Члены семейного клана Таггертов всегда были исключительно вежливы, но держали всех на расстоянии, что было вполне объяснимо: при такой большой семье у них вряд ли оставалось время для кого-нибудь чужого. Теперь, глядя на детей и взрослых, Карен повсюду видела двойников, и это тоже было объяснимо: близнецы были семейной маркой Таггертов. Вот и сейчас в комнате находились взрослые близнецы, и близнецы, которые только еще учились ходить, и совсем крошечные близнецы-младенцы.

Никто, в том числе и Карен, не мог их различить. У самого Макаллистера были братья-близнецы, у которых офисы находились в том же здании, и всякий раз, когда один из них заходил к Маку, ему всегда задавали один и тот же вопрос:

«Кто из вас кто?» Какой-то доброжелатель сунул в руки Карен полный бокал со словами «расслабься, девочка», но Карен не сделала и глотка. Почти всю прошлую ночь она провела в больнице рядом с Энн, не ела со вчерашнего вечера и знала, что даже один глоток спиртного ударит ей в голову.

Она стояла в дверях игровой комнаты, и ей казалось, что никогда в жизни она не видела такого количества детей: груднички, ползунки, малыши, начинающие ходить, а двое уже с книгами в руках — один из них с аппетитом грыз карандаш очаровательная маленькая девочка с косичками и два неотличимых друг от друга красивых мальчика-близнеца, играющих одинаковыми пожарными машинами.

— Карен, ты мазохистка, — шепотом упрекнула она себя, повернулась и быстро пошла по коридору к лифту. В кабине лифта она была одна, и чувство невыносимого одиночества снова овладело ею. Она думала провести Рождество с Энн и Чарли, но теперь, когда у них родилась дочка, им, конечно, было не до унылой невестки.

Карен зашла к себе в комнату, где работала вместе с другими секретаршами, и стала собирать вещи, чтобы идти домой, но, подумав, решила допечатать два письма. Они не были срочными, но зачем откладывать?

Спустя два часа Карен покончила со всей работой, оставленной на ее столе, а также с работой на столах трех других секретарш.

Потянувшись, Карен взяла два напечатанных личных письма Таггерта: одно — о земельном участке, который он собирался купить в Токио, другое — адресованное его двоюродному брату, — и направилась по коридору к кабинету босса.

Постучавшись в дверь, она, как обычно, немного подождала, но потом догадалась, что была единственной живой душой на этаже, и переступила через порог приемной.

Странно было видеть святилище без грозной мисс Грэшем. Словно львица, она с утра до вечера оберегала хозяина, не впуская к нему никого без предварительной проверки.

Карен не могла удержаться и тихонько обошла приемную, которая, как она слышала, была отделана в соответствии с изысканным вкусом мисс Грэшем. Комната в белых и серебристых тонах показалась Карен бездушной и холодной.

Она аккуратно положила письма на стол мисс Грэшем и уже собралась уходить, как ее взгляд остановился на двустворчатых дверях, ведущих в кабинет Таггерта.

Насколько ей было известно, никто из женщин, работавших в машбюро, никогда не бывал в кабинете босса, и Карен, как и всем остальным, было любопытно заглянуть туда хотя бы одним глазком.

Карен знала, что сюда, следуя по своему маршруту, может зайти охранник, но она только что слышала, как он, гремя ключами, прошел по коридору мимо, и если уж он вдруг вернется и застанет ее здесь, она объяснит, что ей было приказано положить письма на стол мистера Таггерта.

Крадучись, словно воришка, Карен открыла дверь кабинета и заглянула внутрь.

— Есть здесь кто-нибудь? — на всякий случай спросила она, зная, что, откликнись ей кто, она бы со страху умерла на месте. Но осторожность не помешает.

Озираясь по сторонам, Карен положила письма на стол. Она вынуждена была признать, что у Таггерта хватило вкуса нанять хорошего декоратора: вокруг не было и намека на черную кожаную мебель или стулья из блестящих хромированных трубок. Вместо этого кабинет от первого до последнего предмета был словно перенесен сюда из некоего французского замка, вместе с резными панелями на стенах, старинным истертым мозаичным полом и камином, занимавшим целую стену.

Обитая поблекшим от времени гобеленом мебель выглядела очень удобной и так и манила присесть на диван или кресло.

У боковой стены стоял шкаф с книгами, одна из полок которого была заставлена рамками с фотографиями, и Карен. будто магнитом, потянуло к ним.

Чтобы подсчитать число детей на снимках, потребовался бы калькулятор, а в самом конце полки стояла серебряная рамка с фотографией молодого человека, демонстрировавшего нанизанную на бечевку рыбу. Это был явно Таггерт, но не из тех, кого Карен когда-нибудь видела. Она с интересом взяла в руки рамку и принялась разглядывать фотографию.

— Ну как, все осмотрели? — спросил низкий баритон, и Карен, подпрыгнув на месте, уронила рамку на каменный пол. стекло разлетелось на тысячу осколков.

— Простите, я… — заикаясь произнесла она. глядя вверх, в темные глаза Макаллистера Таггерта. — Я не знала, что здесь кто-то есть. Я заплачу за ущерб, — нервничая, сказала Карен и начала подбирать осколки.

