Читая страницу за страницей, Лера наконец дошла до последней… Перевернула ее и прочитала:

…Дорогая, любимая дочь, я не могу не признаться тебе в том ужасном поступке, который я совершила. Я страшно виновата перед тобой, прости меня, если, конечно, сможешь, но я не могла поступить иначе. Я обо всем догадалась и очень испугалась за тебя. Ты не представляешь, как опасно в этой стране иметь связь с иностранцем! Такие люди, как Корнаутовы, способны на все! Он звонил тебе, я сразу поняла это по его акценту, и я сказала, Господи, прости меня, что ты здесь не живешь. Когда я нашла письмо из Германии в почтовом ящике, я сожгла его, не читая, чтобы оно случайно не попалось на глаза Жанне! Ты такая чистая, доверчивая, ты так могла пострадать… Потом я пошла на почту и оставила заявление, чтобы все письма, приходящие на твое имя из Германии, оставляли в отделе до востребования… Не знаю, приходили письма еще или нет, но если и приходили, их должны были через какое-то время отсылать обратно в Германию. Прости меня, если можешь, но эти люди действительно способны на все. Я не хочу, чтобы ты повторила мою судьбу, чтобы над твоими чувствами надругались так же, как над моими. Теперь, когда ты знаешь, кто твой отец и что пришлось вынести ему и мне, ты сможешь если не простить, то хотя бы понять меня. Пусть буду в опасности я одна, но не ты… Я так рада, что теперь ты не одна. Я думаю, ты полюбишь Максима, может быть, со временем, но с ним ты будешь в безопасности, а для меня это самое главное…

Вот оно, бабушкино пророчество! Нежданный сюрприз, раскрытая тайна, печаль и слезы… «Господи, почему у меня не хватило духу тогда, сразу, с порога застрелить проклятую тетку и ее подлого мужа?.. Но разве это изменило бы что-нибудь? Нет, тогда уже было поздно… Они, в общем-то, получили по заслугам, и надо постараться забыть о них… Но что я скажу Юргену? Разве могу я рассказать ему о том, что сделала моя несчастная мать? Он никогда не сможет понять это, он будет думать, что она поступила жестоко и дурно… Ему никогда, никогда не понять, такое может твориться только здесь, у нас… Какое счастье, теперь все изменилось и не надо больше бояться всего того, чего так боялась несчастная мама… Нет, лучше я ничего не скажу ему об этом письме, пусть будет что будет… Если и дальше пророчества будут сбываться, то моя жизнь скоро должна перемениться. Возможно, судьба все уже решила за меня, а мне остается только ждать и внимательно следить за дорогой… Что ж, пусть будет так…»


Проспавшись у Лехи, с опухшим лицом и головной болью, Максим только на третий день заявился домой. В квартире никого. Где дочь? Наверное, в детском саду… А где жена? На работе? Опять она на своей проклятой работе, с этим пижоном Красовским! Хреново все! Максим слонялся по квартире, не зная, то ли выпить снова, то ли лечь спать. На работу ехать не хотелось, он позвонил, узнал, что ничего срочного нет, и сказал, что появится завтра. Ходя из угла в угол, он заметил вдруг на полу, под письменным столом, чуть торчавший край какого-то листка бумаги, наклонился, чтобы поднять. Взял в руки, машинально понес в мусорное ведро, но вдруг еще не прояснившимся взглядом увидел Лерин почерк. Это заинтересовало его, и он начал читать… «Дорогой Юрген…»

Прочитав письмо до конца, Максим ошалело глядел на листок. Он ничего толком не понял, он не знал, когда было написано это письмо, как оно оказалось под столом… Постепенно соображая и сопоставляя факты, он вспомнил, что Лера месяца три назад разбирала бумаги матери. Она была чем-то расстроена… Может быть, она когда-то давно написала это письмо? Но нет, не похоже, что очень давно… Если оно лежало в коробке, то там может лежать что-то еще, о чем он не имеет представления? Он, как дурак, привык верить ей и не придавал значения слишком многим вещам… — Максим снял с полки коробку с бумагами Софьи Дмитриевны и стал тщательно перебирать их… Скоро у него в руках оказался пустой конверт с обратным адресом Юргена Грасса. Это заинтересовало Максима, он быстро протрезвел, оживился и повел расследование. Он живо представил себе, как впервые увидел Леру, одиноко бредущую по улице под дождем… У нее был такой вид, странный, отрешенный, печальный…

Максим внимательно, страницу за страницей, пролистывал дневник покойной тещи, сначала он не увидел ничего нового для себя, он хорошо знал историю Корнаутовых, но он продолжал искать… Рядом с ним в пепельнице вырастала гора окурков, наконец он нашел то, что искал… Сначала он был в шоке от всего, что узнал. Он даже не мог понять, какое чувство по отношению к Лере он испытывает сейчас сильнее всего — злость, обиду, ревность или жалость… Потом он стал размышлять, и чем больше он думал, тем теснее сплетались в его сознании события давних дней с тем, что происходит сейчас. Многое из того, чему он раньше не придавал значения, приобретало теперь для него иной, особый смысл. Странное поведение Леры, ее слова, даже выражение лица… «Она всегда думала о ком-то другом, она никогда не любила меня!» Эта мысль показалась Максиму столь ужасной, что он попытался отмахнуться от нее и не смог… Образ неведомого соперника преследовал его, и, решив разобраться во всем до конца, он начал действовать…

Лера ждала у метро, нервничала, поглядывала на часы.

