Мы занимаем два стула в Speakeasy — крутом местечке в центре города. Бармен, Джулия, пододвигает к нам две подставки под кружки и принимает наш заказ.

Джулия замужем за парнем, владеющим юридической фирмой, к которой я обращаюсь при заключении всех своих контрактов. Клей Николс. Он управляет этим заведением, а также является самым бесстрашным адвокатом в сфере развлечений на Манхэттене. Его кузен, Тайлер, недавно присоединился к нему. Тайлер тоже зверь, и он занимается моими проблемами изо дня в день. Он именно тот парень, который мне нужен, пока я работаю с Джино.

Джулия наливает мне «Имперский стаут»[14], а затем смешивает напиток из текилы и лимонада, который заказала Харпер.

— И один «Любовник на расстоянии» для твоей подруги, — говорит она с намеком на нас обоих, когда я даю ей свою кредитку.

Джулия качает головой и придвигает кредитку обратно ко мне.

— Твои деньги здесь бесполезны, красавчик.

— Пожалуйста. Я настаиваю, — говорю я, пытаясь снова дать ей кредитку.

Она смотрит на меня.

— На меня это не действует. Ты знаешь правило: ни один клиент «Николс и Николс» не платит здесь за выпивку. А теперь наслаждайся напитками вместе со своей прекрасной рыжеволосой спутницей, — говорит она, а затем передает Харпер коктейль.

— Надеюсь, тебе понравится. Кстати, мне нравятся твои волосы, — говорит она, и это забавно, потому что комментарий Джулии о рыжих волосах меня не задел, в отличии от комментария тупого неандертальца Джино. Она имела в виду комплимент, так как ее волосы того же оттенка.

— Спасибо, — благодарит Харпер, пробегая ладонью вдоль своих локонов. Она распустила волосы сразу же, как только мы вышли из боулинга. — То же самое могу сказать о тебе.

— Правду говорят, что рыжеволосые больше веселятся. Так что убедись, что весело проводишь время, — говорит Джулия, сжимая руку Харпер своей, прежде чем отправиться обслуживать новую группу клиентов.

Харпер удивленно смотрит на меня.

— Она довольно дружелюбна, — она подносит напиток к своим губам и делает большой глоток. Ее глаза округляются и, глотнув, она указывает на бокал. — А еще она делает хорошие напитки. Потрясающе.

— Она не просто так получила награду барменов. В Speakeasy самая лучшая выпивка. Только не говори своему брату, что мы здесь, — шучу я, ведь Шарлотта и Спенсер владеют тремя барами на Манхэттене.

Харпер делает вид, что застегивает рот на «молнию».

— Наш секрет в безопасности со мной, — шепчет Харпер, и как только слова слетают с ее губ, я задумываюсь о том, что, если у нас когда-нибудь будут другие секреты, например, о том, чего мы страстно желаем, о том, что сводит нас с ума, что заводит нас в темноте, будут ли ее секреты соответствовать моим.

— Кстати, я хорошо сегодня справилась с ролью твоего щита?

— Ты была превосходна, — говорю я ей и делаю долгий глоток своего напитка. Черт, тут еще и пиво шикарное.

— А что ты собираешься делать в следующий раз, и в последующий? Если дама решила приударить, то она довольно упорна в этом.

— Эй, — говорю я, останавливая ее, и кладу руку на ее колено. — Горшок над котлом смеется, а оба черны[15].

Она выгибает бровь.

— В каком смысле?

— Кажется, у тебя выстроилась очередь из заинтересованных мужчин, начиная с Саймона и заканчивая Джейсоном.

Она качает головой, и бросает в меня универсальный что-черт-возьми-ты-курил взгляд. Следом Харпер говорит:

— Что, черт подери, ты такое говоришь?

Я, уставившись, смотрю на нее.

— Серьезно?

— Серьезно, что?

Поднимаю руку, останавливая ее протест.

— Ты же знаешь, что у Джейсона есть на тебя виды? Как я и говорил тебе в боулинге. И у Саймона, который выглядит как Хемсворт, тоже.

Она прищуривает глаза.

— Я так не думаю.

Я решительно киваю.

— Я знаю, что это так.

Она с уверенностью качает головой.

— Не-а.

— О да, Принцесса Отрицание. Ты нравишься Джейсону. Это очевидно.

— Нет, это не очевидно, — говорит Харпер, поднимает вверх левую руку, сгибает наполовину большой палец, а затем притворяется, что волшебным образом удаляет кончик пальца, только так плохо, что становится понятно, как она это делает.

— Подожди. Так ты что, в действительности, не отрывала свой палец?

Она поднимает вверх все свои десять пальцев.

— Нет! Изумительный трюк, не так ли? У меня по-прежнему десять пальцев!

— И в той же степени изумительно, как это ты не поняла, что бывшему однокласснику Джейсону добавь-меня-в-друзья-на-Фейсбуке, ты нравишься.

Она хватает свой напиток, пожимает плечами и выпивает все залпом.

