоровался со мной за руку. Заказал себе кофе, мне чай. Мы уселись за большим столом с тонко отточенными карандашами в стакане. Секретарша внесла чай и кофе. В комнату протиснулся еще какой-то мужик в старомодном костюме с галстуком. Он так озирался по сторонам, что было очевидно — он попадает сюда не часто. Возможно, вообще в первый раз.

— Ну-с, приступим, — потер руки Гена.

— А где остальные? — спросил я, еще надеясь, что дело в простом взаимном недопонимании.

— А кто вам еще нужен? Вот Сергей Петрович, заведующий автомобильной частью. И я — генеральный директор. Кого еще вы хотите?

— Я же говорил. Главный бухгалтер, главный по маркетингу, главный технолог, начальники отдела продаж, закупок, логистики, отдела кадров и так далее — все руководители отделов, департаментов и направлений.

— А-а-а-а. — Гена делал вид, как будто в первый раз услышал мою просьбу. — Ну, главбух, кадры и закупки у нас в отпуске, сентябрь, понимаете, бархатный сезон. Технолог на больничном после операции. Еще месяц, наверное, проваляется. Продажи и маркетинг у нас в Москве, на повышении квалификации. А вот Сергей Петрович на месте. Будем работать с теми, кто есть.