— Привет! — Юрген, с рюкзаком на плече, вышел из такси и подбежал к Лере. — Я плохой немец, я опаздываю на свидание.

— Ты прекрасный немец!

— Правда? — улыбнулся Юрген.

Лера поцеловала его в щеку.

— Осторожно, — сказал он, — ты можешь вскружить мне голову.

— Это было бы замечательно! — Она взяла его за руку.

— Куда ты меня ведешь? — спросил он.

— Сюда, — она показала рукой на бульвар. — Это недалеко.

Они медленно пошли рядом, потом Лера сказала:

— Вот здесь, семь лет назад, меня провожал один парень…

— Интересная экскурсия, — усмехнулся Юрген.

— На нас неожиданно напали несколько подвыпивших хулиганов. Максим уложил всех и спас меня. Но один поднялся и ударил его ножом.

— Почему нет памятника?

— Он не умер, — сказала Лера. — И все это, к сожалению, совсем не смешно.

— Я понял. Он выжил, и ты вышла за него замуж.

— Как ты догадался? — удивилась Лера.

— Это очень просто. Я режиссер. Моя профессия угадывать сюжет. Твой муж инвалид, ты не можешь его оставить. Это мелодрама.

— Он вполне здоров.

— Значит, он супермен, это тоже интересно, action, боевик.

— Мой муж милиционер, — засмеялась Лера, — следователь уголовного розыска.

— О! Он опасный человек! За нами никто не следит? — Юрген остановился, обнял Леру. — Я сейчас тебя поцелую. Потом меня арестуют как немецкого шпиона.

— Политический детектив, — рассмеялась Лера. — Но пусть он будет с хорошим концом…

— А с каким? — с интересом спросил Юрген.

— Герои сумеют скрыться от преследования и будут жить долго и счастливо…

— Мне это нравится, — сказал Юрген.

— Ладно, идем, нас ждут.


Адик открыл дверь, по-дружески поцеловал Леру, протянул руку Юргену.

Из глубины квартиры доносились звуки рояля, странные, печальные, похожие на человеческие голоса.

— Какая интересная музыка! — удивился Юрген.

— Это Серый. Он сегодня в ударе. Выдал новые стихи, а теперь импровизирует.

Адик повел гостей в огромную комнату, обитую посеревшими от времени одеялами, хранившими в своих пропыленных недрах историю бард-рока. За роялем сидел бледный, осунувшийся, но вполне счастливый Ваня, рядом с ним, облокотившись на исцарапанную черную крышку, служившую одновременно акустической деталью и обеденным столом долгие годы, стояла Наташа. В глубине комнаты, в табачном дыму, обозначились еще две фигуры — ударник Геша по кличке Ринго-2 и бас-гитарист Никита. Надо сказать, что музыкант он был классный. Над ним, конечно, в первое время тяготела тень Вовчика, но он сумел терпеливо вынести это, преодолеть, обрести свое лицо и доказать, что достоин занять вакантное место в «Квадро».

В полумраке, в табачном дыму, все было, как когда-то, когда Лера впервые попала в этот необычный дом… Свободная, все еще надеявшаяся на скорую встречу с Юргеном, она не знала тогда, что ждет ее впереди. Сейчас она не могла понять, сон это или явь… Ей показалось вдруг, что она смотрит на сцену таинственного театра, где вместе с другими играет она сама. Какая странная игра, как удивительно все, что она видит! Вот она сидит на диване рядом с Юргеном, он обнимает ее у всех на глазах. Ваня продолжает наигрывать свою только ему понятную лесную песню… Адик берет гитару… Сначала поет он один, потом они поют все вместе — он, она и Юрген… Кто-то дает Юргену гитару, он говорит, что любитель, а тут настоящие профессионалы. Но Наташа уговорила его, он играет… Лера с удивлением видит, как она сама вместе с Наташей пляшет цыганский танец… В какой-то миг ей почудилось, что в комнате, вместе со всеми, появляется Вовчик, живой, веселый… Сколько времени продолжается все это, она не знает, она только видит проступающую сквозь туман сказочную сцену и слышит фантастическую музыку…

— У меня сюрприз! — вдруг закричала Наташа. — Юрген, иди сюда! Так, садись на диван, закрои глаза… Адик, кассету зарядил? — шепотом спросила она. — Отлично! One. Two. Three! Смотри!

Юрген открыл глаза и с удивлением увидел на экране самого себя, веселого, молодого, беззаботного. Он обнял Леру, она прижалась к нему и положила голову ему на плечо… Она не знала, сколько сейчас времени, и не хотела думать о том, что вообще происходит за пределами волшебного бард-рокерского мира…

Красовский появился на студии мрачный и озабоченный.

— Где Голицына? — спросил он, глядя на Наташу. — Уж не заболела ли в очередной раз?

— А разве она нужна сегодня? — растерянно произнесла Наташа.

— Мои сотрудники должны быть на месте в рабочее время! Если это кого-то не устраивает, я насильно никого не держу!