И затем я понимаю, что недоумение Харпер в отношении противоположного пола направлено в обе стороны. Она не знает, как вести себя рядом с парнями, и она так же понятия не имеет, когда они в ней заинтересованы.

Эгоистично, но это, вроде как, удивительное открытие, потому что это значит, что у меня есть карт-бланш, чтобы продолжать думать о ней голой, подо мной, надо мной, кончающей для меня, и она даже не поймет. Учитывая, что я думаю о ней голой непомерное количество времени — например, две секунды назад я задумался о том, какого цвета трусики на ней надеты — это очень хорошее дело. Тем более, что естественный следующий шаг — мечтать снять с нее бледно-розовые трусики, которые, как я решил, она носит.

Но я забочусь о Харпер и могу сказать, что этот маленький недостаток в отношениях с мужчинами в какой-то момент станет для нее большой проблемой. Поскольку я всецело посвящен помощи дамам, я искренне ей ее предлагаю:

— Во-первых, да, ты нравишься Джейсону. Во-вторых, Саймону тоже. И я готов поспорить на свою левую руку, что с того дня, когда ты облила меня горячим шоколадом, Саймон уже написал тебе смс.

Харпер дарит мне легкую улыбку.

— Ты уже разобрался со своей рубашкой?

— Пока еще не ходил в прачечную. Закончился порошок.

— У них есть запасы на такой случай.

— Да. У них есть. Но не думай, что можешь помешать мне, — я поднимаю левую руку. — И не позволяй тому факту, что как ставку я предлагаю руку, которой не рисую, заставить тебя думать, что я не на сто процентов уверен, что Саймон написал тебе. Я действительно очень привязан к обеим своим рукам.

— Ладно, — говорит она, надувшись, как будто ей это чего-то стоит. — Он написал мне сегодня, чуть раньше.

— Я сам себе удивляюсь. Что он сказал?

Она лезет в сумочку, находит свой телефон и показывает мне смс.


Саймон: Привет. Надеюсь, что твоя неделя проходит хорошо. Я бы с радостью встретился с тобой и поговорил о вечеринке. Выпьем кофе как-нибудь?


— Дело. Закрыто.

— И что это доказывает?

— Хорошо. Позволь мне спросить тебя кое о чем. Тебе постоянно нужно встречаться с родителями и разговаривать о вечеринках, которые ты устраиваешь?

— Не часто, — быстро отвечает Харпер.

— Не могла бы ты, например, контролировать все приготовления к пятому дню рождения маленькой Хейден по телефону?

— Конечно.

Я со шлепком опускаю ладони на стойку.

— Парень хочет встретиться с тобой лично, потому что хочет тебя увидеть, — я указываю на свои глаза, а затем на ее. — Ему нравится смотреть на тебя.

— О-о-о, — восклицает она, когда осознает то, что я имел в виду. Это так очаровательно, как смотреть одно из тех видео, где новорожденный жеребенок впервые учиться стоять. Она подносит пальцы ко лбу и изображает взрыв. — Мозг. Взорвался.

— Давай проведем еще один тест. На твоем телефоне есть «Фейсбук»?

— Конечно.

— Открой его, — говорю я, делая соответствующий жест рукой.

Она нажимает на синюю иконку.

— Ладно, что я ищу?

— Новый запрос в друзья. От Джейсона из боулинга. Я гарантирую, что он там есть.

Харпер прокручивает вниз экран и моргает от удивления.

— Ты можешь делать то же самое с лотерейными билетами?

Я тыкаю пальцем в телефон, игнорируя ее милое саркастичное замечание.

— Чувак хочет связаться с тобой, потому что… — я замолкаю и убеждаюсь, что она смотрит мне в глаза, пока я заканчиваю, — хочет связаться с тобой.

— Потому что я слышала, что в следующем «Пауэрболле»[16] будет огромный…

Я ее перебиваю:

— Что ты написала Саймону в ответном сообщении?

Она вздыхает, качает головой и поджимает губы. Харпер ждет минуту перед тем, как начать говорить, будто пытается придумать, что сказать, или, может быть, обдумывает свою следующую колкость. Но слова, которые она выбирает, простые:

— Вот в чем дело, Ник.

В этот раз в ее тоне нет никакого сарказма, поддразнивания и ничего невнятного. Только искренность и нервозность.

— В чем дело? — осторожно спрашиваю я.

— Я не знаю, что ему написать, — вздыхает Харпер, пожимая одним плечом. — Я могу засунуть в нос карандаш так, чтобы он вылез с другой стороны головы, и это будет намного легче, чем сообразить, что ему написать.

— Подожди. Ты можешь засунуть в нос карандаш?

Она взволновано кивает.

— Хочешь посмотреть?

Вроде как хочу, хотя это кажется чем-то очаровательно-извращенным. Но не сейчас.

— В другой раз, если только это не «Блэквинг».

— А что это?

— Это всего лишь моя самая любимая марка карандашей на всем белом свете. Но давай сосредоточимся на одной вещи за раз. Позволь мне пройти с тобой через это. Ты напишешь: «Да, звучит отлично. Как насчет вечера пятницы, в пять часов?».