Набрав побольше в руку, она протянула их Таггерту, но он молча, хмурясь и не двигаясь с места, смотрел на нее сверху вниз, и тогда она кучкой сложила осколки на полку рядом с фотографиями.

— Похоже, сама фотография не пострадала, — заметила она. — Это кто — один из ваших братьев? Я его никогда не видела.

Глаза Таггерта удивленно расширились, и Карен стало страшно Они были одни на этаже, и она ничего не знала о нем. только то, что значительное число женщин отказались выйти за него замуж Из-за чего? Из-за унизительных брачных контрактов или по какой-то другой причине? Может быть, из-за его вспыльчивого характера?

— Мне надо идти, — сказала Карен и, повернувшись, выбежала из комнаты.

Она остановилась только у лифта и торопливо нажала кнопку «вниз». Больше всего ей сейчас хотелось оказаться дома в знакомой обстановке и попытаться забыть о своем позоре. Подумать только, ее поймали как первоклашку, когда она, любопытствуя, разглядывала кабинет босса! Господи, что может быть глупее такого положения!

Лифт пришел, битком набитый весельчаками, направлявшимися тремя этажами выше, чтобы продолжить празднество, и, несмотря на громкие протесты Карен, что ей надо на первый этаж, они увезли ее с собой наверх, туда, где вечеринка была в самом разгаре.

Как только Карен вышла из лифта, она наткнулась на официанта с полным подносом шампанского, взяла два бокала и выпила их залпом один за другим.

Шампанское успокоило ее расходившиеся нервы, и она почувствовала себя значительно лучше Ее застали в кабинете начальника, куда она проникла без разрешения Ну и что такого? С людьми происходят вещи и посерьезнее После третьего бокала Карен окончательно уверилась, что вообще ничего не случилось Рядом с ней оказалась женщина с энергичным маленьким мальчиком на руках, огромной сумкой с пеленками и прогулочной детской коляской, которую она безуспешно пыталась разложить.

— Могу я вам помочь? — спросила Карен.

— Если вам не трудно, — охотно согласилась женщина, показывая ей на коляску Но Карен вместо этого взяла у нее из рук ребенка и на миг крепко прижала к своей груди.

— Обычно он пугается незнакомых людей, но вы ему понравились, — удивилась женщина — Не могли бы вы подержать его немного? Мне бы хотелось пойти перекусить.

— Я готова держать его всю жизнь, — прошептала Карен, тесно прижав к себе мальчика и уткнувшись носом в его пахнущие свежестью волосы.

Женщина с ужасом посмотрела на Карен, выхватила ребенка у нее из рук и поспешила дальше по коридору.

Только что Карен считала, что положение, в которое она попала в кабинете Таггерта, — это верх неловкости, но теперь поняла, что бывают ситуации и похуже.

— Что это на тебя нашло? — спросила она себя и пошла назад к лифтам Сейчас она отправится домой и больше никогда в жизни не покажется на улице.

Как только Карен села в лифт, она вспомнила, что оставила сумку и пальто у себя в комнате на девятом этаже Если бы не было мороза, а ключи от машины не лежали бы в сумке, она не стала бы беспокоиться, но в данных обстоятельствах ей пришлось возвращаться Прислонившись спиной к стенке лифта, Карен констатировала, что слишком много выпила, она также безошибочно знала, что после Рождества лишится работы Как только Таггерт сообщит своей грозной секретарше мисс Грэшем, что застал у себя в кабинете неизвестную женщину — а Карен не сомневалась, что недосягаемый и вечно занятой Макаллистер Таггерт никогда прежде не удостоил взглядом столь незначительную особу, как она, — ей тут же придется распрощаться с работой.

К стене лифта была прикреплена бронзовая дощечка с перечислением всех Таггертов, работающих в здании, и одно из имен внизу списка, а именно Макаллистера Таггерта, было заклеено полоской бумаги с надписью «Милосердный тигр» Улыбаясь, Карен вытащила из кармана ручку и, зачеркнув прежнее, написала «Мелочный торгаш» После чего под действием вина или собственной храбрости ощутила новый прилив сил. И еще она твердо решила, что не желает новой встречи с Таггертом.

Лифт остановился. Придерживая дверь, Карен выглянула в коридор и посмотрела сначала направо, потом налево, проверяя, нет ли кого на горизонте.

Ни души. На цыпочках, как можно тише, она по ковру прокралась до своей комнаты, осторожно взяла со стула пальто, а из ящика стола сумку. По пути к двери она остановилась у стола мисс Джонсон, чтобы взять из ящика письма и таким образом обеспечить себя работой и не сидеть без дела на Рождество.

— Опять шарите по ящикам?

Карен застыла на месте, ухватившись за ручку ящика; ей не надо было гадать, кто стоял рядом. Это снова был Макаллистер Дж. Таггерт. Если бы Карен не выпила столько шампанского, она, наверное, свела бы разговор к вежливому обмену извинениями и любезностями, но теперь ей нечего было терять, ведь ее все равно уволят.